Босиком по горячим углям - Щелоков Александр Александрович - Страница 9

Ведь сам капитан оружия в тот день не брал, и его изымал из оружейного ящика Абдували Рузибаев. Непонятно также, зачем Иргашев застрелил уголовника Шамшира. Того нашли в подвале у лифта, который обрушился с верхнего этажа. Что делал Шамшир в доме, где жил Калмыков, и почему никто не назначил следствия о причинах обрыва кабины?

Материалов для размышлений оказалось так много, что Зяма в ту ночь не спал. К утру перед ним уже лежала статья с броским стреляющим заголовком «Капитан Иргашев: убийца или жертва заговора?» В полдень Глейзер связался с Москвой. Грибовик узнал его сразу. Выслушал, оценил смелость и оперативность, сказал:

— Переключаю на диктофонную. Читай материал…

6

Генерал Умар Хамдамов не любил генералиссимуса Сталина. Разве может нормальный человек любить скорпиона или тарантула? Тем не менее, получив назначение на должность министра внутренних дел республики, генерал приказал обшить стены нового кабинета дубовыми панелями, как то было, судя по воспоминаниям современников, у генералиссимуса. Хорошие привычки, даже если это привычки тирана, перенимать не вредно.

Подчиненные сразу ощутили деловой размах и энергию нового министра. Он вникал в такие тонкости, о которых его предшественники и понятия не имели.

Жизнь города и целой республики во всех ее тайных и явных проявлениях интересовала и занимала министра.

Деловую явно изучал по документам и специальным сводкам, которые в изобилии попадали на его стол.

Хамдамов легко выделял и запоминал впрок отработанные в тайных канцелярских недрах формулировки и четко отличал случаи, когда беседы значительного лица с кем-либо проходили в деловой обстановке, а когда они носили характер внеслужебной сердечности и дружеского взаимопонимания.

Жизнь тайную Хамдамову раскрывали иные источники. Каждое утро в кабинет министра легким скользящим шагом входил лощеный полковник Рувим Борисович Цейтлин. Приблизившись к столу шефа, он со стуком сдвигал каблуки и несколько раз кивал головой, как конь, отгонявший назойливых мух. Хамдамов откладывал дела, откидывался на спинку кресла и вопросительно смотрел на зеленую сафьяновую папку, которую Цейтлин почтительно держал в вытянутых руках.

— Что у нас сегодня нового?

Нового оказывалось достаточно много, но тем и был ценен Рувим Борисович, что докладывал лишь сведения, имевшие непосредственное отношение к делам внутренним.

— Вчера к Фикрату Хамзаевичу на вторую дачу приезжала Ляля…

Умар Хамдамович задумчиво кивал. Фикрат Хамзаевич — это президент республики. Ляля — актриса оперетты Браславская, яркая, темпераментная дамочка, изо всех сил рвущаяся в народные… Факт вроде бы пустяковый, но требовал осмысления. Долгое время, по сведениям Цейтлина, актрисочка регулярно посещала дачу профессора Ахтара Биктемировича Саидходжаева. Теперь министру предстояло угадать, что же произошло. Любой поворот романа имел значение.

Если сам Саидходжаев уступал даму сердца президенту — это одно, если тот увел ее самолично — совсем другое. Но возможен и третий вариант: Ляля учуяла ветер перемен и сделала новую ставку.

— Приехала в девять вечера, — шелестел вкрадчивый голос Цейтлина. — Уехала утром… Министр народного образования в загородном ресторане встречался с Алимжановым…

Алимжанов слыл крупным спекулянтом, по нему плакала тюрьма, но сам он не плакал по тюрьме во многом потому, что часто встречался не только с министром народного образования.

Внутренние дела требовали огромного внутреннего напряжения.

В десять, когда в приемной Хамдамова скопились сотрудники министерства, ждавшие назначенного приема, в кабинет генерала без всякой очереди проследовал народный депутат Ахтар Биктемирович Саидходжаев, — Умар Хамдамович, здравствуйте! — громко сказал он, открывая дверь. — Ассалом алейкум, мой генерал! Ехал мимо, решил заглянуть к вам.

— Всегда рад гостю!

Хамдамов вышел из-за стола и протянул Саидходжаеву обе руки.

