Доноры - Щупов Андрей Олегович - Страница 16

— Вот мы и дома, — он через силу улыбнулся.

Помещение представляло собой подобие мусорной свалки, на которую во время ремонта, проводимого, очевидно, в этом же здании, стаскивали все подряд, включая разбитый бетон с остатками арматуры, гипсовый лом и обрывки обоев, старые иссохшие доски с торчащими во все стороны кривыми гвоздями. В воздухе остро пахло ацетоном и сырой известью. У стены на подстеленных газетных листах громоздились ржавые ведра и початые банки из-под краски. Перемещаться среди этих завалов без света категорически не рекомендовалось. Отважившись на это, он мог бы запросто пропороть ногу или, развалив пирамиду цинковых емкостей, привлечь подозрительным шумом чье-нибудь внимание. Хотя после уличной перестрелки навряд ли кого заинтересует такой пустячок. Кстати сказать, револьверный грохот к этому времени прекратился. Следовательно, он должен был поторапливаться.

Осторожно приблизившись к одной из мусорных куч, Виктор вдавил в пыльную глубину отслуживший свое дробовик, сверху присыпал кусками бетона. Все. Теперь уходить отсюда, и поскорее!

Виктор уверен был, что найдет выход. Откуда-то ведь стаскивали весь этот хлам! Внимательно вглядываясь под ноги, он двинулся вперед. Выход и в самом деле обнаружился быстро.

Рупперт сидел возле главного монитора и, забросив ноги на специальную подставку, прихлебывал из бутылочки пиво.

— Ты не знаешь, Борхес, откуда в мире столько языков? Почему Господь Бог не сотворил одного-единственного?

Мэрвил рассеянно взглянул на него.

— Языки? По-моему, вначале как раз и был один-единственный. Но что-то там не заладилось, и вместо одного получилось несколько тысяч.

— Ты шутишь, Мэрвил? На земле не найдется столько наций.

— Не забывай, что многие народности уже вымерли, а кое-кто находится на грани вымирания.

— Ты не про нашего подопечного? — Рупперт хохотнул. — Парень ведет себя превосходно. По-моему, он начинает втягиваться. Еще чуть-чуть, и ему в самом деле придется помогать. Он экономит нам средства.

— Вот и пусть экономит дальше. Надеюсь, ты не собираешься выплачивать ему полсотни кусков?

— А что? Почти столько же Граф объявил за голову русского.

— С казино у нас вышла промашка, — Борхес пожевал губами. — Парень и впрямь хорош. Не случись этой шумихи с вознаграждением, возможно, он дотянул бы до конца срока.

— Брось! Ничего бы он не дотянул. Ты же сам мне рассказывал — не одно, так другое. Статистика событий изобретательна. Сейчас за ним охотятся мальчуганы с пистолетами, а так бы пыряли ножами на всех углах.

— Не скажи, Дик. Против ножа он хоть как-то защищен. Другое дело — пуля.

— Не переживай, этот прохвост, конечно, уже обзавелся какой-нибудь лупарой. Он малый сметливый. Боюсь, скоро нам придется вмешиваться в события по просьбе полиции.

— Фрэнк! — Мэрвил повернулся к оператору, сидящему у пульта. — Переключи на общий план. Посмотрим, где он сейчас.

Оператор пробежался пальцами по клавишам. На экранах схематически проступил план города. Где-то на северной окраине явственно замигала зеленая точка.

— Парень отклонился от маршрута, — Рупперт нахмурил брови. — Впрочем, они все это делают… А нельзя ли покрупнее?

Фрэнк послушно исполнил просьбу.

— Юго-западный район, двенадцатая улица. Почти посередине…

— Ага! Стало быть, из черных кварталов он умудрился выбраться. А ведь кое-кто из наших спорил, что этого не случится! — Рупперт качнул бутылью с пивом, словно салютуя успеху русского. — Готов поставить пять против одного, что этот хитрец протянет до вечера. Как, Мэрвил? Поддерживаешь?

— Не знаю, — Борхес поскреб подбородок. — Честно сказать, куда больше меня беспокоят те обшарпанные типы, которых ты навербовал на следующие дни. Это же отпетый сброд! Разве с полицией без того не хватает трений?

— Трения с полицией у нас по другому поводу, — на лицо Рупперта легла тень. — И это, приятель, твоя забота, как с ними разобраться… А то, что в дело придется выпускать сброд, — совсем нестрашно. Я во всяком случае не вижу в этом ничего особенного. Для наших целей они подходят как нельзя лучше. Или ты хотел набирать на донорские вакансии высоколобых выпускников Гарварда? В таком случае, ты заблуждаешься, Мэрвил. Уж те бы точно и пары часов не выдержали. Такая уж у донора работенка, — Рупперт прищелкнул пальцами. — Пора бы нам всем понять, что жилистые и небрезгливые бродяжки — самый оптимальный вариант. Они не артачатся и не чистоплюйствуют, подобно иным суперменам, да и город знают, как свои пять пальцев.

— От них не требуется знание города. Все, что они обязаны, это соблюдать условия контракта и не покидать заранее оговоренных районов.

