Грааль никому не служит - Басирин Андрей - Страница 28

Лонот. Чем-то моё путешествие было важно для Тевайза. Важно настолько, что жизни людей и рунархов потеряли ценность.

– А двойник? – спросил я.

– Двойник? А, двойник… Шарик, который ты подобрал, управлял приёмной камерой струны. Мы как раз распаковали протея. В состоянии отдыха он похож на ртутный шар. Ты увидел своё отражение в его теле. – Рыбаков помолчал немного и добавил: – Теперь можно не торопиться. Мы победили.

Вечером того же дня я вернулся в свою комнату в общежитии. Перед тем как лечь спать, я заглянул на кухню. Предчувствия не обманули: будущие экзоразведчики пили чай и резались в «Демиургов». У Димки – чёрная колода, у Юрки – бело-сине-красная, а Галча играла за жизнь и природу.

– Андрей вернулся! – обрадовалась она. – Андрюша, иди сюда. Будем вместе играть.

Я придвинул табуретку и уселся так, чтобы видеть её карты. Ничего так: лес, монастырь и две отшельничьих хижины. Из созданий, правда, остался лишь сын древа. Но он сильный, жить можно. Игра началась недавно, и никто пока что не успел развить свои армии. Димкину сторону представляли склеп и стена костей, Юрка выставил поля лавы, а Галча только-только построила летающий остров.

– Королевский убийца, – шлёпнул на стол карту Димка.

Крохотный человечек в чёрном атласном халате уселся на стол, скрестив ноги. Хороший художник рисовал: глазенки так и сверкают, в бороде каждый волосок можно различить. Я на всякий случай отодвинул локоть. Димка хихикнул.

– А мы его аббатисой покроем, – меланхолично отозвался Юрка. – И ледовым богомолом. Как съездил, Андрюха?

На столе появилась толстенькая дама в чёрной рясе. За ней – серебристое создание, похожее на кузнечика-переростка. Вокруг кузнечика поднялась миниатюрная снежная буря. На столе намело крохотные сугробы, и аббатиса достала из поясного кошеля фляжку с коньяком. Запахло клопами.

– Ничего. Только возни много.

– Ага. Это всегда так. – Галча выложила на стол лес. Возле моей чашки закачались сосны, и весёлые медвежата полезли на поваленное дерево. – А этот обалдуй, – шлепок карты, – интуицию сдал. С твоей помощью, между прочим. – На столе появился сын древа. – Дим, ты бы хоть спасибо сказал.

– Ага, спасиб. – Димка рассеянно выложил на стол карту рубашкой вверх. – Сюрприз!

Мы с интересом посмотрели на карту.

– Не томи. Что там? – грубовато спросил Юрка. – Людоед?

– Разбежался. – Он чуть помедлил и перевернул карточку. – Игнисса! Это мне дядя подарил. За экзамен.

На столе появилась миниатюрная копия огненной демоницы. Той самой, из рунархского зеркала. Она сделала несколько пассов, и над лавовыми полями вспухло облако взрыва.

– Так, допрыгались… – Галча задумчиво сложила свои карты и вновь развернула их. – Юр, у тебя срединника не завалялось?

Рыжий пожал плечами:

– Не-а. Срединника два хода ждать.

– Ну, значит, всё. Слили партию.

Она без раздражения бросила карты на стол. То же самое сделал Юрка.

– По следующей?

– Ага. Димыч, ты сразу скажи: кроме Игниссы у тебя других подарков нет?

Димка вздохнул:

– Нету. Вот сдам сессию – будет корабль «Восьмёрка мечей».

– Ясно.

Вновь зашлёпали по столу карты. После нескольких партий я попросил, чтобы мне дали колоду. А ещё через час – в первый раз выиграл.

– Случается, – Юрка перетасовал карты, сдал семь карт и повернулся к Димке: – Слушай, а «Восьмёрка» сильная карта?

– «Восьмёрка»? – Он на мгновение задумался. – Да нет. Не столько сильная, сколько непредсказуемая.

Восьмёрка мечей

Глава 1. Порядки Злого Демиурга

Весенний ветер проносился над ледовыми полями. В щель меж облаками проглянуло солнце, заставляя меня зажмуриться.

Руку нестерпимо жгло. Я едва удержался, чтобы не сунуть пальцы в рот. Следовало действовать быстро: мембрана съедает руку в считанные секунды. Я зубами рванул задвижку вибролезвия; она не поддалась. Противно заныл клык.

