Тень спрута - Щеглов Сергей Игоревич - Страница 9

Макаров поскреб подбородок и решил все-таки задать вопрос.

— Прошу прощения, как ваше отчество? — обратился он к Лапину.

— Петрович, — ответил Лапин, показал на освободившийся после Гринберга стул. — Сядем?

— Пожалуй, да, — кивнул Макаров, послушно присаживаясь на указанное место. — Семен Петрович, можно вопрос? — Лапин молча кивнул. — Что это с ним?!

— Он всегда такой, — ответил Лапин. — Двадцать лет знакомы.

— Да нет, я про Калашникова, — махнул рукой Макаров. — Какой «энтер»? Что он такого увидел?

— А, — протянул Лапин, — Сеть эта окаянная! Картинки он в глазах увидел, картинки. Такие, что все вокруг застят.

— Это после таблетки? — уточнил Макаров. — После того, как он ее к груди приложил?

— Верно, — кивнул Лапин. — После таблетки. Лирк называется.

— И надолго это с ним? — обеспокоенно спросил Макаров.

— Привыкнет, — уверенно ответил Лапин. — Через неделю в гости позовет. А может, и раньше.

— Через неделю, — повторил Макаров и посмотрел в сторону высившегося над рекой холма. Две маленькие фигурки, черные на фоне закатного неба, стояли на его вершине, время от времени размахивая руками. — Ну ладно, с Калашниковым все понятно; а как же я? Что мне теперь делать?

— Обживаться, — ответил Лапин. — На первое время здесь, у меня. Изба большая, родичи в разъездах, места хватит. Сейчас ужинать будем, а там и гости подоспеют.

— Гости? — забеспокоился Макаров. — А я не помешаю?

Лапин засмеялся:

— Скромный ты очень, Павел Александрович! Они ж на тебя посмотреть придут!

— На меня? — удивился Макаров. — Зачем это?

— Ну как же, — Лапин развел руками. — Первый человек из прошлого, да еще Павел Макаров. Тот самый Макаров!

— Какой еще «тот самый»?! – возмутился Макаров. — Семен Петрович, я так больше не могу! Здесь явно какое-то недоразумение!

— Недоразумение, — кивнул Лапин. — А нам надобно разумение. Посидим, поговорим, откушаем, чего Бог послал. Тут недоразумению и конец!

С этими словами Лапин засунул руку в объемистый карман своих просторных белых одежд и вытащил на свет пузатую бутыль с узким горлышком. Поставил на стол, обтер рукавом этикетку и подмигнул Макарову:

— Очищенная. Сам делаю!

Глава 3. Тот самый Макаров

1.

Павел Макаров осторожно открыл один глаз и тут же закрыл его обратно.

Спать, подумал он. Нужно спать. Потому что просыпаться в таком состоянии — смерти подобно.

Однако у желудка на этот счет имелось собственное мнение. Макаров сглотнул слюну, пытаясь сдержаться, заворочался на кровати — и едва успел повернуться на бок.

Свесив голову вниз, он несколько раз дернулся в приступе рвоты, сплюнул, сглотнул, еще раз сплюнул. И только после этого решился еще раз открыть глаза.

В комнате стоял полумрак. Плотные шторы закрывали маячившее в отдалении окно, на полу расплывалось неаппетитного вида пятно. Макаров застонал и ни к селу ни к городу вспомнил какой-то хрустальный саркофаг. Вот бы сейчас туда, подумал он. Сразу бы полегчало.

Макаров перевернулся на спину, подоткнул под голову часть одеяла и сделал еще одну попытку уснуть. Надо же было так нажраться, подумал он. А ведь поначалу чай пили, с чего это я за коньяком ломанулся? Ах да, свет в подвале погас, а потом какая-то чертовщина началась. Кстати, а где я вообще нахожусь?!

Макаров приподнял голову и огляделся по сторонам. Вроде бы Калашниковская квартира, подумал он. Шторы он поменял, что ли? И потолок? Нет, я где-то в другом месте…

Макаров сфокусировал взгляд на ближайшей стене — и мгновенно вспотел.

Всю стену занимал громадный телевизионный экран, в котором отражался слегка уменьшенный силуэт завешенного шторами окна.

Свят-свят-свят, подумал Макаров. Это что же, все еще сон? Все еще Звездная Россия?!