— Я ненадолго, Умар Хамдамович, — предупредил тот. — Всего один вопрос. Собирается интересная группа. Человек пять-шесть, не более. Маршрут — Франция, Англия, ФРГ. Тур на две недели. Вас включить?

Лицо Хамдамова омрачилось.

— Рад бы, Ахтар Биктемирович, но сами понимаете… Недавно вернулся из Австрии. Вряд ли премьер разрешит…

— Обижаете, Умар Хамдамович. Если человек предлагает подарок, зная, что его могут не принять, его можно заподозрить в неискренности. Надеюсь, вы обо мне не такого мнения?

— Наши отношения, Ахтар Биктемирович…

— Это лучше. Прежде чем зайти к вам, я был у премьера. Он ничего не имеет против вашей поездки.

Хамдамов вспыхнул от радости.

— Своих долгов я не забываю… Присядьте хоть на минутку…

Саидходжаев сделал генералу одолжение.

— Между прочим, Умар Хамдамович, что нового в Бешарыке? Насколько я знаю, у вас там убили начальника уголовного розыска, достойного, уважаемого человека. — Гость так выделил интонацией слова «у вас», что министр невольно насторожился. — Премьер серьезно озабочен. Он даже спрашивал моего совета. Правительство беспокоит возможность развития событий. Президента — тоже. Пока им удается контролировать прессу, но если слухи дойдут до центральной печати, нас всех снова перемажут в дерьме. Вы понимаете? Республика только-только начала отмываться, и вот…

Генерал снова помрачнел. В последних фразах прозвучала едва уловимая угроза. Два его предшественника расстались с этим удобным креслом лишь потому, что оказались замазанными в скандалах, раздутых прессой. Да и ссылка на премьера прозвучала с умыслом.

Саидходжаев слыл человеком тонким, умевшим предугадывать развитие событий задолго до того, как они грянут. В свое время он ловко выскользнул из аппарата могучего человека, рассорившись с ним по «принципиальным» мотивам. Полгода спустя его бывший патрон рухнул, увлекая за собой всех, кто находился рядом. Саидходжаев сразу оказался на коне и поднял знамя демократического обновления.

Если из его уст прозвучал намек, к нему стоило прислушаться.

— Что посоветуете, Ахтар Биктемирович? — спросил генерал смиренно.

— Вам известен убийца?

— Высказано предположение, что это сотрудник областного управления капитан Иргашев. В Бешарыке в этом убеждены, я утверждать боюсь до окончания следствия. Мне пока не ясны мотивы.

— Я не великий специалист в криминалистике, — заметил Саидходжаев тоном, который свидетельствовал как раз об обратном. — Но думаю, что попытка поймать преступника и есть главная ошибка. Какая вам в конце-концов разница, почему Иргашев убил начальника? Его просто нужно уничтожить, как бешеную собаку, пока он не предстал перед прессой и не наговорил разных гадостей. Каких? Догадаться нетрудно…

Хамдамов не догадывался, какие такие гадости может наговорить Иргашев, но согласно кивнул.

— Так вам хочется прочитать все это в газетах? — спросил Саидходжаев наступательно.

— Разумеется, нет. Однако…

— Вот и премьер такого же мнения! И мой вам совет, Умар Хамдамович, проявите твердость. Метастазы преступности проникли даже в органы правопорядка. Это чудовищно! Поэтому на вас смотрят не как на гомеопата, лечащего пилюльками, а как на талантливого хирурга, который способен отъять больной орган, дабы спасти весь организм. Дайте своим сотрудникам право действовать. Убрать пса — это полезней, чем всякие суды и пересуды.

— Воистину стрела разумности поражает цель желания без промаха, — сказал генерал удовлетворенно.

Он уловил мысль, которую так образно выразил профессор.

— Итак, я вас включаю в список, — сказал Саидходжаев, вставая.

Попрощавшись с гостем, министр сразу же вызвал помощника. Цейтлин тотчас явился со своей неразлучной зеленой папкой и с немым вопросом в умных черных глазах.

— Рафизжон, — сказал Хамдамов, именуя полковника на восточный лад, — какая у нас возможность узнать, был ли сегодня наш друг Саидходжаев у премьера?