Антикиллер-5. За своего… - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 7

Глава 2

Возвращение домой

Лис

Лис давно привык к тому, что он – существо беспокойное, постоянно что-то ищущее или кого-то догоняющее. Волк, акула, что-то в этом роде. Даже сомнения свои он переживает в непрерывном движении. И сейчас тоже движется. Двигается. По привычке, по инерции. Не видя цели, не видя смысла, пребывая в каком-то ступоре. Движется. Или все-таки – двигается? Движутся куда-то, а двигаться можно и на месте. Только движение не всегда приближение к цели. Как в старом анекдоте: арестованный бегает взад-вперед по камере и раздраженно говорит соседу: «Ну что ты все сидишь и сидишь? Смотреть противно!» Тот отвечает: «А ты думаешь, что если бегаешь, то не сидишь?»

Да… Так и он бегает, бегает, всю жизнь… Сегодня две встречи с агентами, утверждение оперативных дел, да надо в «Золотой круг» съездить за деньгами. Только кого взять в сопровождение? Оказывается – и некого. Ладно, сам справится: ствол в карман, деньги в портфель и в машину… Да еще это совещание сегодня!

Квартальное совещание – дело серьезное. Приедут генерал, прокурорские, куратор из Администрации края, ходят слухи, что, может, прибудет и сам губернатор… И хотя слухи всегда преувеличены, УВД города гудит, как растревоженный улей. В коридорах ревут пылесосы, гуляют сквозняки – все окна настежь, личный состав прибирается, женщины моют стекла, только скрип стоит. Несколько бомжей, выпущенных из «обезьянника», пыхтя, отдраивают туалеты. «До цвета белой горячки! – покрикивает сержант-помдеж. – Ваш любимый цвет, уроды!»

Начальник УВД Волин – великий чистюля. Туалетная вода «Шанель Эгоист», идеальные ногти под прозрачным лаком, спрей-освежитель для рта. Этим он повторяет своего руководителя – начальника ГУВД Тиходонского края Глазурина. Недавно была история: опер Седов попался тому на глаза в мятой несвежей рубашке с пятнами пота под мышками, так генерал его чуть не уволил. Если откровенно, Седов этот – ноль. Как опер. Как работник. Ничего особенного. Но накануне он участвовал в операции, больше суток жарился в раскаленной «буханке» на бакинской трассе – а потом сразу на доклад. Но кому это интересно? Попался Глазурину на глаза, и вместо доклада – приказ об увольнении. По причине служебного несоответствия. Потом Глазурин то ли сжалился, то ли опомнился, перевел Седова в участковые. Глупость несусветная. Но Волин старается соответствовать требованиям руководства.

Лис приехал перед самым совещанием. Видит – у ворот какое-то скопление. Шум.

– Касымов, что там у вас?

У лейтенанта Касымова лицо перекошено – то ли от удивления, то ли от ужаса.

– Только что Васильева-Пехоту взяли, Филипп Михайлович! Не поверите! Совершенно случайно! В соседнем магазине продавцу по прическе заехал! Наряд выехал по вызову, документы глянули – поддельные, а рожа – один в один!

Пехота – торчок и отморозок, довольно известная в криминальном Тиходонске личность. В федеральном розыске с две тысячи одиннадцатого, после покушения на убийство.

– Взяли, так ведите, оформляйте! О чем сыр-бор? – не понимает Лис.

– Дежурный не пускает, Филипп Михайлович! Говорит, в таком виде в управление нельзя!

– В каком виде?

– Сами посмотрите!

Пехоту держат двое. Стоят на крыльце. Он пьяненький, в заблеванной маечке и мокрых шортах. Рожа в крови. Пехота шмыгает носом, закатывает глаза и бессмысленно орет в пространство:

– Я тр-р-ребую, баля-а-ать! Где моя ноль-семь? Я требую!.. Во-о! Там, где та-анк не проползет! Там пехо-ота прошмыгнет! Во-о-о!

В дверях, расставив руки, стоит дежурный – майор Иващенко.

– Веди его на фиг, Касымов! У меня приказ – в неопрятном виде никого в управление не пускать! С меня полковник Волин голову снимет! А с него генерал Глазурин!

