Грааль никому не служит - Басирин Андрей - Страница 46

– Эскадра мятежных кораблей идёт к системе Лангедока на соединение с флотом рунархов. Вполне возможно, что именно сейчас они подходят к планете.

– Так-так. Кое-какие странности проясняются. А хорошая новость?

– Мы поняли смысл картин Морского Ока. Люди, которых ты видел, выстраиваются в интересную последовательность. Ты помнишь школьный курс психологии?

– Психологии? Я не помню даже, какое чудо помогло мне сдать экзамен. Скорее всего, это чудо звали Галчей.

– А вот это ты зря, разведчик. Психология – твой хлеб, масло и черная икра. Зеркало показало тебе круг человеческих реакций. В древнем Китае его называли кругом У Син.

– Не понимаю.

– И не надо. Останешься в живых – отыщи Антуана Клавье. Запомнил? Пусть прочтёт тебе лекцию. Люди, которых тебе предстоит найти, никакие не чудовища. Они калеки, да. Именно из их ущербности тебе предстоит черпать силы. Не-господин страха, монахиня, отшельник, медитатор и демоница.

– Это мистика?

– Никакой мистики. Голая физиология. Ищи Клавье, Андрей. Единственное, что добавлю: эти пятеро – твой ключ к Лоноту. К Иртанетте. Ты единственный, кто способен преодолеть барьер мифизики. Удачи тебе.

И Визионер исчез. Я вынырнул, оставив без внимания протестующее попискивание робомассажиста.

Лонот. Иртанетта. Грааль.

Всякий, кто хоть раз прикасался к свету исцеляющей чаши, меня поймёт.

Grail, Greal, Le Sang Real.

Исток – Истинная Кровь.

Можно втоптать человека в грязь. Можно загнать в ловушку, лишить всех надежд и упований. Но едва забрезжит вдали алое сияние, всё изменится. Прошлые беды будут не в счёт. Раны, усталость – тоже.

Я никогда и никому не признаюсь в том, что люблю Иртанетту. Меня сочтут психом. Беглецом от реальности, стремящимся укрыться в выдуманной стране, где нет опасностей и тревог. Но я не собираюсь прятаться в Лоноте. Да это и невозможно. Мне надо увидеть её. Прикоснуться к алому сиянию чаши, вновь познать это чудо. Иртанетта и Грааль сплелись в моём сознании в единое целое.

Я больше не мальчишка. Я знаю, о чём спрашивать и что делать. Буддисты любят поговорить о нирване и просветлении. Но я-то знаю, что принц Шакья-Муни стал Буддой лишь после того, как Грааль отказался от него.

Что отделяет меня от сияющей чаши? Джассер? Флот рунархов? Мятежное Второе Небо?

Это пустяки.

Я знаю, ради чего сражаюсь. И я должен победить.

Терминал выдал мелодичную трель: кто-то хотел войти.

– Да! Можно, – крикнул я, снимая блокировку.

Никакой реакции. Я выждал немного и открыл дверь: пульт позволял сделать это, не вылезая из ванной. Тёплые волны прокатывались по телу, изгоняя из мышц усталость. Автоматика ки-комфорта взялась за меня всерьёз.

Мембрана лопнула, пропуская гостя. Я почти ожидал увидеть Джассера с новым ультиматумом. Но на пороге стояла Асмика.

– Привет, милый, – ласково улыбнулась она. – А я к тебе.

– Вижу.

– Почему не открывал? Я стою, жду…

– Я же кричал, что открыто. Не слышала?

– Нет. Здесь отличная звукоизоляция. – Асмика подобрала полы халатика и уселась на край ванной. – Как ты? Наслаждаешься?

– Ага. – Я блаженно вытянулся в геле. Автоматика перешла на новый режим, по второму разу обрабатывая синяки и ушибы. – Что рунархи поделывают?

– Ругаются. Все на нервах, злые стали… Особенно Джассер. Я потому к тебе и пошла. Том с Димкой дрыхнут без задних ног. Поговорить не с кем.

Ещё Чехов говорил о погибельных тайнах бретелек и полуобнажённости. Халатик Асмики был целомудренно запахнут. Но линия бедра, тонкие руки, выглядывающие из широких рукавов, небрежно прикрытая грудь… Казалось, малейшее движение – и лёгкая ткань сама соскользнёт, открывая запретные тайны.

– Устала я от всей этой мерзи, – вздохнула Асмика. – От рунархов, от вечного ужаса. Скажи, Андрюша, эта война кончится? Так хочется, чтобы псы не жрали людей, а виляли хвостом, преданно глядя в глаза. Чтобы тапочки приносили.

