Капитан Поль - Дюма Александр - Страница 23

— Боже милосердный, — вскричала Маргарита, — сжалься надо мной! Так он умер!

— Он жив!

— Так он меня уже не любит?

— Любит!

— Если он жив, если он меня любит… О, это может свести с ума!.. Что я вам говорила? Да, если он жив, если он меня любит, то как же этот перстень попал в чужие руки?

— Он доверил мне перстень, чтобы я показал его вам как опознавательный знак.

— Разве я могла бы кому-нибудь доверить этот браслет? — сказала Маргарита, приподняв рукав своего платья. — Посмотрите, вот он!

— Да, но вы, Маргарита, свободны, не приговорены к позорному наказанию, не обесчещены в глазах света, не брошены в среду воров и разбойников!

— Ну, так что же? Ведь он не виновен, и я люблю его!

— Притом он думал, — продолжал Поль, пытаясь понять, как велика любовь и преданность его сестры, — что так как теперь навсегда отделен от света, то по долгу благородного человека обязан предложить вам распорядиться своей жизнью, как вам будет угодно. Иными словами — вы свободны.

— Если женщина сделала для мужчины то, что я для него, — с твердостью ответила Маргарита, — то извинить ее может только вечная любовь к нему. Так будет и со мной.

— О, вы настоящий ангел! — воскликнул Поль.

— Скажите мне…

Маргарита, приблизившись, тронула молодого человека за руку и умоляюще взглянула на него.

— Что?

— Значит, вы его видели?

— Я его друг, брат…

— О, расскажите мне о нем! — вскричала она, в пылу своей любви забыв о том, что первый раз в жизни видит этого человека. — Что он делает? На что он надеется, несчастный?

— Он вас любит и надеется снова вас увидеть.

— Так разве он, — спросила Маргарита, отходя от Поля, — разве он все вам сказал?..

— Все!

— Ах! — вскрикнула она, опустив голову, и ее всегда бледное личико на мгновение вспыхнуло.

Поль подошел к ней и ласково обнял за плечи.

— Вы святая девушка, — сказал он.

— Так вы не презираете меня, сударь? — прошептала она, робко взглянув на Поля.

— Маргарита, — сказал он, — если б у меня была сестра, я бы молил Бога, чтобы она была похожа на вас.

— У вас была бы очень несчастная сестра! — ответила девушка, опершись на его руку и заливаясь слезами.

— Может быть, — с улыбкой ответил Поль.

— Так вы разве не знаете?

— Чего?

— Что господин де Лектур должен приехать завтра утром?

— Знаю.

— И что завтра будет подписан брачный договор?

— Знаю.

— На что же мне надеяться в таком отчаянном положении? К кому обращаться, кого умолять?.. Брата? Бог видит, я его прощаю, но он не может меня понять. Мать?.. О, сударь, вы не знаете моей матушки! Эта женщина обладает незапятнанной репутацией, суровой добродетелью и непреклонной волей. Она никогда не ошибалась и не понимает, как можно ошибиться; когда она говорит: «Я так хочу!» — то остается только склонять голову, плакать и повиноваться. Отец?.. Скоро он должен выйти из комнаты, где уже двадцать лет сидит взаперти, ведь надо будет подписать брачный договор. Для другой, не такой несчастной, не такой обреченной, как я, отец был бы защитником, но вы не знаете: он помешан и вместе с рассудком лишился всяких родительских чувств. Притом вот уже десять лет, как я его не видела, десять лет, как не пожимала его дрожащих рук, не целовала его седых волос! Он даже не знает, наверно, есть ли у него дочь, есть ли у него сердце; я думаю, он не узнает меня, хотя, если и узнает, если сжалится надо мной, матушка вложит ему в руку перо и скажет: «Подпиши! Я так хочу!» — и слабый, несчастный старик подпишет! И судьба его дочери будет загублена!

— Да, да, я знаю все это не хуже вас, дитя мое, — сказал Поль, — но успокойтесь: договор не будет подписан.

— Кто же этому помешает?

— Я!

— Вы?

— Будьте спокойны, я завтра буду на семейном собрании.

— Но кто же вас введет к нам в дом?

— Я знаю средство.

— Брат мой очень вспыльчив, иногда до бешенства… Боже мой, Боже мой!.. Прошу вас, будьте осторожны! Стараясь спасти, вы можете совершенно погубить меня!

