На пути Тайфуна (СИ) - Калмыков Александр - Страница 22

   Наступление советских войск под Ельню, в котором участвовал Кончиц, правда, не привело к выполнению главной задачи - перерезать коммуникации 2-й танковой группы Гудериана. Но все-таки оно показало, что при более-менее хорошей организации наступать мы можем. Вполне вероятно, что если бы с Ельнского направления не сняли самые лучшие дивизии, и не отозвали Жукова, то успехи могли быть более значительными. Нет, я прекрасно понимаю, что три дивизии погоды бы не сделали, и что будущие выдающиеся военачальники Конев, Жуков, и многие другие в 41-м еще не были такими опытными, какими станут через два-три года. Опыта наступления не было также ни у командиров среднего звена, ни у младшего командного состава. В конце концов, немцы просто перебросили бы войска с соседних участков фронта, но не дали бы перерезать дорогу Смоленск-Рославль.

   В военном отношении освобождение крошечного участка земли двадцать на двадцать километров было незначительным, но в моральном плане разгром врага в хорошо укрепленном Ельнинском выступе было большой победой.

   - Вот это и есть Соколов, о котором вам столько рассказывали - Представил меня капитан Козлов новому комдиву.

   Пока я соображал, как правильно обратится к командующему - комдив или комбриг, он сам с юношеской легкостью вскочил с табуретки, и стал трясти мою руку.

  -- Ну, Соколов, молодец. Я напишу на тебя представление на героя советского союза.

   Мы с комполка переглянулись. Очевидно, у него появились те же мысли, что и у меня, потому что он тут же возразил.

  -- Нет, Николай Иванович, на героя не надо. Достаточно ордена, и лучше "Красного Знамени" чем "Ленина". Чем выше награда, тем больше вероятность, что наградной лист в Верховном Совете не утвердят, а "Знаменем" уполномочен награждать командующий фронта.

  -- Ладно, напишу ходатайство на "Знамя", и сегодня же отправлю в штаб фронта. Я тоже слышал, что представления на "героя" долго рассматривают, и дают далеко не всем.

   - Это после финской войны ввели новый порядок, - опять решил я продемонстрировать свою эрудированность. - Тогда один ушлый журналюга написал статью, где расписал свои же якобы совершенные подвиги. Ему дали звание героя. Конечно, махинацию скоро раскрыли и жулика поставили к стенке. Но с тех пор, всех кого представляют к высшему званию, тщательно и долго проверяют.

   Все присутствующие как-то странно на меня посмотрели, а я мысленно отругал себя за беспечность. Находясь в прошлом надо обдумывать каждое слово, а я ляпаю то, что в голову придет.

   Похвалив еще несколько отличившихся командиров, комдив отправился осматривать позиции других полков, не забыв пообещать утвердить все наградные списки, которые мы напишем.

   Вернувшись в свою роту, я вместе со Свиридовым начал проводить полную инвентаризацию имевшихся у нас боеприпасов. Старшина с удовольствием занимался привычным делом. Мы пересчитывали и откладывали отдельно ящики с девятимиллиметровыми патронами под немецкие автоматы и пистолеты, патроны калибра 7,92мм и 7,62. Трофейных карабинов у нас было достаточно, чтобы вооружить целую роту полного состава, поэтому большую часть мы решили законсервировать, и отправить на склад полка. Группа бойцов под руководством Стрелина тщательно чистила оружие, и покрывала карабины толстым слоем смазки.

   Доставая очередной ящик из большой груды выделенной нам комбатом доли трофеев, Свиридов не мог удержаться от радостного возгласа, напоминая моряка Пенкрофта из "Таинственного острова". Но, в отличие от несчастного Пенкрофта, не нашедшего в ящике с сокровищами ни крошки табака, нам досталось несколько коробок сигарет. Отложив по три пачки каждому бойцу роты, остальные старшина приказал отнести в мой блиндаж, где они будут в наибольшей сохранности. На мой вопрос, почему бы ни раздать сразу все, он объяснил, что сигареты мне нужно использовать в качестве поощрения отличившихся красноармейцев.

