Принцесса в академии - Медная Варя - Страница 70

Едва произнеся это, я тут же поняла, что вряд ли смогу составить ей компанию. Очнись, Ливи! Сейчас не время для домашних посиделок в компании тётушек-великанов. Но эта оговорка помогла мне понять, что Затерянное королевство почти стало моим вторым домом. Может, потому, что дом там, где сердце?

Я видела, что Эмилии моя просьба приятна.

– Тётя будет рада гостям, – просто сказала она.

Индрик снова принялся подбрасывать монетку – точно такую он дал мне две недели назад в обмен на хрусталютики. Монетка в очередной раз взлетела в воздух, несколько раз перевернулась, сверкнув в лунном свете, и меня словно пронзило. Я шагнула вперед, перехватила её на лету и покрутила, разглядывая. Весьма приметная: отчеканенный на аверсе трилистник и глубокие насечки, похожие на трещины.

– Что ты делаешь, Ливи? – удивился Озриэль.

Воспоминание превратилось в подозрение. Я протянула ифриту монету:

– Ты раньше такие где-нибудь видел?

Он покрутил её и неуверенно протянул:

– Вроде нет…

– Индрик, – продолжила я, – когда ты сказал про цветы, что это тебе ничего не стоит, ты выражался фигурально?

– Да нет, мне деньжата дядя подкидывает, – пояснил он. – Я его никогда не видел – только на миниатюре, которую он прислал, но поддерживать с роднёй контакты-то надо. Вот и списываемся где-то раз в месяц. А у него этих денег куры не клюют, он сам как-то сказал.

Догадка превратилась в полноценную уверенность.

– А ты в курсе, что деньги леприконов, попав в чужие руки, исчезают? Они только на вашей территории действуют!

Может, с внешностью я и промахнулась, но вот о свойствах леприконского золота кое-что слышала: няня рассказывала мне, как один из них надул на рынке её сестру. Женщина продала ему курицу и вырученные деньги спрятала в кубышку, которую зарыла на заднем дворе. Откопав её через неделю, она обнаружила, что монетки бесследно исчезли.

– Что, серьезно? – с интересом переспросил Индрик, а потом беспечно повел плечами. – Нет, не знал. Говорю же, я не слишком в теме.

Мы все с любопытством уставились на ладонь Озриэля: на первый взгляд, с кругляшом ничего не произошло, но при более внимательном осмотре стало заметно, что рисунок потерял прежнюю четкость, бороздки стали менее глубокими, а сама монетка по краям будто бы слегка оплавилась, как потекшая свечка.

– Ну и ну! – присвистнул Озриэль.

– Вот это да! – восхитился Индрик.

Наименее удивленной выглядела Эмилия – скорее, проявляла вежливый интерес.

Индрику повезло родиться счастливчиком: далеко не каждый сумел бы расплачиваться фальшивым золотом направо и налево и выйти сухим из воды. А он даже ничего не заметил. Может, везучесть – свойство всех леприконов? Надо будет спросить у Эмилии.

Я стала развивать свою мысль дальше:

– И, раз монеты исчезают, получается, всё, что ты платил за наши…

Тут Эмилия наступила мне на ногу:

– Сейчас это неважно, Ливи. Мы поговорим об этом позже.

– Поговорим о чем? – полюбопытствовал Индрик.

– Да так, мелочь, любимый, – улыбнулась она. – Не бери в голову.

Последняя реплика оказалась уже лишней. Индрик не был бы собой, если бы крепко надо всем задумывался. Это свойство утяжеляет характер, а у него он легче воздушного шарика.

Наверное, Эмилия догадалась, в чем, вернее, в ком причина недостачи в лавке, после их сегодняшнего разговора, но не хотела портить вечер. Не удивлюсь, если она и вовсе не собирается возвращаться к этому вопросу: в обращенном на Индрика взгляде светилось столько беззаветной всепрощающей любви, что хватило бы на искупление всех грехов мира.

Музыкант оживился.

– Ну, раз эту тему закрыли, я вот о чем хотел поговорить. – Он повернулся к Озриэлю и хлопнул его по плечу: – Слушай, Эль, а давай с нами, а?

– С кем с вами и что именно? – не понял ифрит.

– Да выступать, конечно! – Голос Индрика звенел от возбуждения. – Ты сегодня так отжигал на сцене, просто ураган! Я даже не знал, что ты так умеешь (мог бы, конечно, и заранее предупредить, что собираешься это сделать, ну да ладно). В общем, играть на чем-то необязательно, будешь просто петь с группой и подбавлять драйва.

