Террористы (Наёёмные убийцы) - Вале Пер - Страница 54

— Похож?

— Он самый, только снят года два назад. По меньшей мере.

Она пригляделась внимательнее.

— Плохой отпечаток.

— Это увеличение с групповой фотографии на малоформатной пленке.

— Во всяком случае, это он. Я уверена. Как его звать по-настоящему?

— Рейнхард Гейдт. Кажется, он из ЮАР. Что он говорил о своих занятиях?

— Коммерция. Купля-продажа каких-то мудреных машин.

— И ты, значит, встретила его четвертого вечером?

— Да.

— Он был один?

— Один.

— Когда ты видела его последний раз?

— На другое утро. Около шести.

— У него была своя машина?

— Я ее не видела.

— И где он, по его словам, остановился?

— В «Гранде».

— Еще что-нибудь знаешь?

— Нет. Это все.

— Ладно. Спасибо, что пришла.

— Не за что.

— У меня тут кое-что сорвалось с языка, — сказал Гюнвальд Ларссон.

— Насчет бесплатных шлюх, — улыбнулась она.

— Нет, — ответил он, — насчет женщин-легашей. Нам бы побольше таких.

— Теперь мой перерыв уж точно кончился, — сказала она. — Привет.

— Минутку, — остановил ее Гюнвальд Ларссон. Постучал костяшками пальцев по фотографии и сказал:

— Этот тип опасен.

— Для кого?

— Для всех. Чтобы ты знала на случай, если увидишь его снова.

— Он убил кого-нибудь?

— Многих, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Слишком многих.

В кои-то веки у Мартина Бека выдался приятный вечер. Когда он вошел на кухню, там за столом уже сидели человек семь-восемь, и все — знакомые.

Среди них был молодой парень по имени Кент, который года два назад собирался стать полицейским. Мартин Бек с тех пор не встречал его и воспользовался случаем спросить:

— Ну и как?

— С полицейским училищем?

— Ага.

— Принять-то приняли, но я не выдержал даже одного семестра. Это же сумасшедший дом какой-то.

— А где теперь работаешь?

— В коммунальном хозяйстве. Мусор вожу. И то лучше.

Как всегда, за столом у Реи шла живая, непринужденная беседа на самые разные темы.

Мартин Бек говорил мало, сидел и отдыхал. Налитое ему вино пил не спеша, маленькими глотками, решив ограничиться одним бокалом.

Лишь однажды речь коснулась пресловутого сенатора. Одни собирались участвовать в демонстрации, другие ограничились тем, что ругали правительство.

Но тут Рея заговорила о гасконской ухе и бретонских омарах, и всякая политическая дискуссия прекратилась.

Еще она сообщила, что в воскресенье думает навестить сестру, помочь кое в чем по хозяйству.

В час ночи Рея выставила всех гостей, кроме Мартина Бека, который гостем уже не считался.

— Ты будешь завтра совсем дохлый, если сейчас не ляжешь, — сказала она.

Сама Рея тоже легла сразу, однако через полчаса снова встала и отправилась на кухню. Мартин Бек услышал, как гремят противни, но он был не в силах думать о поджаренных бутербродах с ветчиной, томатом и пармезаном. И остался в постели.

Через некоторое время она вернулась, расправила простыни и легла вплотную к нему. У нее была теплая нежная кожа с чуть заметными светлыми волосками.

Вдруг она заговорила:

— Мартин?

— М-м-м.

— Я должна рассказать тебе одну вещь. Ты не спишь?

— М-м-м.

Если он этим хотел сказать, что не спит, то слегка погрешил против истины.

— Когда ты пришел в прошлый четверг, ты был такой измотанный, что уснул раньше меня. Я еще почитала с часик. Но ты ведь знаешь, какая я любопытная. Ну и залезла в портфель, посмотрела твои бумаги.

— М-м-м.

— Там лежала одна папка с фотографией. Я ее тоже посмотрела. На ней был изображен какой-то тип по имени Рейнхард Гейдт.