   Закончив с оружием, мы отправились инвентаризировать гужевой транспорт. После раздела трофеев у нас осталось несколько телег. Хотя по штату они нам не полагалось, но для перевозки нашего многочисленного оружия без них было не обойтись. Найденной в немецком имуществе краской старшина на каждой повозке вывел номер части и инвентарный номер, который затем записал в тетрадку. Лошадей мы нашли на полянке за лесочком, где они паслись под присмотром легкораненого бойца. По тому, как он ласково обращался с животными, было видно, что он или всю жизнь прослужил в кавалерии, или потомственный казак.

   В лошадях я хотя и не разбирался, но заметил, что ночью видел и более крупных, чем те, что достались нам. Ездовой, действительно оказавшийся донским казаком, объяснил, что выбрал только наших лошадок, которые понимают русский язык.

  -- Вот смотрите, товарищ командир. Зорька!

   Сразу две лошадки перестали пастись, подняли головы и подошли к нам. Они смотрели на нас так трогательно, что мы со старшиной тут же начали шарить по карманам в поисках сухаря, которым можно было бы их угостить.

  -- А как они так быстро привыкли к новому имени?

  -- А это их настоящие имена, товарищ командир.

  -- У немцев что, на каждую лошадь документ имелся?

  -- Да я просто перебирал все лошадиные имена, и смотрел, какая кобылка отзовется. К тому же лошадей часто называют так, как они выглядят. Вон у той цвет буланый, эта вот корноухая, у другой звездочка на лбу. Вот так я почти для всех и угадал.

   Клички наших четвероногих старательный старшина тоже внес в свою тетрадку. Осмотрев лошадей, мы вернулись к окопам, и стали вытаскивать из землянки трофейную форму, чтобы отобрать более-менее целую и отсортировать ее по размеру. Но вскоре наше занятие было прервано появлением столба пыли, быстро приближающегося со стороны штаба полка. В бинокль я разглядел легковую "Эмку" в сопровождении грузовика с солдатами. Они свернули явно направлялись к нам.

   Неужели Кончиц решил заехать к нам? - Недоуменно спросил старшина. Не доезжая до наших окопов метров триста, машины остановились. Солдаты выскочили из машины, и стало видно, что это не охрана комдива. Тех было больше, и вооружены они были автоматами, а этих только шесть человек, и почти все с винтовками. Бойцы осталась у машин, и только три человека, вышедшие из эмки, пошли в мою сторону. Свиридов вопросительно посмотрел на меня, но я только пожал плечами - кто это мог к нам пожаловать, мне было непонятно.

   Вместе с Стрелиным и еще одним бойцом, вооружившись на всякий случай автоматами, мы вышли навстречу гостям. Еще издали я узнал нашего особиста. Он держался немного сзади, и вел себя подчеркнуто уважительно по отношению к командиру, вышагивающему впереди. И не удивительно, когда он подошли поближе, то стали видны три шпалы на петлицах, соответствующие армейскому званию подполковника[4]. Танин указал на меня, и капитан ГБ, одернув китель, подошел ко мне четким строевым шагом, отдал честь, и отчеканил:

   - Товарищ Соколов, разрешите представиться, капитан госбезопасности Куликов. Направлен к вам для выяснения некоторых обстоятельств. Разрешите поговорить с вами наедине.

   - Да, конечно, пройдемте. - Я, как и все присутствующие был ошарашен, и напрочь забыл о приветствии, предусмотренном уставом. Танин тоже явно не ожидал такого, и был удивлен не меньше моего. Он подозвал Стрелина, и распорядился выставить часового недалеко от входа в мой блиндаж, и никого не впускать.

   Спустившись с гостем в землянку, я зажег керосиновую лампу, и плотно прикрыл дверь.

  -- Разрешите присесть, товарищ старший лейтенант, разговор у нас, похоже, будет долгим.

  -- Конечно, товарищ Куликов, присаживайтесь.

   Тянуть время мне не хотелось, да и самому было интересно узнать, за кого меня принимают. Поэтому я сразу взял быка за рога, и спросил. - Что вам обо мне известно?