Генеральские игры - Щелоков Александр Александрович - Страница 75

Ни в чем конкретном Серков Лунева не подозревал, но ему казалось, что если расправа с бандитами дело спецназовцев, то он мог знать об этом.

— Если вы читали газеты, то, наверное, узнали, что убраны ещё двое убийц Прахова. Вслед за Романадзе последовали некие Шуба и Винт… Уголовники со стажем. Кстати, знай вы этих типов, как бы поступили при встрече с ними?

Сомнений не оставалось: во всем, что произошло с убийцами Прахова, Серков подозревает его. Но все сделано чисто, доказательств нет и найти их невозможно, бояться не приходилось. А логические построения суд не убедят. Важно не промахнуться и ничем не подтвердить подозрения.

— Я бы, Владимир Эдуардович, спустил курок, не дрогнув. Во мне и сейчас все кипит.

— Интересует, что было дальше?

— Да, безусловно.

— Ко мне в поисках укрытия прибежал некий Рвачев. Он находился среди тех, кто убивал Прахова. Сам Рвачев человек никчемный, вроде Бабая, в насилии участия не принимал и привлечению к ответственности как соучастник не подлежит. Тем не менее он испугался. Рвачев вычислил, что в городе идет отстрел всех кто был причастен к убийству Прахова.

— Как же он ухитрился это вычислить?

— Знает кошка, чье мясо съела. Интуиция. Рвачев назвал последнего члена группы — некоего Жатого.

— Вы его взяли?

— Да. Но только холодный труп. Рядом с убитым нашли пистолет…

— Это хорошо или плохо?

— Для вас и ваших товарищей — хорошо.

— Не понимаю.

— Все просто. Мы нашли пистолет типа «Глок-19». Австрийское производство. Калибр девять миллиметров. С лазерным прицелом…

— И почему это хорошо для нас?

— Наш баллистик определил, что «Глок» уже использовался в криминальной разборке на Светлой речке. Там были убиты пять человек. Четверо — из «Глока».

— Опять же…

— Я закончу, Николай Николаевич, хорошо?

Лунев кивнул, давая согласие. Он ещё не понял логики Серкова. К чему клонил следователь?

— Перестрелка на Светлой речке произошла в то время, когда группа спецназа — Прахов, вы, другие бойцы — находилась в командировке в Чечне. Значит, никому из вас пистолет принадлежать не мог…

— Браво! — Лунев сделал вид, будто аплодирует: несколько раз негромко пришлепнул ладонями. — Вы подозревали кого-то из нас?

— Я никогда никого не подозревал. Следствие отрабатывало версии. Одна из них была именно такой.

— А вы поработайте над ней еще.

Лунев понимал, что дразнить следователя не стоило, но сдержаться не мог. Ему казалось, что именно такое поведение укрепит Серкова во мнении, что друзья Прахова к мести не причастны.

— Можно было бы, но не стоит.

— Почему?

— Думаю, объяснять вам не надо. Убиты не граждане, приносящие обществу пользу, а отбросы, уголовники. Они убили Прахова просто так — без цели и корысти. Шел навстречу мужик, не понравился. Удавка на шею, шило в грудь. Все играючи, раз плюнуть. Мы бы взяли эту публику. Дело, суд, приговор. Суровым он не был бы, в этом я уверен…

Лунев с преувеличенным облегчением шумно вздохнул.

— Вы меня обрадовали, Владимир Эдуардович. Я ведь уже прикидывал, как буду выглядеть в наручниках, кто будет мне носить сухари… Короче, с меня коньяк. Вы пьете?

— Если это вопрос — то нет. Если предложение — с удовольствием. По пятничному распорядку.

— Хорошо, идем прямо сейчас.

— Вот только соберу бумаги.

— Да, Владимир Эдуардович, позвольте я запишу фамилии преступников.

— Разве вы их не запомнили? — Серков иронично улыбнулся.

Лунев пожал плечами.

— Все же надежнее, если записать. Я должен буду назвать их товарищам.

— Записывайте. — Серков ехидно улыбался, когда добросовестно перечислял фамилии всех участников покушения на Прахова. Лунев записал, свернул лист вчетверо и положил в карман.

— Как насчет «Чуры»?

— Пойдет.

«Чура» — «Золотая осень» — так назывался уютный китайский ресторанчик, который в некогда затрапезном кафе «Аромат», принадлежавшем общепиту, открыл китаец Лао Ган. Здесь не вздували цены, прекрасно готовили и потому не боялись конкуренции. А поскольку «Чуру» облюбовали работники милиции, на ресторан рэкетиры не наезжали. Простая мысль о том, что голодный сыщик куда злее сытого, сдерживала любителей легкой поживы. Они не рисковали лезть в гнездо, где мало меду, зато полно жалящих ос.

На подходе к «Чуре» им встретился Капитан в отглаженной форме, в начищенных до блеска ботинках.

Лунев и Серков, завидев знакомого человека, как солдаты, приветствующие командира, вскрикнули:

— Капитан!

— Капитан!

— Улыбнитесь, — дополнил их Капитан так, что фраза стала походить на строчку известной песни. — Это вы меня, господа гражданские лица?

Они весело поручкались.

— Ты куда? — спросил Лунев, давно знавший и уважавший Капитана. — Двинем с нами?

— В «Чуру»?

— Почему именно?

— Дедукция. Два голодных мужика в пятницу идут в сторону харчевни. Приглашают третьего. Конечно, не по бульвару гулять.

— Один — ноль, — оценил догадку Серков. — За что люблю нашу милицию, так это за интеллект. Так идешь?

— Пусть меня разразит гром, ежели откажусь…

В «Чуре» было тихо — в этот час основная масса стремившихся насытиться посетителей уже схлынула. В уютном зале пахло пряностями и царил интимный полумрак.

Троица уселась в углу под декоративным фонарем, стороны которого украшали черные извивающиеся драконы.

Лао Ган предпочитал принимать заказы у посетителей сам. Он родился в России в семье китайца и русской женщины. Окончил горный техникум. Говорил по-русски без малейшего акцента, но, когда общался с посетителями, особенно незнакомыми, сознательно «китаил» речь. Это, по его мнению, придавало особый национальный колорит заведению, как и палочки для еды, которые здесь обязательно подавали к блюдам вместе с ложками и вилками.

— Господа, ваша желает пить, кушай?

Лао Ган обратился к Луневу, признавая в нем старшего.

— Да, наша все это желай, — ответил тем же тоном Лунев. И тут же добавил: — Ладно, кончай, Лао Ган. Мы слишком давно знакомы.

— Так точно. — Лао Ган отслужил срочную службу во внутренних войсках и знал, какие ответы лучше всего воспринимают офицеры. — Что закажете?