Тень спрута - Щеглов Сергей Игоревич - Страница 7

— Стряхнул на пол, — ответил Калашников, — он здесь по уму сделан, мусором питается. Ну что, пошли к Гринбергу? Или еще телевизор посмотрим?

Макаров отрицательно покачал головой. Хватит смотреть, подумал он. Если у них тут такая медицина, то — чем черт не шутит, глядишь, и я за штурвал попаду. Осталось только это загадочное собеседование пройти.

— Пошли, — сказал Макаров.

— Тьфу ты, черт, — ответил Калашников, глядя в телевизор.

Вместо отбывшего в дальний космический полет «Стрижа» экран показывал теперь просторную дачную веранду, освещенную золотистыми бликами заходящего солнца. В центре веранды стоял легкий деревянный столик, вокруг располагались плетеные кресла, и на одном из них сидел, демонстративно почесывая правый рог, Михаил Аронович Гринберг. Напротив него стоял, оглаживая роскошную рыжую бороду, внушительных размеров мужчина, одетый в белую хламиду, которую так и хотелось назвать рясой.

Словом, никакой это был не экран.

— Не нужно никуда ходить, — сказал Гринберг, помахав рукой опешившему Макарову. — Воспользуемся благами цивилизации; подходите сюда, господа!

— Добрый день, — кивнул Калашников бородатому мужчине. Потом, спохватившись, представился. — Артем Калашников, безработный!

— Семен Лапин, — пробасил бородач, — куратор здешний. Пришел на вас посмотреть!

— Очень приятно, — пробормотал Макаров. — Павел Макаров. Куда нам присесть?

Гринберг отрицательно покачал головой.

— Не нужно присаживаться, — сказал он резко изменившимся тоном. Макаров нахмурился, недоумевая, что он сделал не так. Калашников на всякий случай оглянулся, обнаружил за своей спиной пахнущую свежим деревом бревенчатую стену и понимающе качнул головой.

Гринберг поднялся на ноги и подошел к Макарову вплотную. Тот заглянул Гринбергу в глаза и невольно отпрянул: глаза были красными, как у вампира. Гринберг приоткрыл рот, обнажая восемь острых клыков, и сунул руку за отворот кожаной куртки.

3.

Не для того же они нас лечили, подумал Макаров, чтобы вот так взять и прикончить!

Гринберг вытащил из-за пазухи два тонких пластмассовых кругляша и плотно зажал их большим и указательным пальцем.

— Господин Макаров, я должен задать вам один вопрос, — сказал он предельно официальным тоном. — Предупреждаю, что от вашего ответа будет зависеть ваша дальнейшая судьба. Считаете ли вы себя разумным существом?

Макаров несколько раз моргнул и покосился на Калашникова. Тот скрестил руки на груди и с явным любопытством наблюдал за происходящим.

— Ну, считаю, — с некоторым сомнением ответил Макаров.

— В таком случае, — все тем же жестким, требовательным тоном произнес Гринберг, — скажите мне, чем разумное существо отличается от неразумного!

Макаров пожал плечами.

— Трудный вопрос, — пробормотал он. — Черт его знает!

— Черт — знает, — кивнул Гринберг. — А вот знаете ли вы?

— Ну, — нахмурился Макаров. — Разумное существо обустраивает свою жизнь, а неразумное — живет как придется…

— Достаточно, — оборвал его Гринберг. Потом перевел свой жутковатый взгляд на Калашникова. — Вы, разумеется, тоже считаете себя разумным?

— Примерно на треть, — ответил Калашников. Он выдержал паузу, дождался, когда рога Гринберга слегка шевельнутся, выдавая проснувшееся любопытство. — Треть жизни я сплю, — пояснил Калашников, — еще треть пьянствую. В остальное время я более или менее разумен. Сам проверял!

Макаров улыбнулся, Гринберг еще раз шевельнул рогами.

— И чем же вы занимаетесь, когда разумны? — спросил он.

— Наверное, это можно назвать творчеством, — предположил Калашников. — Хотя очень уж заезженный термин… Лучше будет сказать — работаю. Обустраиваю, что под руку попадется.

— В том числе и собственную жизнь? — спросил Гринберг.

