Грааль никому не служит - Басирин Андрей - Страница 41

– Да кто же? Кто?

– Гибкая Тири. Она меня прокляла. – И девчонка вдруг рассмеялась сквозь слёзы: – Её подручный… Он… он…

Больше она ничего не сказала. А я мог и не спрашивать. Мне вспомнился мой последний сон. Будто я пью море, и оно мелеет. Вода уходит, обнажая камни и кости погибших кораблей…

Срединники чувствуют то, что происходит с окраинниками. Это Джелиннахан, его дьявольская способность. Он применил её против девушки в салатовом платье.

Море.

Так вот как выглядит твоя душа, рунари.

Оставить её одну я не решился. На всякий случай я прикоснулся к сознанию Белой Ллиу-Лли и передал образ жестяной миски. По нашей системе кодов это означало приказ «всем идти ко мне».

Почему-то миску Ллиу-Лли воспринимала очень живо. Она говорила, что дома собирала ручных белок, стуча половником в дно миски. Так что сигнал общего сбора у нас появился сразу. Остальные команды пришлось поделить между Томом, Асмикой и Джелиннаханом. Других я даже обучать не стал.

Мать Костей спала, прижавшись щекой к моему колену. Во сне она выглядела совсем юной и беззащитной. Придёт Джелиннахан – убью гада, подумал я. План ведь был – пригрозить выпустить душу. Шантажировать. А он что сделал?

Хотя, скорее всего, он не виноват. Просто Гибкой Тири показалось, что она лучше знает, как вести Охоту. Хозяйка Прайда оправдает любую подлость. Как и все боги.

Я опять забылся и утратил контроль над зрением. Тьма прокралась меж деревьями, плеснула в глаза. Ночное видение исчезло минуты на полторы, не больше, – но этого хватило.

Когда свет вернулся, я обнаружил, что мы не одни. Из сумрака выскользнул рунарх в мундире гранд-туга. Молодой, сильный, самоуверенный. С кинетической плетью и вихревиком на поясе. Комендант Лангедока.

– Здоров, начальник, – помахал я ему рукой.

– И тебе здоровья, изгой, – ответил комендант. – Твёрдой руки, загонщик.

– Рано ты, Галеадж. Охота только утром, а ты уж по лесам бродишь. Нехорошо.

– Откуда ты знаешь моё имя, изгой?

– Сорока на хвосте принесла, – отвечал я, не заботясь, поймёт ли тот метафору. – А ведь я тебя хорошо знаю – наслушался за три года. Как поводок надену, так и слушаю.

Мать Костей сонно зашевелилась, высунула голову из-под накидки. Увидев коменданта, она сжалась в комок.

– Невесту вот одну в лесу бросил, – продолжал я. – И не стыдно тебе, Гуляш? Тут зверьё шастает, каторжники злые. Девчонку только оставь – вмиг беда приключится.

Его надо вывести из себя. Чтобы с кулаками на меня бросился. Иначе силы слишком неравны. Из вихревика он палить не будет, девчонку пожалеет. А кинетической плетью уделает так, что милости просим. В мешке хоронить придётся.

– Злишь ты меня, изгой, – усмехнулся комендант. – Горько злишь… А эта – что?.. Она мне больше не невеста: Хозяйка Прайда покинула её. Кому нужно существо без души?

Рунари дернулась, словно её ударили. Я прислушался к своим окраинникам.

Куда-то они не туда идут… Такое ощущение, что Джелиннахан и Тири меня обходят, а группа, что оставалась у костра, движется им навстречу. А зря. Если бы Джассер вышел бы коменданту за спину, я бы не обиделся.

– У тебя душу давно отобрали, – сказал я, поднимаясь. – Так и маешься, бедняга, без души. Калека.

Мать Костей притихла под покрывалом. Повезло тебе с женихом, милая… Нечего сказать.

– Скажи, зачем тебе всё это понадобилось? – Комендант обвёл рукой лес. – Так всё хорошо было. Ритуал удачи, потом свадьба… – За деревьями неистово залаяли псы. Кто-то захрипел, забился в предсмертной агонии. – И вот – Мать Костей сменилась. А охота должна идти своим чередом. – Он с ненавистью посмотрел на свою бывшую невесту: – Ты не удержала их возле костров! Почему?!

– Успокойся, Галеадж. Тебе достался орешек не по зубам.

– Ты думаешь?

Пора. Я сжался для прыжка, и тут из-за деревьев выскользнула тень. Ещё и ещё одна. Псы садились полукругом, так, чтобы при любом движении растерзать меня в клочья. Комендант снял плеть с пояса, включил. Огонёк индикатора затеплился алым. Говорят, у человека, убитого плетью, глаза становятся красными, как у вампира. От перегрузок сосуды в глазах лопаются.