– А у тебя была когда-нибудь собака?

– Нет.

Она опёрлась локтями о край терминала, положила подбородок на сплетённые пальцы рук. Чалма из полотенца размоталась и упала в бассейн. Волосы Асмики вьются мелкими кольцами. Как у Иртанетты. Когда лонотская принцесса вырастет, наверное, станет похожей на неё…

Я протянул руку и погладил кучеряшки. Волосы психоморфа были сухими. Странно. Они не могли так быстро высохнуть под полотенцем. И рука – возле локтя она испачкана сосновой смолой. Смолой и машинной смазкой. Это после мытья-то?

В голове словно что-то щёлкнуло.

Флот Лионессе идёт сюда. Союз с рунархами. Психоморф, подозрительно осведомлённый о боях на орбите…

А бумажный ярлычок на шампуне? Любая женщина хотя бы открыла флакон, чтобы понюхать. Значит, к шампуню Асмика и не прикасалась.

– У нас в монастыре была такая же система, – кивнула она на пульт. – Мы девчонками любили прятаться в ванной и пускать мыльные пузыри.

– Как это?

– Показать? Только тебе надо будет вылезти и одеться.

– Давай. Возьми пульт, я сейчас.

Асмика потянулась к пульту. Узел на пояске, и так державшийся на честном слове, развязался. Халатик распахнулся, обнажая крепенькие смуглые груди. Асмика взвизгнула и отпрыгнула от бассейна, запахиваясь. Пульт полетел с бортика.

«Капитан, новости!»

«Ты нашел труп, Симба?»

«Да. Маленький рунарх убит. Здесь ещё один передатчик; кто-то отсылал сообщение за пределы системы. Судя по следам, это была женщина».

– Стой!

Гель забурлил, превращаясь в горячую жижу. Любое движение опаляло кожу. Внезапно в геле вспыхнули ледяные кристаллики. От холода перехватило дыхание.

Я дёрнулся, пытаясь выскочить из бассейна. И тут пошёл второй цикл.

Такого я не ожидал. Пока я хватал ртом воздух, гель стремительно возвращался к своей нормальной температуре. И вновь чуть ли не кипяток. Асмика, неловко придерживая халатик на груди, истерично тыкала в кнопки пульта.

– Прости! Прости! Прости!

Наконец гель успокоился. Девушка нащупала поясок и быстро обмотала его вокруг талии.

– Ох, Андрюшка, прости! Я последняя дура.

– Что ты сделала?

– Я по кнопке промахнулась.

Дрожащей рукой она протянула мне пульт. На терминале высветилась информация. Я прочёл:

– Ки-комфорт, программа номер сорок три. Ого! Последний писк моды Первого Неба. А хотела?

– Гляссе с мороженым, незабываемая смесь…

Мы переглянулись и расхохотались. Гель вновь начал нагреваться. Я защёлкал кнопками, останавливая программу.

– Андрей, – без всякого перехода объявила Асмика, – ты знаешь, что рунархи нас предали?

– Велиаджассен? Знаю. И ты убила его.

В её глазах промелькнуло нечто, похожее на уважение.

– Как ты догадался?

– Я же срединник. А ещё у меня есть протей.

– Понятно. Послушай, Андрей: ты ведь не землянин. Ты родился на Казе. Значит, к Первому Небу у тебя особых симпатий нет. Так?

Почему они все думают, что я должен ненавидеть Первое Небо? Меня вытащили из убогого интерната, дали будущее, интересную работу и положение в обществе. У меня земное гражданство – что тоже немаловажно. Правительству Каза наплевать на своих граждан. На Земле иначе. Им тоже наплевать, но уже на граждан других миров. Пусть живут своим умом.

– К Лангедоку идёт флот сепаратистов, – задумчиво сказал я. – С Витманом во главе. И вдруг появляешься ты…

– Я – резидент Второго Неба на Лангедоке. Побег был спланирован и осуществлён нами.

– Нами – это кем?

– Мною, Томом и Дмитрием.

Значит, Торнадя сама по себе. Не удивлюсь, если она придёт и предложит сотрудничество от имени… скажем, негуманоидных рас. Хотя это уже перебор.

– Ага. А до этого ты была аналитиком в штабе экзоразведки. Двойной агент.

– Я психоморф, – словно извиняясь, ответила она. – Нам трудно привить моральные нормы.

– Ладно, неважно. Мне нужно переодеться.