Живым не брать - Щелоков Александр Александрович - Страница 13

Верная жена, как принято говорить, — надежный тыл офицера. Но когда супруг избегает фронтального соприкосновения с тылом, или как ещё говорят не идет «пупком на пупок», в семейной обороне сперва образуются трещины, потом возникают проломы, в которые может прорваться враг.

Однажды дочь Вика в день своего рождения появилась дома с приятелями студентами. Во имя счастья родного чада Антонина Анатольевна расстаралась. Молодежь веселилась во всю. Шампанское, танцы, ночное купанье в пруду…

Антонина Анатольевна, тряхнув молодостью, танцевала с долговязым блондином Альбертом, словоохотливым и самоуверенным кавалером. Подвыпивший парень поначалу держал партнершу за талию с осторожностью как дорогую фарфоровую вазу. После второго танца он уже прижимал её к себе покрепче. Антонина Анатольевна не воспротивилась даже в тот момент, когда живот Алберта коснулся её живота. Ей даже стало приятно, и она блаженно положила голову на плечо партнера. Тогда тот, словно проверяя, где лежит граница дозволенного, опустил руку с талии ниже и стал поглаживать крутые ягодицы хозяйки дома. Антонина Анатольевна лишь благодарно вздохнула.

Поскольку молодежное веселье не терпит чинной строгости, никто из гостей Вики, да и она сама не интересовались кто, где и с кем уединяется. Для Вики куда важнее в тот вечер было не отпустить от себя Вадима — красавчика со старшего курса.

В один из моментов, когда Антонина Анатольевна ушла на кухню распорядиться насчет горячего к ужину, Альберт тенью скользнул за ней. В темном коридоре он заграбастал хозяйку в объятия, стал её целовать, не забывая при этом тискать и оглаживать. Она его рука проворно скользнула за пазуху, вторая под юбку.

— Что вы! Альберт, оставьте меня!

Антонина Анатольевна, втайне ожидавшая такого поворота событий, только шептала, не предпринимая никаких попыток серьезно сопротивляться. Ей было мучительно сладко, и она балдела от нахлынувших чувств и с неожиданной даже для самой себя жаром вдруг начала отвечать на его поцелуи.

Связь длилась больше года, и прервалась только после того, как Альберт получил диплом и уехал к месту работы в другой город.

Появление в доме слесаря-батрака Антонина Анатольевна поначалу восприняла без всякой задней мысли. Она уже давно вынашивала грандиозные планы сельскохозяйственных работ на дачном участке и больше всего её беспокоило отсутствие в доме квалифицированного тягла. Теперь, когда муж прислал призывника, заранее объявив, что не знает, сколько сумеет продержать его в своем распоряжении, надо было выжать дармовую силу из парня не только для строительства водопровода, но и для преобразования сада и огорода.

Первая мысль о том, что призывник — мужчина мелькнула у Антонины Анатольевны, когда она увидела как тот, сбросив рубаху, работал в траншее. При каждом движении на его спине играли жгуты рельефной мускулатуры, а на руках бугристо вздувались бицепсы.

«А он ничего», — подумала тогда Антонина Анатольевна, не переведя случайной мысли в оформленное решение.

Но вдруг она обнаружила, что Вика, или Веселка, как её звал отец, за отчаянный и озорной характер, уже сумела опрокинуть молодого батрака на себя и собиралась присвоить себе право единолично выдавливать из него животворящие соки. В Антонине Анатольевне воспылало уязвленное женское самолюбие. Этот парень по праву принадлежал ей со всей своей физической силой, мускулами и живчиками.

Операцию перехвата Антонина Анатольевна продумала до мелочей. На ночь она устроилась не в спальне, а на кресле на первом этаже. Теперь, чтобы пробраться к Вике, Максик должен был пересечь гостиную, и попасть в руки хозяйки.

План удался.

Макс, поначалу испугавшийся, вдруг уловил нервные импульсы сексуального призыва и тут же оправился от растерянности. Он нарочито действовал грубо и нахально: не вырвался из руки, сжавшей его запястье, а перехватил её и притянул хозяйку к себе. Дыша ей в лицо теплом, негромко сказал:

— Ну-ка, повтори, кто я? Ты что сказала? — Не давая Антонине Анатольевне опомниться, запрокинул ей голову и поцеловал в мягкие влажные губы. — И что ты мне сделаешь? В суд подашь? Да подавай, сколько хочешь!