Калашников покачал головой:

— Нет, для меня это слишком сложно. А может быть, она просто ни разу не попадалась мне под руку…

Странное дело, подумал он. Перенестись в далекое будущее, за просто так вылечиться от всех болезней — и после всего этого беседовать с красноглазым чертом насчет трудностей обустройства собственной жизни.

— Запомните ваши ответы, — тихо произнес Гринберг. — Что бы ни случилось с вами в Звездной России и за ее пределами, помните: вы — разумные существа. Я держу в руках диски с присвоенными вам личными регистрационными кодами; активировав их, вы станете полноправными гражданами Звездной России. Но сначала я должен задать вам еще один вопрос.

Гринберг многозначительно посмотрел на Макарова.

— Готовы ли вы, Павел Александрович, принять на себя обязательство обустроить свою жизнь в соответствии с принципами нашего сообщества? Не просто соблюдать внешние правила поведения, а стать одним из нас по своим мыслям и устремлениям?

— Вот так сразу? — опешил Макаров. — А что будет, если я откажусь?

— В этом случае, — ответил Гринберг, — вам, как всякому разумному существу, оказавшемуся в сфере ответственности Звездной России, будет предложено сохранить статус гостя сроком на четыре недели в обмен на ваше обязательство подробно ознакомиться с жизнью и творчеством нашего сообщества, а уж потом сделать окончательный выбор. На случай, если кто-то из вас предпочтет именно этот вариант, я пригласил сюда специалиста по транскультурной адаптации, — Гринберг кивнул в сторону Лапина. — Ну а если вы и от этого откажетесь… — Гринберг развел руками. — Тогда вам будет выдано выходное пособие, эквивалентное прожиточному минимуму на среднестатистический срок оставшейся жизни, и предписано покинуть Звездную Россию первым же транспортом Галактического Метро.

— В каком смысле — покинуть? — не понял Макаров. — На другую планету?

— В другое сообщество, — пояснил Гринберг. — В Галактике существует более тысячи миров, готовых с распростертыми объятиями принять любое существо, называющее себя разумным. Тем более с энергетическим запасом, равным выходному пособию Звездной России.

— Разумные черепахи, например, — поддакнул Калашников. — Кстати, а выходное пособие — сколько это на наши доллары?

— От двухсот до пятисот миллионов, — ответил Гринберг, — в зависимости от индивидуальных потребностей. Наше выходное пособие — одно из самых крупных в Галактике.

— Так это общепринятая практика?! – воскликнул Калашников.

— В развитых сообществах, — уточнил Гринберг. — Итак, Павел Александрович, теперь вы хорошо себе представляете последствия вашего решения?

— Все понятно, — кивнул Макаров. — Я, с вашего разрешения, пока что повременю. Поосматриваюсь, подумаю, пойму, чем смогу здесь заняться…

— То есть, — прервал его Гринберг, — вы выбираете статус гостя и принимаете на себя соответствующие обязательства?

— Да, — ответил Макаров. — Принимаю. Собственно, я только того и хочу — как можно скорее понять, как же вы здесь живете!

— Я рад, что вы сделали свой выбор, — кивнул Гринберг, засовывая один из дисков обратно в карман. — Ну, а вы, Артем Сергеевич?

— Я — с удовольствием, — пожал плечами Калашников. — Только объясните, что это за кругляшок такой, и что со мною будет, когда я его активирую?

Гринберг выложил оставшийся диск на ладонь.

— Лирк, — сказал он. — Личный регистрационный код. Присваивается каждому гражданину Звездной России, или звездному русичу, один раз в жизни. Родившимся здесь — сразу после рождения, прибывшим извне — после прохождения соответствующего собеседования. Как и все, что нас окружает, лирк представляет собой нанотехническую многофункциональную систему. Первая его функция — однозначная идентификация вашего организма, исключающая возможность подделки. — Калашников с пониманием качнул головой. — Вторая функция — обеспечение связи с единой Сетью, являющейся сегментом Галактической Паутины. Третья функция — непрерывная запись всех происходящих с вами событий, гарантирующая ваше личное бессмертие. — Калашников присвистнул. — Четвертая — медицинский контроль за состоянием организма, пятая — обеспечение альтернативного энергомассового обмена и формирование временных органов, шестая… — Гринберг сделал паузу и внимательно посмотрел на Калашникова. — С пятой функцией все понятно?