Зона зла - Щелоков Александр Александрович - Страница 48

Кэмпбел старался сохранять хладнокровие.

Он хорошо понимал, что неудача группы не сорвет операции. Отправляя диверсантов в пустыню, офицеры штаба не могли не продумать страховочных мер – слишком большая ставка делалась на ослепление «Глаза Аллаха», и надеяться только на то, что это со стопроцентным успехом осуществит группа «Флэш», было бы опрометчиво. В то же время Кэмпбел понимал, что вернуться к своим, не выполнив приказа, означало навсегда потерять репутацию и доверие. Причем важно было не просто произвести взрыв токоподающей линии, а уложиться с ним в строгие временные рамки, которые обозначены штабом. Эффект диверсионной операции достигался только тогда, когда она обеспечивала ослепление «Глаза Аллаха» за десять минут до начала общих действий войск.

Человеку, далекому от военного дела, трудно представить, что такое правильно организованное взаимодействие сил, привлекаемых к участию в боевой операции на огромных пространствах земли и моря.

В штабах каждый этап предстоявших боевых действий войск укладывался в точные временные рамки. В начале строго по расписанию по позициям иракской армии наносила удары вертолетная авиация. В ее задачу входило подавление и уничтожение главных пунктов системы ПВО – радаров, ракетных пусковых позиций, аэродромов истребительной авиации. Пробив брешь в первой линии обороны, можно было пускать в бой истребители-бомбардировщики и крылатые ракеты, которые должны достичь и поразить тыловые объекты – штабы, пусковые установки ракет «земля-земля», тыловые базы снабжения армии.

Судя по тому, что в зоне радара не было заметно никаких признаков тревоги или повышенной боевой готовности, иракцы не были осведомлены о приближавшемся часе начала операции «Буря в пустыне».

Прямая линия, обозначавшая на карте трассу силового кабеля, тянулась от РЛС строго на север к мощной полевой электростанции. Чтобы выйти к линии, диверсантам предстояло преодолеть не более двух километров. На этом этапе экономить силы уже было нельзя, и группа, рассредоточившись в боевой порядок, ускоренным шагом двинулась к цели.

В такие минуты у людей обостряется реакция, они начинают лучше слышать, зорче становятся взгляды, бесшумней движения.

Сержант Перкинс заметил араба первым. Он щелкнул переключателем рации два раза. В наушнике каждого члена группы прозвучали щелчки. Все мгновенно замерли на местах, крепче сжимая оружие – противник был рядом.

Понаблюдав за обнаруженным человеком, Перкинс понял – это солдат-караульный, который не подозревает о близости диверсантов. Араб удобно сидел на песке и мурлыкал под нос заунывную песню. Пеюкинс скользнул в сторону караульного. Оказавшись за его спиной, размахнулся, рукояткой боевого ножа целясь в голову. Резкий удар, и араб стал заваливаться вперед. Перкинс успел подхватить падавшего за ворот и придержал его. Араб улегся на песок, согнувшись крючком.

Кэмпбел опустился на колени, рывком перевернул тело араба на спину. Тонкий луч фонарика, который зажег сержант Рейнер, уперся в скуластое лицо с ввалившимися щеками.

– Сейчас очнется, – сказал Рейнер. И в самом деле араб шевельнулся. Дрогнули веки, приоткрылись глаза.

Рейнер прижал глушитель автомата к широкому выпуклому лбу.

– Не надо, сэр…

Араб произнес фразу по-английски, слабым, но очень ясным голосом.

Кэмпбел опешил. Человек, который не видел нападавших, едва открыл глаза, заметил склонившегося над ним человека в одеянии бедуина и тут же обратился к нему на чужом для себя языке.

– Кто ты? – Кэмпбел задал вопрос поанглийски.

– Я Абу Кадыр. Солдат.

– Почему говоришь по-английски?

– Потому что вы англичане.

Это походило на чудо, в которое трудно поверить.

Абу Кадыр и сам в тот момент не сумел бы объяснить, как это произошло. Только позже он догадался, что, выплывая из забытья, услыхал слова Рейнера: «Сейчас очнется», и, не отдавая себе в том отчета, заговорил по-английски.

