Зверь - Шведов Сергей Владимирович - Страница 48

– Да уж, – легко согласился Ревякин, вынимая руку из кармана. – Кто я – и кто вы, ваше благородие!

– Здесь пятьсот рублей, Миша. – Радзинский бросил на стол несколько мятых бумажек. – А у Студента на руках два миллиона ассигнациями. Ты получишь двадцать процентов, если сумеешь их найти. Никуда эти сволочи от нас не денутся.

– А сколько это будет – двадцать процентов?

– Четыреста тысяч рублей.

– Я же сопьюсь, ваше благородие, – присвистнул Ревякин. – Мне и ста тысяч хватит.

– Ценю твою скромность, Миша. И помни, за мной не пропадет.

Экс наделал много шума. Говорят, даже государь выразил по этому поводу крайнюю степень неудовольствия. Были задействованы все структуры, имеющие отношение к сыскному делу, но результат оказался нулевым. Даже Радзинский, который буквально землю носом рыл, удостоился устного выговора от начальства. Отставки не заставили себя ждать, но коснулись они только высшего эшелона, а в средних и нижних звеньях эту бурю, вызванную монаршим гневом, даже не заметили.

Вацлав Радзинский был, разумеется, вне подозрений. К сожалению, вне подозрений оказался и студент юридического факультета Петербургского университета Владимир Фомич Воронин, посещавший лекции знаменитых профессоров с завидной регулярностью. И этим дело не ограничилось. Студент как ни в чем не бывало явился в назначенный срок на конспиративную квартиру за жалованьем, причитающимся ему за верную службу царю и Отечеству.

У Радзинского даже глаза на лоб полезли, когда он увидел этого наглеца на пороге.

– Центральный комитет РСДРП(б) объявляет вам, Вацлав Янович, благодарность за проделанную работу и выражает надежду, что наше сотрудничество будет столь же успешным и впредь.

Радзинский положил ладонь на рукоять револьвера, но выстрелить не сумел. Рука словно налилась свинцом, а ноги отнялись. Этот человек бесспорно обладал даром гипноза, но Вацлав понял это слишком поздно, когда его оружие уже перекочевало в руки Студента.

– Зачем же так нервничать, Вацлав Янович, – укоризненно покачал головой Воронин. – Я ведь пришел с выгодным для вас предложением. Мы оплатим ваши долги, а вы снабдите нас информацией о провокаторах, засланных Охранкой в наши ряды.

– А если я откажусь?

– Тогда о вашем активном участии в эксе станет известно в Охранном отделении.

– У вас нет свидетелей, – попробовал увернуться от жестких объятий Студента Вацлав.

– А Мишка Ревякин? – напомнил Воронин. – Конечно, большой веры конокраду нет, но только не в данных обстоятельствах. Вы, Вацлав Янович, были одним из немногих, кто знал и время перемещения денежных средств, и маршрут движения кареты. Два миллиона – это большая сумма.

Радзинский проанализировал ситуацию, душевных сил на это хватило. Оправдаться будет крайне сложно, но если даже каким-то чудом он выйдет из-под следствия с незапятнанной репутацией, его добьют кредиторы. Впервые в жизни ротмистр столкнулся с человеком, превосходящим его если не умом, то силой духа. Но борьба еще не окончена, и, надо полагать, у него будет шанс посчитаться с господином Ворониным.

– Деньги при вас?

Студент выставил на стол саквояж и раскрыл его.

– Здесь триста пятьдесят тысяч рублей. Именно такую сумму вы задолжали кредиторам. Вы расточительный человек, Вацлав Янович. Надо жить скромнее. Мы не собираемся далее оплачивать ваши безумства. Имейте это в виду.

– Расписку писать?

– Разумеется. И составьте, пожалуйста, список ваших агентов. А также список тех агентов, о которых вы что-либо слышали.

– Но мне нужно время, чтобы заглянуть в бумаги.

– Бросьте, Вацлав Янович, у вас абсолютная память, и имена своих агентов вы помните наизусть. И не дай вам бог ошибиться, господин Радзинский.

Вацлав не стал рисковать и в течение короткого времени сдал всю свою агентурную сеть. Зато взамен получил другую, созданную Владимиром Ворониным. Ценность сведений, получаемых от этих агентов, была равна нулю. Зато им регулярно выплачивались поощрения из средств, выделяемых правительством Охранному отделению на борьбу с революционным подпольем. Суммы нельзя было назвать умопомрачительными, но тем не менее они были значительными и вполне могли скрасить жизнь ротмистра, нежданно-негаданно угодившего в капкан. К сожалению, эти деньги приходилось отдавать Студенту, который переправлял их на тайные счета своей партии.

Впоследствии Вацлав четырежды пытался устранить Студента, но, увы, тот непостижимым образом разгадывал хитроумные комбинации ротмистра, раз за разом отправляя на тот свет наемных убийц.

– Все, ваше благородие, – взмолился после четвертого провала Мишка Ревякин. – Больше никто со Студентом связываться не будет. Шутка сказать, сколько ребят он загубил. Рваный, Кыш, Слюнявый, Ястреб, Абраша… Последний вообще был виртуоз. Его Скрипачом еще называли. Иные так на струнах не играют, как он на чужих ребрах. Вчера Лютый свернул ему шею. Играючи. А у Абраши шея была как у быка, он пятаки гнул пальцами. Кочергу узлом завязывал. А этот придушил его как паршивого куренка.

– Какой еще Лютый? – нахмурился Вацлав.

– Так о Студенте речь, чтоб ему пусто было. А в его боевке сплошь мореевские ребята. Оборотни, ваше благородие.