Смотрит мимо: понимает, что делает. Но – готов трупом лечь. Что ж, Лис не против, пусть ложится.

– Во ты какими крупными козырями бросаешься, – чешет он затылок, будто в раздумье. – Ну, раз так – ладно. Запиши его в журнал доставленных – и отпускай на все четыре стороны!

– Как «отпускай»? – таращит глаза Иващенко. – А потом что будет?

– Потом посадят тебя. Что еще? – удивляется Лис. – Но ты расскажешь, что это из-за генерала с полковником. Они это подтвердят, и тебе дадут немного – года два…

Голос у него скучный, но убедительный. Лицо майора стало кислым, он опускает руки и освобождает проход.

– Под вашу ответственность! – буркнул неизвестно кому и слинял. Очевидно, представил, как генерал с полковником за него заступятся.

Пехоту поволокли в управление. Он все продолжал голосить свои юродивые частушки, но, поравнявшись с Лисом, произнес вполне осмысленно:

– Ну и бардак у вас, начальнички! Я офигеваю, баля-а-ать!

Что правда, то правда. Здесь Пехота абсолютно прав.

Совещание началось минута в минуту – все прибыли вовремя. Краевое руководство – генерал Глазурин с заместителем Уфимцевым, городской начальник Волин, его замы, руководители служб, начальники и замы районных отделов, где-то с полсотни оперов, следователей и прочих работников городского аппарата – это полицейские. Прокурорские – Басманный, Вечеркин, из следственного комитета Лунц, Михеев. Его сиятельство господин Каргаполов – куратор правоохранительных органов в краевой администрации. Сам губернатор так и не приехал, хоть и грозился. Волин в печали – все приготовления впустую. Вон, целых четыре корзины со свежими гвоздиками, по одной в каждом углу. Хуже того: Лис подозревает, что перед началом совещания он лично обошел зал совещаний, окропляя стены и мебель любимым «Эгоистом».

Открывает совещание представитель губернатора.

– Знаете, как называют Тиходонск в некоторых СМИ?

Пауза. Упругое поскрипывание новеньких каргополовских туфель. Чириканье воробьев за окном.

– Зона безупречного правопорядка! – страшным голосом пророкотал Каргополов. – Улицы горящих фонарей! У нас нет разбитых лампочек уличного освещения!

И помахал в воздухе какой-то газеткой. Спектакль начался. Ни для кого не секрет, что Каргаполов сам организует эти публикации. Наклоняет редакторов и журналистов, сам строчит какие-то свои «болванки», наработки. Заголовок про «горящие фонари» наверняка он и придумал, гордится. У него это называется «создавать позитивный фон».

– Конечно, это кредит доверия… Аванс! – Каргаполов решает употребить более понятное собравшимся слово. – Конечно, здесь есть доля, так сказать, художественного вымысла! Все далеко не так просто у нас в городе! Но!..

Опять взметнулась газетка, как идеологическая шашка.

– В Тиходонске лучшая статистика по Южному федеральному округу! Я уже не говорю про Москву и Петербург! И это, я считаю, наша общая победа!

Бла-бла-бла. Отличный костюм, отметил Лис. Часы в корпусе из розового золота. Пардон, не часы, а – хронограф. Именно хронограф. Все, что надето на Каргаполова, потянет на двадцать – двадцать пять тысяч евро. Включая также сорочку от «Камичиссима», золотые запонки и туфли. Случай, когда оболочка стоит намного дороже, чем содержимое. Только откуда все это берется?

– …Не в цифрах дело! Не в процентах! Не в показателях! Люди сами чувствуют, что жить в городе стало реально безопаснее! Дышать стало легче! В мэрию и управление приходят благодарственные письма от граждан! Такого раньше не было!

Сплошной мед.

А ведь на таких совещаниях положено драть и драть. Во все дыры. Это не традиция, это способ мышления, как сказал когда-то… Лис не помнил кто. Возможно, он сам и сказал.

Драть, конечно, будут. Когда губернаторский куратор закончит свою торжественную речь (адресованную прежде всего Глазурину, Волину и прочему начальству, а также паре-тройке журналистов), начнется дерёж, пердёж и падёж младшего офицерского состава. Все как положено.

Но это потом. Пока что с ответным алаверды вышел Волин. Он суров, он решителен.