Вика, напрасно прождавшая своего Максика до утра, встала с постели разбитая бессонницей. Она, конечно, временами теряла терпение и впадала в дрему, но сны, в которые погружалось сознание, были темные и мучительные, такие что она пробуждалась после каждого с тяжелой похмельной головой и тянущим ощущением внизу живота..

Спустившись на первый этаж, Вика вышла на веранду. Максик сидел в плетеном кресле-качалке и курил.

— Ты что? — Вика зло шипела, и глаза её от гнева потемнели. — Почему не явился?

Опупевший от ночной требовательности ненасытной Антонины Анатольевны, Макс еле держал голову. Глаза слипались, руки подрагивали. За удовольствие он заплатил утомительным старанием. Тем не менее Макс сразу заметил, что Вика употребила по отношению к нему слова «не явился», словно была его командиром. И это его зацепило.

— А пошла ты! — Макс довольно точно обозначил адрес посыла. — «Не явился». Тоже мне начальница. В гостиной улеглась старуха и не спала. Я не мог пройти мимо.

В слово «старуха» Макс вложил столько презрения, что Вика поверила в искренность его переживаний и сменила гнев столбовой дворянки на милость жаждущей ласки любовницы.

— Мама любит там возлежать. Ладно, Максик, скоро она уезжает в город. Я тебя буду ждать.

— У-у-у, — застонал батрак полового поля, будто у него враз заболели все зубы.

С той поры так и пошло — работа в две смены с мамой и дочкой, как в горячем цеху с непрерывным процессом производства. Правда, планы Антонины Анатольевны по переустройству усадьбы внезапно изменились, и от обязанной перекапывать сад Макса освободили, позволив ему сосредоточиться на другом, не менее важном для двух дамочек деле.

В один из дней Макса пригласили отремонтировать сантехнику на соседней даче, которая высилась на ровном поле как французский форт Баяр над гладью моря. Макс видел этот дом издали, но не обращал на него особого внимания — мало ли кто что понастроил вокруг?

Он работал в траншее, заканчивая подводку труб к хозблоку, когда сверху его окликнул молодой женский голос.

— Мастер, вас можно?

Макс выпрямился и вытер руки тряпкой, торчавшей из кармана.

— Меня можно, — ответил он с многозначительным подтекстом. — Так в чем дело?

— У нас на даче небольшая авария. Нужно бы исправить.

— Значит текёть, — Макс знал, зачем обращаются к водопроводчикам, и постарался показать свое понимание задачи шутливым образом.

— Текёть, — приняла его шутку женщина.

Макс оглядел её с головы до ног взглядом оценщика, решающего — брать или отказываться от предлагаемого. Химическая блондинка (сколько отбеливателя пошло для достижения такой белизны волос представить непросто), яркие румяна на щеках, выщипанные черные брови, зад вертлявый — бедра при движении покачивались по горизонтали — туда-сюда. Сказать сразу выглядела она полураздето или полуодето было трудно. Однако все эти признаки, вместе взятые, показались Максу хорошим знаком, и он, рассчитывая на удачу, решил согласиться.

— Если надо, помогу. Кто хозяин дачи?

— Господин Хренасин. Аристарх Еремеевич.

— Крутой?

— Не-е, он у нас тихий. Начальник налоговой инспекции.

— А-а, — протянул Макс. — Тогда задарма не пойду.

— О чем разговор? — Женщина вызывающе качнула бедрами. Полы блузки-распашонки, на которой не было ни единой пуговички, разошлись, открыв две аккуратные грудочки, прикрытые бюстгальтером. Настолько прозрачным, что Макс разглядел темные окружья сосков на фоне белого тела. Разглядел и облизал губы.

— Ладно, приду. Только закончу здесь.

Через час, затянув муфту на последнем стыке труб, Макс собрал инструмент. Вышел за ограду, постоял, прикинул расстояние на глаз. До дачи налогового чиновника было метров восемьсот, если не меньше. Когда любопытство велико, можно пройтись, прогуляться.