Значит, Индрик не знает про его братьев!

Озриэль окинул нас затравленным взглядом и прочистил горло, но тут на лестнице послышались быстрые шаги – кто-то поднимался на террасу, перепрыгивая через несколько ступеней.

Глава 22,

В которой очень не вовремя находится арбалет

– Гляди, что я нашёл, Оззи, – воскликнул Орест, выныривая из прохода и размахивая тяжеленным чёрным арбалетом. Оружие походило на экспонат музея: необычная гнутая форма, роговая основа, покрытая резьбой и перламутром, и искрящаяся в свете луны тетива, похожая на натянутый лунный луч. В пазу вместо болта вился какой-то чёрный дымок. – Давно пора было вытрясти его из Гарта! О, всем привет!

Индрик и Эмилия окаменели, как горные тролли на восходе солнца, и только, вытаращившись, наблюдали за ифритом. Тот непринужденно подмигнул мне:

– Отлично смотришься в этом платье, крошка!

От его взгляда моя рука тотчас бросилась ощупывать наряд, чтобы убедиться, что он всё ещё на месте.

Озриэль, который было шагнул к брату, замер и обернулся ко мне.

– Крошка? – с подозрением переспросил он.

Мне показалось, или от его ушей действительно поднялся дымок?

Я не нашлась, что ответить, и вообще в этот момент чувствовала себя самой настоящей преступницей и даже пожалела, что отвергла продукцию «Бабушкиного сундучка», соблазнившись эльфийским шелком. Правда, сожаление было мимолетным. Кто бы на моём месте устоял?

– Эль, почему тебя двое? – наконец опомнился Индрик.

– У тебя есть брат-близнец? – удивилась Эмилия.

Глаза Индрика возбужденно блеснули.

– А он тоже поёт? – осведомился он и резко повернулся к Оресту, при этом случайно задев того по локтю.

Арбалет дёрнулся, чёрный дымок с шипением сорвался с тетивы и, сложившись в воздухе в призрачную стрелу, прошил нас с Озриэлем насквозь, пригвоздив лицом друг к другу. Боли я не почувствовала – только в груди появилось тянущее ощущение. Из спины Озриэля торчало оперение, из моей – наконечник.

– Оп-па, – сказал Орест в наступившей тишине.

Эмилия и Индрик бросились к нам.

– Вы как?

– Живы?

Я всё ещё не могла прийти в себя и не понимала, что же, собственно, произошло.

Озриэль перевел неверящий взгляд вниз, на соединяющее нас древко.

– Нет-нет-нет! – сказал он.

– Озриэль, что это значит?! Мы ранены?

– Нет-нет-нет-нет-нет!!!

– Я и с первого раза расслышала, поясни толком!

Он схватился за древко и с усилием сделал шаг назад, соскочив со стрелы. В то же мгновение она исчезла и из моей груди, обратившись в дым. Я ощупала себя: всё цело, тянущее ощущение тоже пропало.

Озриэль резко повернулся к Оресту:

– Ты нарочно это сделал!

– Ну что ты, Оззи, это был перст судьбы, – невинно возразил тот и сдул пылинку с арбалета.

Вот теперь у Озриэля точно пар из ушей повалил. Лицо потемнело, под кожей забегали маленькие синие молнии, а скулы заострились. Он рванул вперед, но я его удержала:

– Погоди, не нужно, со мной всё в порядке! Видишь, – я указала на грудь, – даже дырочки не осталось. И, главное, платье цело.

Ифрит поднял на меня несчастные глаза, снова принимая прежний вид:

– Ты не понимаешь, Ливи… это была стрела Вечной дружбы.

– Звучит красиво, – заметила Эмилия.

– Это я придумал название, – встрял Орест, но я знаком велела ему помолчать.

– Перед отъездом в академию отец велел ему, – Озриэль махнул через плечо, – отдать мне свой арбалет, потому что опасался, что я не смогу завести тут друзей.

– То есть… – начал Индрик.

– Нет! – твердо заверил Озриэль. – Я никогда им не пользовался!

– Но что плохого в дружбе? – удивилась я. – Мы и раньше дружили, так в чем дело?

– Вот и я говорю: ничего плохого, всё отлично! Не кипятись, братишка.