Найти «Сатану» - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 29

И это было почти правдой: старенькая гитара нашлась в комнате, под столом, но струны подтягивал не бортмеханик, а штурман, и пел он же. Бортмеханик Мишка Сохов последний день находился в отпуске, и замену ему на спецрейс брать не стали. К тому же певец из него был никудышний. Строгий командир пением никогда не увлекался и сейчас, сидя на табуретке, молча смотрел в окно на свой самолет, на незнакомого капитана, производящего развод караула, на низкое серое небо и падающие снежинки. Второй пилот не подпирал голову руками, а по пояс голый сидел в позе лотоса на застеленной солдатским одеялом кровати и медитировал: капитан Дерябко выписывал журнал «Здоровье», каждое утро пробегал три километра и в любую погоду обливался холодной водой. Несколько лет назад, просмотрев документальный фильм об индийских йогах, он увлекся этим делом, и хотя такие идеологически чуждые увлечения в Советской армии не приветствовались, научился неестественно выкручивать конечности и часами пребывал в отстраненной сосредоточенности, чтобы овладеть искусством перелетать бестелесной субстанцией куда угодно. Сослуживцы подшучивали, что он хочет, находясь в командировках, контролировать оставшуюся в Москве жену.

Выйдя из транса, он сделал несколько дыхательных упражнений и озабоченно спросил:

— Командир, а кедровых орешков тут раздобыть можно? Или кедровое масло?

Балаганский пожал плечами.

— Не знаю. Летом тут этих орешков — хоть завались. А сейчас вроде не сезон. Надо у Глазкова спросить. А зачем они тебе?

— Полезные. Жизнь продлевают…

— А-а-а, хочешь жить вечно?

— Вечно не вечно, но желательно подольше. Интересно, сколько мы еще здесь проторчим?

— Кто знает, Андрей, — философски ответил Балаганский. — У нас приказ ждать группу. Будем ждать.

Штурман перестал петь и отложил гитару.

— Ну, к празднику хоть вернемся?

Старлей Никитин был самым молодым и нетерпеливым. К тому же его ждала невеста. Правда, невеста ждала его в каждом городе.

— Кто знает, — повторил Балаганский. — А что ты такой невеселый, Витя? И песню грустную поёшь…

— А чему радоваться, командир? Приземлились бы в Омске…

Штурман осёкся.

— Там хоть достопримечательности посмотреть можно. А тут чем заниматься?

— Знаем мы твои «достопримечательности»! Ты и ночуешь у нее, и приходишь сытый, довольный, — усмехнулся Дерябко.

— А тебе завидно? Ленка вкусно готовит. И сиськи у нее — во!

Виктор отставил полусогнутые, с растопыренными пальцами ладони сантиметров на двадцать от груди, потом подумал и вдвое сократил расстояние. Выглядело все равно солидно. Но на второго пилота особого впечатления не произвело.

— Ничего, один раз обойдешься без бабы и домашней кухни! Вот мне эта командировка совсем некстати: подержанные «Жигули» нашёл, в отличном состоянии и недорого, — боюсь, уйдут, пока вернёмся.

— Дело не в бабе и не в еде, — возразил штурман. — У меня там должок образовался…

— Что за должок?

— Да у Ленки в коммуналке новый сосед объявился — наглый жирный боров, самодовольный — как же, новенькую «шестерку» купил… Ночью стал ломиться к ней в комнату, ну я, естественно, вышел, сцепились, скандал, крики, соседи милицию вызвали… Так что пришлось уносить ноги, все настроение испорчено. Надо с ним закончить разговор…

— Ты это брось! — одернул его Балаганский. — Еще ЧП по личному составу мне не хватало!

— Да все нормально будет, командир!

— Нормально и будет, — кивнул Балаганский. — Потому что больше в Омске ты в город не выйдешь. Будешь, как и положено, ночевать в общаге и есть в столовой!

— Ну вот, доболтался! — с досадой махнул рукой Виктор и повалился на скрипучую кровать. Его клонило в сон, и через несколько минут в комнате раздался негромкий храп.

Развод закончился, солдаты разошлись по постам. Плоскости Ан-24 покрылись снегом.

