Ночь, которой никогда не было (СИ) - Малиновская Елена Михайловна - Страница 4

— Ну кого там еще нелегкая принесла? — устало вопросил он, резко распахнув дверь. Правда, при виде меня тут же осекся и удивленно заморгал.

— Доброй ночи, — поздоровалась я на всякий случай.

— Доброй, — растерянно отозвался Норберг и попытался незаметно спрятать бутылку за спину.

Я опустила голову, скрывая в тени понимающую улыбку.

— Алекса, что ты тут делаешь? — чуть спокойнее продолжил Норберг после недолгой паузы. — Я думал, что мы с Феланом все обсудили, и он больше не будет тебе досаждать.

— По всей видимости, твой брат оказался иного мнения, — мягко отозвалась я.

— Ох, вот ведь упрямец! — Норберг раздраженно покачал головой. — Ладно, я улажу этот вопрос.

И его глаза мрачно блеснули, доказывая, что Фелана не ждет ничего хорошего в ближайшем будущем. Боюсь, одним синяком на скуле он явно не отделается.

— Позволь войти? — попросила я. — Раз уж я все равно здесь, то было бы глупо дожидаться окончания ночи под окнами. — Норберг продолжал на меня смотреть, словно не понимал, о чем речь, и я с сарказмом добавила: — Впрочем, мне не привыкать. Не хочешь — не впускай.

— Алекса, не говори глупостей! — В голосе Норберга прорезались обычные насмешливые нотки. — Конечно же, я не оставлю тебя на улице. Входи.

И посторонился.

Я несколько раз глубоко вздохнула, набираясь решимости. Затем сделала шаг к Норбергу навстречу. И с силой, которую сама не ожидала от себя, прильнула к нему с поцелуем.

Какой-то миг его губы оставались плотно сомкнутыми, и меня пронзила холодная дрожь. А вдруг он сейчас оттолкнет меня и сухо прикажет убираться прочь? А вдруг посмеется надо мной?

Но через мгновение Норберг обнял меня. С глухим звяком полетела на пол бутылка, выпавшая из его рук. А менталист привлек меня к себе с такой силой, будто не хотел никогда отпускать.

Я задохнулась от наслаждения, когда его язык скользнул промеж моих губ. О небо, как долго я мечтала об этом!

Наш поцелуй длился и длился. Наконец, Норберг с видимым усилием отстранился. Отшатнулся от меня, прижал к лицу ладонь, будто опасался, что я вновь могу наброситься на него с поцелуями.

— Что ты делаешь? — глухо спросил он. — Алекса, что ты творишь? Разве ты не говорила, что мы никогда не сможем быть вместе?

— А мы и не сможем. — Я виновато пожала плечами. — Это всего лишь мой сон. Так хотя бы во сне я могу однажды удариться во все тяжкие?

— Но... — запротестовал было Норберг.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебила его я. — Что это ошибка, что мы обязательно пожалеем о совершенном. Однако много лет назад мы послушались доводов разума и не стали ничего делать. И в итоге я каждую ночь обречена вспоминать тот момент выбора и гадать, не сделала ли тогда самую величайшую ошибку в своей жизни. А ты обречен ждать и надеяться, не передумаю ли я. Как там говорится? Иногда лучше совершить поступок и пожалеть о нем, чем не сделать и позже осознать свою глупость.

— Да, но... — опять сделал попытку возразить мне Норберг.

— И, в конце концов, это я многие годы каждую ночь провожу на улице подле твоего дома, — чуть повысив голос, опять оборвала его я. Криво ухмыльнулась. — Пожалей хотя бы меня. Днями напролет я играю роль примерной матери семейства. Дай мне хотя бы на одну ночь стать прежней Алексой!

— Но что, если я не смогу после этого отпустить тебя? — совсем тихо спросил Норберг.

— А ты и так не отпускаешь меня. — Я грустно улыбнулась. — Возможно, как раз это безрассудство поможет тебе понять, сколь много во мне недостатков. Ты разочаруешься во мне и...

— Да никогда в жизни! — с жаром возразил мне Норберг.

Я в ответ лишь хмыкнула. Ох, мой милый. Хотелось бы верить, что время не оставило на мне своей неумолимой печати. Но, увы, это не так. Я и в юности не отличалась безупречным телосложением, а уж теперь, после рождения двух детей, меня и подавно нельзя назвать идеалом и образцом для подражания.

