У истоков Броукри (СИ) - Дьюал Эшли - Страница 19

Мы поднимаемся по витиеватой лестнице и оказываемся в широком холле, где тихо, и мигают тусклые лампы. Стены исписаны фресками, два гигантских льва, изображенных на гербе школы, высечены в гигантские статуи, которые держат не корону, а дверь. За ней кабинет мисси Обервилль, наверняка, не менее шикарный. Но я не берусь судить, потому что никогда прежде не оказывалась по ту сторону.

- Вы первый, мистер де Веро. А вы, - она глядит на меня и Эриха, - ожидаете.

Брат с деканшей уходят, а я вдруг понимаю, что осталась с Ривера наедине. Тут же в моей груди взывает сирена. Я нарочито не смотрю на парня, решительно подхожу к стулу у стены и усаживаюсь, скрестив на груди руки. Главное, держать все под контролем. Этот парень не обидит меня, если я не позволю. Но от своих же мыслей мне становится тошно. Я чувствую, как кровь приливает к голове, и мой лоб покрывается испариной, как будто в коридорах завывает обжигающий ветер. Черт.

Внезапно Эрих садится рядом. Я слышу, как скрипит кресло, и стискиваю зубы. Мне нельзя смотреть на него, но я смотрю, потому что никак не могу выкинуть мысли об этом парне из головы. Идиотка.

К моему огромному удивлению, Эрих тоже на меня смотрит.

- Что? – спрашиваю я быстрее, чем успеваю подумать.

- Ничего.

- Ничего?

- Да. – Парень отворачивается, сцепив перед собой пальцы. – Ничего.

Откидываюсь в кресле и закрываю глаза. Можно представить, будто со мной ничего не происходит. Будто я не знаю Эриха, а мой брат не беседует с деканом. Да и меня участь эта не поджидает, если хорошо притвориться. С закрытыми глазами живут многие люди, и они даже не замечают этого. Так, чем я хуже?

- Хотя знаешь, - неожиданно нарушает тишину Эрих и выдыхает, - мне есть, что тебе сказать, Дора.

Я устало гляжу на парня.

- Боюсь, ты меня ничем не удивишь, Эрих.

- Да, удивить друг друга будет сложно. Все самое интересное, мы уже предъявили.

- Почему ты говоришь со мной в таком тоне? – не понимаю я, исследуя недовольное лицо Эриха. – Что я тебе сделала? В чем виновата? Прости, что мой отец – де Веро.

- Ты соврала.

- Но и ты тоже.

- Я просто умолчал, - парирует парень, - а ты сказала, что твои родители обычные и ничем не примечательные жители Верхнего Эдема.

- И что теперь? Какая разница, Эрих? – я придвигаюсь ближе к парню. – Что тебе до моих родителей? Неужели это так важно?

- Из-за твоего отца гибнут люди на моей стороне, - горячо восклицает он, - а тебе это не кажется важным?

- То, что делает мой отец, меня никак не касается!

- Он – твоя семья!

- Как и «палач» - твоя семья. Но это не дает мне повод тебя ненавидеть. – Я гляжу на парня и покачиваю головой. – Ты такой же, как остальные. Живешь в мире, где есть лишь черное и белое. Но это глупо! Человека нужно судить по его поступкам, а не по поступкам его родителей.

- Ты красиво говоришь, - зло усмехается он, - наверняка, влияние книг. Свои мысли у тебя-то есть? Или всю информацию ты берешь из текста?

- Не верю, что это твои слова.

- А чьи же еще?

Я разочарованно поджимаю губы. Смотрю на израненное лицо парня и неожиданно не испытываю ни капли сожаления. Правда, в груди все равно силками стиснуты органы, а глаза пылают гневом. Ошибиться в человеке так же больно, как и потерять его. Жаль, что раньше я об этом не догадывалась.

- Что ты замолчала? – спрашивает он, поддавшись вперед. У него все те же глаза, но я не вижу все ту же добрую улыбку. – Больше сказать нечего? Да?

- Я скучала по тебе, Эрих. Боялась, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Но лучше бы так и оставалось. – Я смотрю на парня и вижу, как вытягивается его лицо. Мне, наконец, удалось пробить его каменную маску. – Надеюсь, ты добился своего. Я сожалею, что опять тебя встретила. Доволен?

Он молчит. Его острые скулы четко выделяются на фоне мужественного лица. Меня вдруг одолевает желание залечить его раны, вновь, опять. Но затем я слышу:

- Да. Доволен.

