Наследие. Трилогия (ЛП) - Джемисин Нора Кейта - Страница 72

Наха встал и подошел к волшебным образом починившемуся книжному шкафу. Он перебирал книги и старательно делал вид, что нас не существует. А ведь перед приходом Сиэя он вел себя совсем иначе — он стремился помочь, выказывал мне уважение, он был… да, он был добр ко мне! Я открыла было рот, чтобы поблагодарить его за это, а потом сообразила, что это неуместно. Сиэй изо всех сил скрывал от меня эту сторону своей натуры, но я замечала, что в нем много жестокости. К тому же вражда между этими двумя наверняка насчитывала многие столетия, и в подобных случаях всегда виноваты обе стороны.

— Пойдем отсюда. И поговорим. У меня для тебя важные новости.

Сиэй вывел меня из задумчивости. И потащил к стене. Мы прошли сквозь нее и оказались в мертвом пространстве.

Пройдя через несколько таких комнат, Сиэй вздохнул, открыл рот, закрыл рот, а потом все же решился заговорить.

— У меня к тебе послание. От Релада. Он хочет с тобой встретиться.

— С чего бы это?

— Не знаю. Но мне кажется, тебе не стоит туда идти.

Я нахмурилась:

— Почему?

— Йейнэ, ты сама-то подумай. Не одна ты готовишься встретить смерть. Когда ты назначишь наследницей Симину, она первым делом убьет своего младшего братика. Он это понимает. А что, если он решит убить тебя — вот так вот взять и убить, прямо сегодня, не дожидаясь церемонии? Он ведь так сможет купить себе лишних пару дней жизни… конечно, все это бесполезные телодвижения, Декарта прекрасно знает, что происходит в Дарре. Он просто назначит в жертвы кого-нибудь другого и велит этому человеку назвать Симину. Но мужчины в безнадежных ситуациях часто действуют отнюдь не рационально.

Сиэй, конечно, рассуждал безупречно. Но что-то тут не так, что-то…

— Релад приказал тебе доставить это послание?

— Нет. Попросил. И он попросил тебя о встрече. Он сказал так: «Если увидишь ее, напомни, что я — не моя сестра. Я никогда не причинял ей вреда. И я знаю, что она прислушается к твоим словам».

Сиэй скривился:

— «Напомни ей» — собственно, вот и весь приказ. Он знает, как с нами разговаривать. Поэтому и оставил мне выбор.

Я остановилась. Сиэй успел убежать на пару шагов вперед, потом заметил, что я не иду следом, повернулся и удивленно поглядел на меня.

— А почему ты выбрал сказать мне все это? — спросила я.

Тут ему стало не по себе, и он опустил глаза.

— Ну… на самом деле я не должен был… — медленно проговорил он. — Курруэ бы ни за что не позволила — ну, если б знала, что к чему. Но что Курруэ не знает… в общем, не знает и не знает. Переживет как-нибудь.

Я скрестила руки на груди, всем видом показывая, что еще не получила ответа на вопрос. И он это знал.

— Ты какая противная стала! — капризно пискнул он.

— Сиэй?..

— Ну ладно, ладно…

И он засунул руки в карманы с делано беззаботным видом. Но когда заговорил, голос у него был серьезный:

— Просто ты согласилась нам помочь. И поэтому ты наш союзник. А не орудие. Так что Курруэ — она не права. И мы не должны от тебя ничего скрывать.

— Спасибо тебе.

— Да. Ты должна поблагодарить меня — я ведь Курруэ так ничего и не сказал. И Нахадоту не сказал. И Чжаккарн. Вот.

И он помолчал, а потом вдруг хитро улыбнулся:

— Правда, у Нахадота с тобой теперь свои секреты…

Щеки залила краска.

— Это было мое решение, не его.

Я почти выплюнула это — мне почему-то очень захотелось объясниться. Прямо здесь и сейчас.

— Я застала его врасплох, и…

— Йейнэ, пожалуйста. Ты что, хочешь мне навешать на уши лапшу, что типа ты «воспользовалась его беспомощным положением» и все такое?

Поскольку я намеревалась сказать именно это, мне пришлось замолчать.

Сиэй покачал головой и вздохнул. Странно и удивительно — улыбка вышла печальной. Даже горькой.

— По правде говоря, Йейнэ, я даже рад. После войны ему было… одиноко.

— Но он не один! У него есть вы!

