Террористы (Наёёмные убийцы) - Вале Пер - Страница 58

Меландер и Скакке не считали себя важными персонами и остались сидеть в радиоавтобусе. На полицейской волне царила мертвая тишина, но комментаторы радиовещания и телевидения с великой серьезностью на лице и с торжественностью в голосе описывали весьма богатую событиями политическую карьеру бывшего кандидата в президенты, ни словом не касаясь его идеологических установок и реакционной внутри— и внешнеполитической деятельности. Зато слушатели узнали, где сенатор живет, как выглядят его псы, что он однажды чуть не стал звездой бейсбола, что жена его чуть не стала актрисой, что дочери его ничем не отличаются от большинства дочерей, что он сам ходит в магазин, что он — во всяком случае, во время предвыборных кампаний — носит готовое платье, что в Портленде, штат Орегон, на него было совершено покушение (на самом деле его стукнула по черепу упавшая с крыши ратуши черепица, после чего ему немедленно присвоили почетное звание «человек с черепичным лбом»).

Шведскому народу также сообщили, каким состоянием он владеет (состояние было изрядное) и что ему не миновать бы вызова в сенатскую комиссию, расследовавшую налоговые махинации, не будь он сам председателем этой комиссии. Жена сенатора учредила бесплатный приют для сирот, чьи отцы погибли в корейскую войну. В молодости он посоветовал президенту Трумэну сбросить первые атомные бомбы; в более зрелом возрасте был близок к правительственным кругам. Ему предлагали выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра Нью-Йорка (одна из самых неблагодарных должностей в мире), но он отказался. Далее сообщалось, что с утра сенатор непременно час катается верхом и обычно каждый день проплывает тысячу метров. По словам телерепортера, явно не симпатизирующего левым, он активно участвовал в «решениях» в Таиланде, Корее, Лаосе, Вьетнаме и Камбодже, воплощая свежее молодое веяние в мире, где политикой заправляют старики. После чего на экранах телевизоров не очень кстати промелькнули фотографии ряда руководящих государственных деятелей самых разных направлений.

Бенни Скакке сразу назвал несколько покойных лидеров, включая Черчилля и Наполеона, которых с тем же основанием можно было бы показать, будь они живы.

Тем временем кортеж был сформирован полностью, и все расселись по местам, на минуту раньше, чем намечалось по плану.

Сенатор и шведский премьер сидели в бронированном лимузине. Премьер малость удивился, когда Каменное Лицо стал усаживаться на откидном сиденье напротив него, и едва не вышел из себя, когда сигара чуть не уткнулась ему в нос. Телохранителю премьера пришлось сесть в другую машину.

Премьер вполне вразумительно объяснялся по-английски, и стиснутый между двумя сановниками переводчик оказался практически без дела.

— Что ж, поехали, — сказал Гюнвальд Ларссон, включая зажигание.

«Порш» тронулся с места, и Mapтин Бек повернул голову, желая убедиться, что колонна движется, как предписано. Все было в порядке.

Сквозь голубые стекла машины сенатор с интересом созерцал пейзаж. Впрочем, тот шведский пейзаж, который открывался его взгляду за спинами полицейских и полчищ демонстрантов, показался ему скучноватым. Долго силился он придумать какой-нибудь лестный эпитет, наконец сдался и повернулся к премьеру, призвав на помощь свою самую неотразимую предвыборную улыбку.

Политический лидер Швеции улыбнулся в ответ; его предвыборная улыбка тоже была хоть куда, однако сенатор решил про себя, что с такой улыбкой сей деятель не прошел бы даже на пост шерифа в городе Франкфорт, штат Кентукки.

Каменное Лицо сидел неподвижно.

Сенатору надоело смотреть в окно, а премьер еще в зале для важных персон израсходовал все свои стандартные фразы и избитые любезности.

Сенатор непрерывно разминал пальцы правой руки. Из сотен тысяч рукопожатий на его счету ни одно не могло сравниться с тем, которому его подверг Гюнвальд Ларссон.

Немного спустя Гюнвальд Ларссон свернул на обочину и остановился. Кортеж проследовал мимо в безупречном порядке и размеренном темпе.

— Хотел бы я знать, для чего Мёллер собирается использовать бригаду обалдуев, — сказал он.