— М-м-м.

— И я вспомнила одну вещь, может быть, это важно.

— М-м-м.

— Я видела этого типа недели три назад. Здоровенный блондин лет тридцати. Совершенно случайно встретила, когда уходила от тебя. Прямо на Чёпмангатан. Потом мы свернули на Болльхюсгренд. Он шел за мной в двух шагах, и я пропустила его вперед. Мужчина североевропейского типа, с картой Стокгольма в руках, я приняла его за туриста. Еще у него были баки. Светлые.

С Мартина Бека сон как рукой сняло.

— Он что-нибудь говорил?

— Нет, ничего не говорил. Просто обогнал меня. Но минуты через две я опять его увидела. Он садился в зеленую машину с шведскими номерными знаками. Я не разбираюсь в машинах, не скажу тебе, что за марка была. Правда, буквы в номере запомнились — ГОЗ. А цифры тут же забыла. Может быть, даже и не рассмотрела. Сам знаешь, у меня на цифры плохая память.

Не успела Рея глазом моргнуть, как Мартин Бек уже стоял нагишом у телефона.

— Новый мировой рекорд по скоростному бегству из объятий возлюбленной, — сказала она.

Мартин Бек набрал домашний номер Гюнвальда Ларссона. Одиннадцать гудков, двенадцать… Никто не отвечал. Он набрал номер служебного коммутатора.

— Вы не знаете, Гюнвальд Ларссон на месте?

— Был, во всяком случае, десять минут назад.

У Мартина Бека не лежала душа к выражениям вроде «оперативный штаб», и он попросил соединить его с отделом насильственных преступлений.

— Ларссон слушает.

— Гейдт в городе.

— Знаю. Только что сообщили. Одна сотрудница отдела экономических преступлений не придумала ничего лучшего, как переспать с ним в ночь с четвертого на пятое. Уверена, что опознала. Он выдавал себя за датчанина. Показался ей симпатичным. Говорил на скандинавском языке.

— У меня тоже есть свидетель, — сказал Мартин Бек. — Женщина, которая недели три назад видела его на Чёпмангатан в Старом городе. Около дворца он сел в машину с шведскими номерными знаками. Ей показалось, что он поехал в южном направлении.

— А свидетельница твоя надежная? — спросил Гюнвальд Ларссон.

— Самый надежный человек, какого я знаю.

— Ух ты.

— Если пришлешь патрульную машину, приеду через двадцать минут.

— Будет сделано. — Гюнвальд Ларссон помолчал, потом добавил: — Ну и дьявол. Провел-таки нас. И времени не осталось. Что будем делать?

— Подумаем, — ответил Мартин Бек.

— Вызывать Меландера и Скакке?

— Пусть спят. Кому-то надо завтра иметь свежую голову. Сам-то как себя чувствуешь?

— Совсем было дошел, но теперь вроде очухался.

— И я тоже.

— М-м-м. Вряд ли нам придется спать сегодня ночью.

— Ничего не поделаешь, — сказал Мартин Бек. — Если сумеем обезвредить Гейдта, сразу легче станет.

— Возможно, — согласился Гюнвальд Ларссон. — Он явно парень не промах.

На этом разговор окончился. Мартин Бек начал одеваться.

— Что-нибудь важное оказалось? — спросила Рея.

— В высшей степени. Пока, и спасибо за все. Завтра вечером увидимся? У меня?

— Как пить дать, — весело отозвалась она.

— Ты ведь все равно собиралась ко мне смотреть цветной телевизор.

Проводив Мартина Бека, Рея долго лежала и думала.

Только что было так хорошо на душе, а теперь вдруг хандра напала. Быстрая смена настроений была свойственна ее впечатлительной натуре.

Ей не нравилась вся эта история. К чувству выполненного долга примешивалась смутная тревога.

А еще ей было тоскливо лежать одной на такой большой кровати.