— Мы его утешаем, как можем, да, и только поэтому он еще не сошел окончательно с ума. Мы даже можем утешать его… м-гм… в любви… правда, во время соития нам приходится так же… м-гм… тяжко, как и тебе.

Я снова покраснела — правда, частично из-за того, что поняла: Нахадот спит со своими же детьми! Впрочем, ну и что? Трое — вообще два брата и сестра, и ничего. Боги живут по другим, не человеческим законам.

Словно бы подслушав мои мысли, Сиэй кивнул:

— Но ему нужна ровня. А не то, что дети могут дать ему из жалости.

— Сиэй. Я не ровня — никому из Трех. Даже с подсадной душой — все равно не ровня.

Он принял торжественный и очень суровый вид.

— Йейнэ, любовь возвышает смертных до богов, и боги из-за любви снисходят до смертных. И мы научились уважать это.

Я покачала головой. Потому что, когда меня посетила безумная мысль возлечь с богом, я кое-что поняла.

— Он меня не любит.

Сиэй закатил глаза:

— Ты мне очень нравишься, Йейнэ, но ты все-таки такой еще человек!

Тут я настолько удивилась, что не нашлась с ответом. Сиэй вызвал из ничего летающий шар и принялся перекидывать его с ладошки на ладошку. Этот был зелено-голубой — что-то я такое уже видела, но где? Когда?..

— Так что насчет Релада?

— Насчет… ох.

Вот эти вот перескоки с человеческого на божественное и обратно — от них прямо голова кругом.

— Я с ним встречусь.

— Йейнэ…

— Да не убьет он меня, не бойся.

И перед моими глазами встало лицо Релада — как я его увидела два дня назад. Он стоял в проеме двери, а пришел, чтобы сказать: Симина пытает Сиэя. Между прочим, даже Теврил струсил и не явился. Но ведь он наверняка понял, что если Симина заставила меня выдать все секреты, то она выиграла состязание! Так зачем же он это сделал?

У меня была одна мысль. Я утвердилась в ней после памятной встречи в зимнем саду. Мне показалось, что в глубине души Релад — совсем не Арамери. Точнее, он менее Арамери, чем Теврил. Или даже я. Он занимается самоедством и зол на весь мир, но под тысячью слоев защитной брони в груди Релада Арамери бьется доброе сердце.

Которое наследнику Арамери совсем не нужно. Более того, оно для него даже опасно. Поэтому я решила испытать судьбу — и попытаться ему поверить.

— Я все еще могу выбрать его, — сказала я Сиэю. — И он знает об этом. Конечно, это глупо — ведь в таком случае Дарру несдобровать. Но я могу избрать его наследником. Я — его последняя надежда.

— Ты как-то слишком уверенно говоришь, — пробормотал Сиэй.

Он-то как раз во всем этом сильно сомневался, судя по выражению лица.

Мне почему-то захотелось взъерошить ему волосы. Наверное, ему бы понравилось — природа взяла бы свое. Но знай он, почему мне захотелось это сделать, — рассердился бы. Потому что Сиэй был и оставался ребенком в главном — он так и не понял, как устроены мы, смертные. Он жил среди нас веками, да что там, тысячелетиями, но так и не стал одним из нас. Он так и не узнал, какая эта великая сила — надежда.

— Я абсолютно уверена в этом, — сказала я. — Но я буду признательна, если ты пойдешь со мной.

Он удивился, но тут же вцепился в руку:

— Ну конечно пойду! Но зачем?

— Моральная поддержка. Слыхал про такую? Мало ли, вдруг я чудовищно ошиблась?

Он довольно заулыбался, и перед нами открылась стена в коридор, по которому мы пошли в комнаты Релада.

*

Апартаменты Релада соперничали в размерах с комнатами Симины. И в три раза превышали площадь моего скромного обиталища. Если бы я в первый день увидела, как живут кузены, то сразу бы поняла, что никакой я не претендент на трон Декарты.

Кстати, апартаменты Релада разительно отличались планировкой от комнат Симины: большой, просторный зал, у задней стены виднелась лестница, выводящая на чердак, в середине зала в полу красовалось приличных размеров квадратное углубление, в котором цветной мозаикой выложили карту мира. А так все на удивление аскетично: мебели всего ничего, зато на барной стойке выстроилась целая батарея бутылок. Ну и одинокий стеллаж с книгами притулился у стены. У карты стоял Релад — с очень официальным видом, весь напряженный и — на удивление — трезвый как стеклышко.