— Поживем, увидим, — спокойно отозвался Мартин Бек.

— Что ж, дорогой Гейдт. Поглядим теперь, как шведская свинья кусается, — продолжал Гюнвальд Ларссон, перефразируя классика.

Заведя мотор, он выжал газ и обогнал автомобильный караван.

На прямой «порш» развивал целых двести двадцать пять километров.

— Хорошая машина, — заметил Гюнвальд Ларссон. — Сколько у нас таких?

— Дюжина, — ответил Мартин Бек. — От силы.

— Для чего их используют?

— Возить на дачу начальника цепу.

— Всю дюжину? Этот подонок на двенадцати машинах ездит?

— Да нет, они предназначены для поимки угонщиков и торговцев наркотиками.

Кортеж приближался к Стокгольму, но вид кругом не стал от того отраднее. Сенатор попробовал еще посмотреть в окно машины, но затем окончательно сдался.

А чего он ждал, подумал премьер-министр, ехидно улыбаясь про себя. Лопарей в ярких одеяниях с серебряными бубенчиками? Охотников с соколом на плече, скачущих во весь опор на неоседланных оленях?

Тут он заметил, что Каменное Лицо глядит на него в упор, и тотчас принялся размышлять о предстоящих важных беседах насчет платежного баланса, нефтяного кризиса и торговых соглашений.

Премьер не знал, что в эту самую минуту новый представитель Швеции в ООН выступает в Нью-Йорке перед Генеральной Ассамблеей с заявлением, верным духу социал-демократических традиций, которые теперь уже нельзя было называть даже реформистскими.

Дескать, у евреев есть право на свою землю, и у палестинцев есть право бороться за свою землю.

И ни слова о том, что речь шла об одной и той же земле.

Кортеж остановился. Еще один «порш» с крупной надписью «ПОЛИЦИЯ» на дверцах пошел в обгон колонны. Кроме Мартина Бека и Гюнвальда Ларссона, лишь несколько человек знали, в чем дело. Черно-белая спортивная машина затормозила рядом с лимузином, Оса Турелль, сидевшая за рулем, наклонилась и открыла левую дверцу. Премьер-министр пересел к ней. Оса молча выжала газ и устремилась в город. Одновременно весь кортеж снова пришел в движение. Гости равнодушно проследили глазами за процедурой, которая заняла не больше тридцати секунд.

На северной окраине Хага столпилось особенно много демонстрантов, и на первый взгляд могло показаться, что идет потасовка с полицией. На самом деле полиция стояла спокойно, наблюдая, как демонстранты выясняют отношения с кучкой контрдемонстрантов, которые размахивали флагами США, Тайваня и режима Тхиеу.

Проезжая Северную заставу, Мартин Бек снова спросил:

— Где Эйнар?

— Вон там, за углом, на Даннемурагатан, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Мы перекрыли улицу с обоих концов, но вообще-то полной гарантии нет. Кто-нибудь из жильцов может всполошиться.

— А что они сделают — позвонят в полицию? На том все и кончится, — заключил Мартин Бек.

Херрготт Рад продолжал стоять на своем посту, ухитряясь сохранять вполне добродушный вид, хотя он озяб и настроение было паршивое. Да, это тебе не Андерслёв и не волнистые поля Сёдерслетта…

С другой стороны улицы к нему протопал полицейский в форме. Обозрел Рада и остроумно справился:

— Ну и как дела?

— Ничего, — ответил Рад. — Рад?

— Как вы сюда попали?

— На автобусе.

— Документы есть при себе?

Рад достал удостоверение, полицейский взял его и начал медленно краснеть. Типичный представитель стокгольмской полиции. Рослый голубоглазый блондин с баками.

— Едут, — тихо заметил Рад. — Тебе, пожалуй, лучше вернуться на место.

Сержант козырнул и зашагал обратно через улицу.

В двухкомнатной квартире на Капелльгатан Рейнхард Гейдт говорил себе, что все идет как по писаному. Он находился вместе с Леваллуа в комнате, которую они величали оперативным центром. Работали оба телевизора и вся радиоаппаратура. По всем каналам шел прямой репортаж о первом за невесть сколько лет визите видного американского государственного деятеля. Только одно беспокоило Гейдта.