И сильнее стискиваю зубы. Стискиваю так, что звон проносится по всей голове. Мне вдруг кажется, что на плечи свалилась тонна странных, неведомых мне раньше проблем, и они настолько тяжелые, что я горблюсь под их весом.

- Отлично, - шепчу я, отвернувшись, - все добились своего.

Дверь вдруг открывается, и из кабинета выходит Мэлот. Он смотрит на меня и хитро сужает глаза, будто за порогом меня поджидает капкан, в который я непременно угожу. В ту же секунду внутри у меня завязывается узел. Я нервно поднимаюсь.

- Иди, сестренка, - хрипит он, криво улыбнувшись. Отдергивает порванную рубашку и усмехается. – Твоя очередь.

Его слова – угроза. Я ощущаю нечто опасное, витающее над головой. Что ждет меня за порогом, какое наказание придумает деканша? Возможно ли то, что она уже позвонила родителям, и отец поджидает меня на улице, сцепив руки поверх черного ремня? У ремня богатая история. Я никогда не ощущала, как кожа хлестает по моим рукам или спине, но у Мэлота огромное количество шрамов. Что он чувствовал? Было ли место ненависти в этой туче боли? Или же мир прекращал существовать, и оставался лишь свист воздуха, прытко и звонко мельтешащий по комнате?

Я закрываю за собой дверь и оказываюсь в круглом, тусклом помещении. По стенам развешаны картины, на полу – пушистый ковер. На нем – ни пылинки. Уверена, каждый, у кого хватало смелости наступить на ворсинки, был исключен из университета. У длинных окон стоят книжные шкафы, а на них статуи, блестящие от лампы, расположившейся на столе Обервилль. Порядок в кабинете похож не на систему, а на помешательство. Ручка к ручке, карандаш к карандашу. Я не удивлюсь, если книги стоят в алфавитном порядке.

Останавливаюсь, прилепив к бедрам ладони. Декан восседает на золотистом кресле. Ее глаза смотрят спокойно, но мне все равно хочется как можно скорее убраться отсюда.

- Ты знаешь, почему ты здесь, Адора, - говорит Дэбра, наклонив острый подбородок. Ее пальцы вертят остро заточенный карандаш. – Ты разбила окно.

- У меня не было выбора.

- Что за глупое оправдание?

- Я просто пыталась остановить драку. – Сглатываю и громко выдыхаю. – Я знаю, вы не верите мне, но миссис Обервилль, я не хотела, чтобы все так вышло. Мне очень жаль, и я понимаю, что должна заплатить за то, что испортила.

- Заплатить? Зачем мне деньги, Адора? У твоей семьи их так много, что они даже не заметят пропажи. Они мало, что замечают.

Деканша медленно откидывается в кресле и пронзает меня ледяным взглядом, будто ей известно то, о чем я не имею ни малейшего понятия. Внутри становится не по себе. Не знаю, что сказать, как понять Вилли, и потому лишь пожимаю плечами.

- Это все?

- Наверно, это трудно, - покачнувшись, шепчет Дэбра, прикрывая пальцами рот.

- Что трудно?

- Дышать, когда здесь пусто.

Она указывает на грудь, а я холодею. Невольно отступаю назад. Кровь вспыхивает в венах пожаром, и, поддавшись порыву злости и недовольства, я стискиваю в кулаки руки, да так сильно, что хрустят пальцы.

- Понятия не имею, о чем вы.

- Имеешь. – Кивает она.

- Как это относится к тому, что произошло на улице?

- Возможно, только это и важно.

Задумчивый взгляд деканши испепеляет меня, будто ее глаза – лупа, а я тонкий лист бумаги, скорчившийся от палящего солнца. И я растерянно отступаю назад, столкнувшись спиной с дубовой дверью. Поднимаю подбородок.

- Мне можно идти?

- А как ты считаешь? Я не могу заставить тебя остаться. Как и наказать тебя не могу. Принцесса, наследница – кто ты еще, Адора де Веро? Что мне позволено в отношениях с тобой? Нетронутая и ледяная, как собственная мать.

- О чем вы говорите? – вновь громче повторяю я, теряя над собой контроль. – Как то, что произошло, вообще связано с моими родителями? С моей матерью?

- Считаешь, тебе все позволено?

- Что? Нет!

- Избалованная девчонка. – Деканша вдруг резко поднимается из-за стола, а я гляжу на нее, не скрывая ужаса. Что за черт с ней творится? – Я ничего не могу. Я бессильна, как и против твоего брата. Но меня успокаивает мысль, что хуже вам уже и быть не может. Та жизнь, в которой вы живете – уже наказание, и это справедливо.