— Чепуха, Мэрвил! — Дик Рупперт махнул огромной рукой. — Ты сам понимаешь, что все это чепуха. Одно дело болтать об этом на совете муниципальных чинуш и совсем другое — пытаться проводить подобные затеи в жизнь. Угодив на улицу в качестве донора, большинство наших подопечных мигом излечивается от всех своих болячек, включая склонность к суициду, к наркотикам и алкоголю. Жизнь заново раскрашивается для них во все цвета радуги, и на условия в контракте они плюют, ставя перед собой одну-единственную задачу: выжить. А для этого хороши любые средства. Любые, Мэрвил!.. В наши мифические пятьдесят кусков они быстро перестают верить. Но заметь, это ничуть не обесценивает их труд! Пока они находятся в пределах города, хотят того наши подопечные или не хотят, они — все те же стопроцентные доноры. Пытаясь выжить, эти ожившие ленивцы, еще вчера никчемные людишки, напрягают все свое естество. И вот тут-то жуликоватый бомж даст фору любому супермену. И даст по той простой причине, что будет действовать не по правилам и не по пунктам контракта.

— Но этот парень к разряду бомжей не принадлежал.

— Счастливое исключение из правил, только и всего. А потом, не забывай, он перенес год войны и полтора года плена. Это тоже школа — и школа немалая…

На панели мигнула лампочка вызова. Оператор поднял трубку. Прислушавшись, оглянулся на Рупперта.

— Это инструктор Гонсалес. Он сообщает, что сорок четвертый и сорок пятый к выходу готовы.

— Пусть повременят, — Рупперт с удовольствием взглянул на передвигающуюся по экрану зеленоватую точку. — На этот раз конвейер немного задерживается…

— Ты уверен, что это их телефон?

— Разумеется! Это было нетрудно перепроверить. То самое, о чем ты просил, — отдел профилактики происшествий. Кстати сказать, там же меня снабдили номером какого-то секретного факса. Ты не поверишь, но в этом полицейском участке оказались толковые ребята! Правда, возможно, они приняли меня за какую-нибудь шишку, не знаю. Но телефон мне выдали в полминуты. На факс времени у них ушло чуть больше…

— Нет, факс меня не интересует… — Виктор крутил в пальцах бумажку с телефоном. Он боялся звонить, боялся даже приблизиться к аппарату. Ему казалось, что опять произойдет какая-нибудь неприятность и где-то не сработает подуставшая автоматика или шипастый ковш нетрезвого экскаваторщика, ковырнув асфальт, подцепит телефонный кабель. Виктор и без того сиюминутно озирался по сторонам, ожидая непредвиденного — камней, взрыва, внезапного обвала, чего-нибудь еще более страшного. Он ни в коем случае не хотел подвергать опасности Майкла, не хотел, чтобы эта их встреча закончилась разрушением дизайнерской мастерской друга. Могло случиться что угодно, и оснований для беспокойств у Виктора хватало. В конце концов нервное его состояние стало даже забавлять Микки. А поначалу, перепугавшись видом своего разлюбезного Вилли, он проявил максимум рвения. Горячая вода, полотенце, чай и горка бутербродов — Виктор получил все в избытке. Совместными усилиями они залили медицинским клеем многочисленные ссадины, и между делом Виктор коротко поведал о своих злоключениях. Странное дело! Повествуя о случившемся, он все чаще начинал спотыкаться, прислушиваясь к собственному рассказу извне, понимая, как глупо и неправдоподобно выглядит излагаемое. Разумеется, Майкл ему не поверил. Это было видно невооруженным глазом. Вероятно, другого отношения к подобным историям не следовало и ждать. Тем более, что Майкл был слеплен из теста куда более жесткого и прагматичного. Слушая Виктора, он деликатно уводил глаза к высокому потолку и, особенно не возражая, отделывался от собеседника ничего не значащими междометиями. Должно быть, повлияло на него и скорое преображение друга. После того, как Виктор ополоснулся, смыв с себя грязь и багровые коросты, верить ему стало гораздо труднее. Вилли вновь походил на человека, а в устах обычного человека все рассказанное звучало нелепой фантазией. Так пугающее ночью — днем способно рассмешить, и про себя Майкл успел прийти к определенным выводам. Он по себе знал, как скучновато порой тянуть временные отрезки, начинающиеся утренним тоскливым пробуждением и заканчивающиеся все тем же отступлением в сон. Люди выдумывают небылицы не от избытка чувств, а скорее, от их недостатка. Дефицит реалий восполняет работа воображения. Вероятно, все обстояло несколько не так, как объяснял Виктор. Его историю следовало принять с энной поправкой — операция, которую Майкл и проделывал в голове всякий раз, слыша об очередном кровавом нюансе. По просьбе Виктора он все еще подбегал к окну и к дверям, но вглядываться и вслушиваться уже не пытался. Покачнувшаяся было вселенная вновь утвердилась на незримых своих опорах. Проверять ее незыблемость Майклу казалось все более несуразным занятием. В конце концов это его просто утомило. С тех пор, как Виктор объявился в мастерской, минуло более полутора часов. За эти девяносто с лишним минут не случилось ровным счетом ничего — во всяком случае ничего такого, что следовало бы считать подозрительным и угрожающим их здоровью. Кажется, и Виктора это несколько озадачивало, но в отличие от друга он не собирался успокаиваться прежде времени и даже на чертов телефон взирал взглядом следящего за котом мышонка.