Сделать это для Абу Кадыра труда не составило. С мальчишеских лет он торговал сувенирами Востока в родном городе Басре. Туристам в те времена нравилось посещать Ирак – страну волшебных сказок. Европейцы и американцы с детства слыхали имена Синбадаморехода, маленького багдадского вора, знали о дэвах и джиннах, а потому охотно приобретали мелочи, которые потом напоминали им о путешествиях. И никто никогда не сожалел о потерянных деньгах.

Воспоминания о Басре, которые навевали сувениры, того стоили. Город из сказки – шумный, гудевший гортанными выкриками торговцев, приглашавших прохожих в свои лавки, гремевший мотивами своеобразной арабской музыки, был насквозь пропитан запахами жареного мяса, специй и мускуса. Вдоль берега священного Тигра по набережной тянулись шашлычни. Курились ароматными дымками жаровни, шкварчало, подрумянивалось на огне свежее мясо. Зазывалы весело махали руками, улыбались людям, покрикивали: «Ай, хорошо! Ах, какой мед! Кто у нас не едал, тот в Басре не побывал!»

Шумели базары, блестели золотом, начищенной бронзой кувшинов, блюд и безделушек ряды ювелиров и медников.

Ах, какая хорошая тогда была жизнь! Подернутая дымкой романтических воспоминаний, она, выглядела еще прекрасней, чем была на самом деле.

Абу Кадыр был парнишкой смышленым и сметливым. Слова чужих языков так и липли к нему. В пятнадцать лет он мог объясняться с англичанами, французами, немцами. Самое невероятное – он стал прекрасным физиономистом и, заметив на улице европейцев, при всей их внешней неразличимости, легко угадывал, кто перед ним – немцы, англичане или французы. Выделить из толпы туристов американцев вообще не составляло труда.

Определив, кто есть кто, Абу Кадыр бросался в атаку. Обычно первой мишенью он выбирал самую толстую женщину. Толстые, они добрее и покладистей тощих. Да и кошельки у них потуже – попробуй нагуляй живот, если денег мало. Сорвать с такой дамы пару динаров обычно не стоило больших трудов.

С приходом к власти Саддама Хусейна в стране все сильнее и сильнее закручивались гайки. Сперва дурацкая ирано-иракская война, которая сильно подорвала туристический бизнес. Какой европеец поедет в страну, где гремят пушки? Поток любителей Востока, стремившихся в сказочный Багдад и загадочную Басру, иссяк.

Торговля приходила в упадок. Люди беднели.

Пришло время, и Абу Кадыра забрили в армию. У человека вольного казарма и военные порядки – муштра, окрики командиров, отрывистые команды, необходимость нести караулы даже ночью, когда нормальные люди спят, – вызывали внутренний протест, хотя его Абу Кадыр боялся обнаружить. С непокорными в армии поступали круто.

Затем внезапное вторжение в Кувейт, которое потрясло Абу Кадыра. Он был далек от политики, но сразу понял – такого безрассудства Саддаму Хусейну на Западе не простят.

Служба в подразделении охраны РЛС «Глаз Аллаха» не была особенно трудной, но даже она вызывала у Абу Кадыра отвращение. Он считал, что каждый человек должен жить как ему нравится – один выращивать фрукты и овощи, другой – торговать, третий, если это ему по душе, пусть служит в солдатах. Почему же его принуждают делать дело, которое так претит? Стали возникать мысли о дезертирстве. Проще всего было бы бежать в Кувейт, но он теперь завоеван. Оставалась Саудовская Аравия. Однако до ее границы пришлось бы пробиваться через мертвые пески. Как это сделать, Абу Кадыр не знал.

И вот вдруг на него в темноте, как джинны в ночи, обрушились англичане. Может, в этом его собственная удача? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему они появились здесь и что собираются делать. Не дергаясь – ствол автомата все еще упирался в лоб, – Абу Кадыр сказал:

– Сэр, вам нужна помощь? Я помогу.

Кэмпбел в достаточной мере знал арабов и сразу понял – их пленный не фанатик, которому нельзя доверять. И в лучших традициях восточного базара спросил:

– Что ты попросишь взамен?

– Заберите меня с собой. – Абу Кадыр не собирался скрывать своих желаний. – Я уйду с вами, сэр.

– Хорошо. Ты знаешь, где проходит электролиния на радар?