— Я не причиню вашему брату ни малейшего зла, точно так же как и вам, Маргарита. Не бойтесь ничего и положитесь на меня.

— О, я вам верю, сударь, и совершенно полагаюсь на вас, — сказала Маргарита, словно удрученная тем, что так долго проявляла недоверчивость, — какая вам польза меня обманывать, какая выгода меня предать?

— Конечно, никакой. Но поговорим о другом. Как вы хотите поступить с бароном де Лектуром?

— Во всем ему признаться.

— О, — с поклонном произнес Поль, — позвольте мне обожать вас!

— Сударь! — прошептала Маргарита.

— Как сестру, только как сестру!

— Да, я вижу, вы добры, — сказала, улыбнувшись, Маргарита, — и теперь верю, что Господь послал вас.

— Верьте, — сказал Поль.

— Итак, до завтрашнего вечера.

— Что бы ни случилось, не удивляйтесь ничему и не пугайтесь ничего. Только постарайтесь сообщить мне письмом или хоть коротенькой запиской или знаком, чем закончится ваш разговор с Лектуром.

— Постараюсь.

— Ну, теперь пора; слуга ваш, наверное, удивляется, что мы так долго разговариваем. Возвращайтесь в замок и не говорите обо мне никому. Прощайте.

— Прощайте, — сказала Маргарита. — Скажите только, как мне называть вас?

— Назовите меня братом.

— Прощайте, брат!

— Сестра! Милая моя сестричка! — Поль порывисто обнял девушку. — Ты первая дала мне услышать это сладостное слово; Бог тебя наградит за это.

Маргарита в удивлении отступила от него, но потом опять подошла и подала ему руку. Поль пожал ее в последний раз, и девушка ушла. Моряк подошел к двери второй комнаты и, отворив ее, сказал:

— Теперь, старик, веди меня к могиле моего отца.

XI

На следующий день после того, как Поль узнал тайну своего рождения, обитатели замка Оре проснулись рано, занятые более чем когда-либо своими надеждами и опасениями — в конечном счете своими интересами, — потому что в этот день должна была решиться судьба каждого из них. Маркиза, которую читатели знают теперь вовсе не как женщину порочную и злую, но как надменную и суровую, с нетерпением ждала конца своим ежеминутным тревогам: ей больше всего на свете хотелось сохранить в глазах детей свое доброе имя, такой дорогой ценой приобретенное. Для нее Лектур был не только зятем — очень хорошим, достойным, благодаря своей знатности, родства с их фамилией, но еще и человеком, вернее добрым гением, который одновременно увезет от нее и дочь в качестве своей жены, и сына, которому министр по случаю этого союза обещал дать полк. А когда их не будет в замке, тогда, пожалуй, пусть старший сын приезжает: раскрытая тайна не получит огласки. К тому же есть много способов заставить его молчать. Маркиза была очень богата, а золото, полагала она, в таких делах — самое надежное средство. Вот почему она, подгоняемая своими страхами, всеми силами души желала замужества Маргариты и не только помогала Лектуру как можно скорее кончить дело, но и подстрекала к этому Эмманюеля. Молодому графу давно уже наскучило жить безвестным в Париже, где он был незаметен среди элегантной молодежи, составлявшей свиту короля, или быть заживо погребенным в Бретани, где он, подобно ссыльному, влачил дни в древнем замке своих предков среди старых фамильных портретов; он нетерпеливо стучался в раззолоченные двери Версаля, которые обещал отворить ему будущий зять.

Печаль и слезы сестры немного огорчили его, ибо честолюбие Эмманюеля шло не от гордости и сухости сердца, а оттого, что он боялся скучной жизни в поместье и хотел блистать на парадах, командуя полком, прельщать женщин красивым, богатым и изящным мундиром. Но он был совершенно неспособен к глубоким чувствам и, несмотря на то что страсть Маргариты имела такие серьезные последствия, искренне считал, что это пустая ребяческая привязанность и что через год замужества сестра о ней забудет в вихре светских удовольствий и сама станет благодарить его за это насилие над ее чувствами. Что касается Маргариты, безжалостно приносимой в жертву опасениям матери и честолюбию брата, то вчерашняя сцена в доме Ашара произвела на нее сильное впечатление. Она не могла разобраться в странных чувствах, разбуженных в ее сердце красивым молодым человеком, что принес ей известие о Люзиньяне, успокоил в отношении судьбы бедного изгнанника и, наконец, прижал к своему сердцу, назвав сестрою.