При этой мысли Макарову стало совсем плохо. Он зарылся лицом в матрас и закрыл голову руками. Кто-то на звездолетах летает, а я вот… Валяюсь здесь, как под забором.

— Доброе утро, — раздался со стороны окна незнакомый голос. — Как вы себя чувствуете?

Макаров со стоном повернулся.

— Плохо, — сказал он. — О-очень плохо!

— Сейчас исправим, — сказал незнакомец, раздвигая шторы. Макаров зажмурился от яркого света. Послышался легкий стук, а вслед за тем в комнату ворвался холодный свежий воздух. Май, вспомнил Макаров. У них здесь май.

— Время — одиннадцать часов, — сообщил незнакомец, — температура шестнадцать градусов. — Его спокойный, уверенный голос породил у Макарова новую цепочку воспоминаний. Хрустальный саркофаг, возвратившееся зрение, желание прыгать до потолка; высокий врач в белом халате, говоривший столь же коротко, четко и ясно. — А теперь попробуйте сесть.

Вот именно, подумал Макаров. Попробуйте.

Он сделал глубокий вдох, скинул ноги с кровати и, оттолкнувшись обеими руками, перевел себя в вертикальное положение. Голова тут же закружилась, комната опасно качнулась влево.

Незнакомец уже стоял перед Макаровым, держа в руке прозрачную чашку с темной жидкостью.

— Вот, — сказал он, протягивая зелье, — выпейте это. Потом обопритесь локтями на колени. И две минуты не шевелитесь.

Невозможно, подумал Макаров. От такого похмелья надо дня три отходить.

Он взял кружку, зажмурился, резко выдохнул воздух — и заглотил содержимое, не разбирая вкуса. Только бы не обратно, мелькнула мысль.

— Локти на колени! — скомандовал врач. Макаров уже не сомневался, что это именно врач. — Вот так!

Он помог Макарову принять классическую позу кучера и встал рядом, готовый в любую минуту прийти на помощь. Макаров посидел минуту, ожидая действия странного напитка, не оставившего после себя ни вкуса, ни запаха. Потом поднял голову.

— Простите, — сказал он, разглядев наконец стоявшего перед ним врача. — Я не должен был так напиваться.

Врач ничего не ответил. Он оглядел Макарова с ног до головы, удовлетворенно кивнул, протянул руку с чашкой к изголовью кровати. Макаров повернул голову в ту же сторону и обмер: чашка прилипла к белым, в мелкую крапинку обоям, растаяла, словно масло на сковородке, и бесшумно впиталась в стену.

Врач скрестил руки на груди и снова посмотрел на Макарова.

— Все, — сказал он. — Можете вставать.

— Точно? — с сомнением переспросил Макаров и вдруг понял, что врач не врет. Похмелье куда-то улетучилось, в тело вернулась вчерашняя легкость. Макаров осторожно поднялся на ноги и почувствовал острое желание немедленно сделать зарядку.

— Спасибо вам, — сказал Макаров, вспомнив, кому он обязан чудесным исцелением, — простите, не знаю, как вас звать…

— Не за что, — ответил врач. — Это моя работа. А звать меня можно по номеру. Второй.

— Что значит — по номеру?! – удивился Макаров. — Разве у вас нет нормального имени?!

— Коттедж Семена Лапина, — ответил врач, — поселок Уральский, средний Урал.

— Это адрес, — сказал Макаров, чувствуя нарастающую тревогу. — А имя?

— Вы не поняли, — улыбнулся врач. Он шагнул к стене, прислонился к ней спиной. — Я и есть коттедж.

С этими словами врач начал медленно растворяться в стене. Макаров разинул рот, протянул руку, чтобы вытащить своего странного собеседника обратно, но не закончил движения, потому что вытаскивать было уже некого.

— Теперь понятно? — спросил врач, появляясь из противоположной стены.

Макаров повернулся на голос. Врач, а теперь уже не врач, а человек-коттедж стоял перед ним, нисколько не изменившись — тот же бежевый комбинезон, тот же рост, те же безупречно уложенные светлые волосы и приветливое, открытое лицо.

— Вы не шутите? — без особой надежды поинтересовался Макаров.

— Зачем? — удивился человек-коттедж.

Действительно, зачем, подумал Макаров. Двадцать третий век. Тут и без всяких шуток есть отчего спятить.