– Ты перевернул ход Охоты. Мне хочется узнать, как. Потом тебя сожрут псы. Мы доведём Охоту до конца – иначе флот Злого Демиурга покинет удача. После этого я казню самозванку. Но сначала ты всё расскажешь.

Удар плети выбил из меня дыхание. Я корчился на снегу, пытаясь вспомнить, где находятся лёгкие и что следует за чем: сначала вдох, потом выдох или наоборот. Ни умения экзоразведчика, ни рефлексы брата Без Ножен помочь не могли. У Галеаджа была слишком хорошая позиция.

– Молчишь?

Псы встревоженно заворчали. Когда бьют палкой – это хоть как-то понять можно. А тут сбили врага невесть чем: то ли воздухом, то ли криком.

– Отдышись, расскажи. Не мучай себя.

От следующего удара нога хрустнула. Боль – ослепительная, чистая, белая – пронизала меня. После третьего щелчка меня вырвало. Мучительно ныла печень.

– Не мучай его, – донёсся до меня голос рунари – Гал, ты ведь… ты же не такой, Гал!

– Откуда ты знаешь? Отщепенка.

Плеть подняла фонтан снега в нескольких сантиметрах от моей головы. Мои окраинники наконец встретились, разобрались в ситуации и полным ходом мчались сюда.

Поздно. Я послал им сигнал к отступлению. Здесь шесть псов – людей порвут, как выводок котят на помойке.

– Я собрал команду… – хрипло начал я. – Команду…

Изо рта, носа, ушей текут тёплые струйки. В голове шумит; я не могу поймать даже самую простую мысль.

– Какую команду? – Комендант участливо нагнулся ко мне. – Душепийца? Рунари, которой подвластна сила Матери? Она хорошая Мать Костей. Куда лучше моей… бывшей. – В голосе его промелькнуло сожаление. – Кто ещё?

Отступать некуда. Если я не выиграю время, они погибнут. Гибкая Тири думала, что, став Матерью Костей, сумеет обрести власть над охотниками. Так-то оно так, но псы подчиняются Галеаджу.

– Со мной брат Без Ножен. Их несколько. Ты обречен.

– Ты лжёшь! – заорал комендант. – Быть того не может!

– Может. И с ними – психоморф. А ещё – хозяин зверей, – соврал я. – Глазом не моргнёшь – твои же псы тебя растерзают, Галеадж.

От боли я совершенно забыл о глазах. Тьма наползла на меня, словно похоронный мешок из спрей-пластика.

– Ври, да не завирайся, изгой. Я сам – хозяин зверей. Будь у костра кто-то из наших, я бы почувствовал. Придётся тебя наказать. Гладиатор, ассеан!

Заскрипел снег. Шумное дыхание приблизилось. Надо мной навис едва различимый собачий силуэт. Из пасти зверя несло разогретым металлом. Что-то тёплое капнуло мне на щёку.

– Гал, постой! – умоляла рунари. – Хватит смертей!

Щёлкнула плеть. Девчонка вскрикнула, словно раненая птица. Я попытался встать, но пёс поставил мне лапу на грудь. Наклонившись, он облизал мне лицо. Меня передёрнуло, но желудок был пуст. Блевать было нечем.

– Ты уже видел Гладиатора в действии, – донёсся до меня голос Галеаджа. – Ваш боец был хорош. Это его ты назвал братом Без Ножен? Хотя нет, вряд ли… Думаю, он справился бы с братом. Но не с этим псом. Их мы вывезли с Берники.

Значит, Берника уже во власти рунархов. Джассер приближался. Похоже, он мнит себя полубогом, способным справиться с чем угодно. Будем надеяться, что это так.

– Расскажи правду. Как ты собрал изгоев? Кто ты?

Из пасти Гладиатора вновь что-то капнуло. Я ощутил на губах острый вкус «валкирианы» – флотского боевого коктейля из стимуляторов. Меня разобрал смех.

– Чему ты смеёшься, изгой?

– Да так, – отвечал я, приподнимаясь. В этот раз пёс не стал мне мешать. – Вспомнилась одна старая шутка.

Я обнял зверя за толстую шею, зарываясь лицом в короткую тёплую шерсть. Запах разогретого металла, такой несвойственный собаке, стал сильнее.

Всё, хватит.

Хорошо, что ты вернулся, Симба.

– На кого ты охотишься, Галеадж? – спросил я. – Хочешь увидеть Искомую Зверь? Вот она!