«Маша тоже права, — размышлял Балаганский. — Служу, служу, а за душой ничего нет. Квартиру надо в ордерскую переделывать, хотя тыловики руками разводят: мол, нет возможностей… И Кауров тоже ни бе, ни ме, хотя он, как непосредственный начальник, должен за подчиненных горой стоять… Правда, устные разговоры к делу не пришьешь, вернусь — напишу рапорт на генерала Соболева. А откажут — официально запишусь на прием к Виктору Дмитриевичу…»

Штурману приснилась голая Ленка. Она шла к нему, призывно покачивая бедрами, и обещающе улыбалась. Виктор хотел спросить: почему жирный боров ломился к ней ночью? Значит, раньше пускала? Но роскошная Ленкина грудь надвигалась на его лицо, и все вопросы вылетели из головы, он уже нацелился поцеловать розовые соски, но вдруг оказалось, что перед ним живот соседа-борова и он сейчас поцелует его в пупок. Старлей дернулся и с криком проснулся, встретив удивленные взгляды сослуживцев.

— Ты что орешь! — спросил Виктор.

— Что, что… Сон дурацкий приснился, — не вдаваясь в подробности, буркнул он. — На ужин идти еще не пора?

Ужинали они в небольшой комнате с тремя столами — для немногочисленных офицеров хватало. Слегка подгоревшая перловая каша, кусочки вареного хека были явно из меню рядового состава, а масло, сыр и колбаса столь же явно являлись офицерской добавкой. Экипаж уже перешел к чаю, когда пришли местные: лейтенант, два старлея и капитан в сопровождении начальника аэродрома майора Глазкова.

— Все нормально? — спросил майор, здороваясь и подсаживаясь к столу гостей.

— Ничего, — за всех ответил Дерябко. — Только странно как-то: в тайге столько мяса, а едим привозную мороженую рыбу…

— Недавно закончилось мясцо, надо нового добыть, — буднично кивнул Глазков. — Ребята уже нашли подходящего лося… — И, обращаясь к Балаганскому, спросил: — Как жизнь, Семеныч? Как дома дела?

— Да нормально всё, Иван. Сын нашу академию окончил, теперь здесь, в первом полку служит.

— Да ты что?! — удивился Глазков. — А твоя бригада в третий полетела! Чего же ты к ним не присоседился? Попросил бы Васильцова или Зуева, кинули бы тебя до первого, там всего километров сорок…

— Не в километрах дело! То, что мы здесь, — государственная тайна.

— А, да, — посерьёзнел Глазков. — Недаром этот подполковник с меня взял расписку о неразглашении. Слушай, а давай я вам охоту организую! Хотел ближе к празднику за мясом идти, ну да раз такое дело… Любишь охоту, Семёныч?

— Да я никогда и не пробовал, — пожал плечами Балаганский. — И зверей мне жалко.

— Ну, это вы зря, командир! — оживился Виктор. — Это же такой азарт с адреналином! Жалко, Мишки Сохова нет — он заядлый охотник.

— Мне и без этого адреналина хватает!

— Всё равно без дела здесь сидеть, — не отступал штурман. — Скукотища же. А пить вы запретили…

— Да я не против. Охоту имею в виду, не выпивку, — уточнил Балаганский.

— Тогда завтра утром и пойдем! — сказал Глазков. — Отдыхайте пока.

— Товарищ майор, а кедровые орешки у вас есть? — спросил Андрей.

— Вместо мяса, что ли? — вставая, рассмеялся начальник аэродрома. — Ладно, и орешки найдем!

Рано утром в их комнату постучали.

— Ну что, летчики-пилоты, еще дрыхнете? — раздался бодрый голос Глазкова.

— Тебя ждем, заходи! — громко сказал Балаганский.

Глазков пришёл не один. С ним был молодой худощавый капитан, ростом выше среднего. На плечах у него висели три видавших виды автомата АКМ с деревянными прикладами и подсумок с тремя магазинами на поясе.

— Знакомьтесь! — сказал начальник аэродрома. — Командир роты охраны. Его солдаты нам лося загонять будут.

— Лейтенант Афанасьев Николай! — представился ротный. И добавил: — В магазинах по четыре патрона, стреляем одиночными. Бить лучше в переднюю лопатку.

«На Жорку похож!» — подумал Балаганский.

На улице стоял командирский «уазик» без водителя. Глазков сам сел за руль.

— Не знаю, кто у них в машине, но водитель — целый майор! — процитировал Балаганский фразу из анекдота, усаживаясь в переднее пассажирское кресло и зажимая автомат между коленями.