Да, таков был мой коварный план. Норберг наверняка разочаруется во мне, если увидит обнаженной. Что-нибудь брякнет, не подумав, и я немедленно возненавижу его. Нет для женщины оскорбления страшнее, чем глупая шутка про ее внешность. Вот и вся история. И я наконец-то освобожусь от этого чувства, которое столько лет не дает мне спокойно жить.

На этом месте своих мысленных рассуждений я осеклась, заметив, как насмешливо блеснули глаза Норберга. Ох, постоянно забываю, что он нашел способ, как обойти защиту моего амулета! Кстати, над этим стоит поразмыслить на досуге.

"Ты должна была подумать об этом намного раньше, — ворчливо заметил глас моего рассудка. — Как только тебе начались сниться эти сны. Уже тогда было очевидно, что амулет нуждается в доработке. Но ты предпочитала демонстративно не думать об этом".

Я досадливо поморщилась. Осуждать все горазды. Просто у меня не доходили до этого руки. Целый день как белка в колесе кручусь.

Мой надоедливый внутренний голос ехидно кашлянул, явно собираясь добавить что-нибудь еще, но я неимоверным усилием воли заставила его замолчать. Нет, не хочу слушать нравоучения! В конце концов, мне и только мне нести ответственность за мои ошибки.

— Ох, Алекса, ты осталась прежней, — в этот момент негромко рассмеялся Норберг. — Такая же сумасбродная, легкомысленная и отчаянно любопытная особа.

Я насупилась, не понимая, похвалили меня только что или же поругали.

А еще через миг я опять угодила в объятия Норберга. Он ласково привлек меня к себе, осторожно приподнял мой подбородок, заставив тем самым смотреть ему в глаза.

— Для меня ты всегда будешь самой прекрасной и желанной женщиной на свете, — прошептал он.

И я точно знала, что он говорит чистую правду.

Губы Норберга опять оказались совсем рядом с моими. Но он не торопился поцеловать меня, по всей видимости, давая мне возможность выбора.

Я не сомневалась, что смогу сейчас спокойно уйти из этого дома. Норберг совершенно точно не станет меня останавливать. Более того, я была уверена, что это окажется нашей последней встречей. На сей раз Норберг сделает столь строгое внушение брату, что Фелан больше не рискнет вмешиваться не в свое дело.

И, наверное, именно так и надлежало поступить. Но... Ах, это противное, неизменное "но"! Это ведь только сон. На самом деле я сейчас нахожусь за многие мили отсюда. Почему хотя бы во сне я не могу забыть о том, что являюсь чужой верной женой и примерной матерью? Хотя бы один раз, но позволить эмоциям одержать верх над доводами разума.

Норберг бережно провел ладонью по моей щеке, убирая растрепавшиеся волосы назад. Подушечкой большого пальца тронул мои губы, которые немедленно налились жаром от предчувствия поцелуя.

А, да будь, что будет! И я первой потянулась к нему, запретив себе вспоминать о реальной жизни. Сейчас во всем мире существовали лишь двое: я и этот мужчина, мысли о котором уже несколько лет не дают мне спать.

Губы Норберга обожгли меня. Он ответил на мой поцелуй с такой страстью, что у меня невольно затряслись колени. Я вцепилась руками в плечи Норберга, испугавшись, что иначе не удержусь на ногах и упаду в обморок. Вот будет забавно!

— Никуда ты не упадешь, — проворчал Норберг, на мгновение оторвавшись от моих губ.

И я взмыла в воздух — это он легко подхватил меня на руки. Охнула было, попыталась запротестовать, поскольку прекрасно понимала, что невесомой тростинкой меня сложно назвать. Но Норберг опять вернулся к прежнему занятию, и все мои возражения тут же потеряли всяческий смысл.

Я почти не запомнила дорогу к его спальне. По-моему, мы умудрились что-то разбить в прихожей, затем снесли несколько ваз в коридоре на втором этаже.

Несколько минут просто выпали из моей памяти. И вдруг я обнаружила, что лежу на кровати, а Норберг навис надо мной на вытянутых руках.

"Одумайся! — слабо пискнул глас моего рассудка. — Алекса..."

— Ты можешь уйти. — В полутьме спальни глаза Норберга словно светились собственным светом. — Я не буду тебя удерживать.