Попал, братец… Уже не до руки, самому бы выжить. Я дергал задвижку снова и снова. Неужели всё?

Дно сита отблёскивало свинцом. Я осмотрел его повнимательнее. Синяя губчатая поверхность мембраны была скрыта тонкой металлической плёнкой. Я перевёл взгляд на пораненные пальцы и расхохотался.

Я счастливчик. Проталкивая ком снега, я случайно задел стопор, переводящий сито в режим хранения. Пластина, закрывающая мембрану, защемила мне пальцы. Вибролезвие, конечно же, стало на предохранитель, чтобы старатель сдуру не попортил руку и улов.

Колени мои мелко дрожали. Я уселся в снег. Всё, ребята, сегодня я больше не добытчик… Норму не выполнил, но и бог с ней. Открыть сито мне не под силу. Рунархи обожают механические головоломки. В их инженерии даже ордусцы разобраться не могут. А они доки – говорят, что ордусец может с помощью кувалды и гаечного ключа починить сломанного протея.

Пора возвращаться. Надо ждать антиграв. Меня, конечно, накажут за невыполненную норму. Может – жрать не дадут, а может – назначат в загонщики. Весна наступила, скоро начнётся Дикая Охота. Охранникам хочется развлечений.

Я ещё раз попробовал раскрыть сито, но лишь сломал ноготь. Защемленные пальцы ныли, на кончике среднего темнело коричневое пятнышко. Хороша рунархская техника, ничего не скажешь. Сплюнув, я отправился разыскивать буй.

Индикатора на контейнере с благодатью не предусмотрено. Старатель никогда не знает – выполнил он норму или нет. Это чтоб беспокойства было больше. Я дошёл до оранжевого шара, отщёлкнул с пояса контейнер и, переведя его в стасис-режим, уложил в рюкзак.

Домой, домой… Отдыхать и наслаждаться жизнью.

Скатав буй, я затолкал его вместе с ситом в рюкзак. Затем подключил к генератору термополя дополнительные батареи. Теперь можно погреться.

Обратный путь занял не много времени. Меня знобило – то ли от холода, то ли от пережитого напряжения. Когда я пересекал границу анизотропного снега, пискнул таймер. Хороший знак. Значит, сито защёлкнуло перед самым концом работы. Вряд ли я сильно недобрал норму.

Я бросил рюкзак в снег и уселся. Тело привычно ныло под спрей-комбинезоном. Когда наступят мирные времена, поселюсь на планете, где нет снега и льда. Чтоб тепло, и холод не пробирал до костей. А жизнь не зависела бы от мощности термополя.

Интересно, во что верят рунархи? Один заключённый утверждал, что они воссоздали на Лангедоке загробный мир. Такой, каким он представлялся их древним философам.

Ад – Южный материк. Среди вулканов и огненных морей разбросаны печи и лаборатории. Оттуда нет обратного пути. До сих пор не понимаю, как я оттуда выбрался. Я вообще счастливчик.

Чистилище – плантации Северного материка. Мир льда и тяжёлой бессмысленной работы.

И, наконец, Рай. Орбитальные фермы. Некоторые заключённые отправляются туда. Что там, как, почему – не знает никто. Рассказывают разное.

У каторжников есть своя мифология, свои верования. Один из них пытался обратить меня в свою веру. По его словам выходило, что Лангедок создал злой Демиург, и всё материальное отравлено его дьявольским прикосновением. Лишь души принадлежат благу. А печи и живодёрни служат совершенствованию душ.

Миссионера этого отправили в печь. Тогда же я поклялся, что убегу с Лангедока во что бы то ни стало.

По настоящему убегу. Живым и здоровым.

Потеплело. Антиграв бесшумно плыл над снежной равниной. Задумавшись, я пропустил его появление, почувствовав лишь, как отступает холод. Термополе машины накрыло меня, словно ватное одеяло. У мамы было такое. Из цветных заплат, из обрезков ткани… Оно связывалось в моей памяти с уродливым медвежонком, которого я когда-то сшил из кусочков байки. Мы рукодельничали вместе – я и она. Запах ткани и ваты, снег за окном, потрескивание свечи… Каждый раз появление антиграва вызывало у меня ностальгию.

Антиграв выбросил луч, нащупывая приёмную площадку лифта. Пролился ртутный серпантин, и сверкающие ленты собрались на площадке в тело десятника. Где же Джассер? Ему давно пора быть здесь. Антиграв ждать не будет; десятник зафиксирует побег, и машина двинется дальше. Завтра за беглецом отправят ботик – подобрать труп.