Зверь - Шведов Сергей Владимирович - Страница 15

Вернер фон Бюлов не все рассказал рейхсфюреру Гиммлеру. В конце концов, есть государственные тайны, а есть тайны семейные, чьи истоки теряются в глубине веков. Кроме всего прочего, Вернеру не хотелось давать лишнюю пищу для слухов. Чего доброго, злые языки нашепчут Гиммлеру, что Бюловы ведут свой род не от немецкого рыцаря Фарлафа, а от славянского боярина Варлава, чей родовой городец Белов был расположен близ устья Эльбы. Положа руку на сердце, Вернер не смог бы утверждать с уверенностью, что в этих слухах ложь, а что правда. Родовой памятью, в отличие от Вейстхора, он не обладал. Зато в архиве фон Бюловых хранились кое-какие бумаги, которые, наверное, следовало показать если не Гиммлеру, то хотя бы штандартенфюреру фон Кнобельсдорфу. Возможно, его бы заинтересовала легенда, бережно передаваемая от отца к сыну в семье фон Бюловых. На бумагу она была записана лишь в шестнадцатом веке, но в ее подлинности Вернер нисколько не сомневался. Ибо у этой легенды было еще и вещественное подтверждение в виде небольшой фигурки черного ворона, сохранившейся с тех времен, которые принято считать незапамятными. В последний раз фон Бюлов держал в руках этот талисман за день до отлета, и сейчас, сидя в холодном салоне транспортного «юнкерса», он вспоминал таинственный блеск древней реликвии и почти физически ощущал исходившее от нее тепло.

Вернер летел не один. Рейхсфюрер был настолько любезен, что выделил в распоряжение гауптмана девятнадцать отборных солдат из личного резерва. Эсэсовцев переодели в форму солдат вермахта и снабдили необходимыми документами. Миссия гауптмана фон Бюлова была тайной, и о ней не следовало распространяться даже в присутствии высших чинов. Впрочем, бумага, подписанная рейхс-фюрером Гиммлером и хранившаяся сейчас в кармане Вернера, избавляла от необходимости давать кому бы то ни было объяснения. Почти сутки фон Бюлов размышлял над тем, стоит ли ему брать с собой таинственный талисман, и в последний момент он от этой идеи отказался. В портмоне у него лежали две фотографии древней реликвии. Фон Бюлов посчитал, что этого будет достаточно.

У Вернера не было полной уверенности, что фельдфебель Рильке столкнулся именно с тем загадочным существом, о котором рассказывалось в родовой хронике фон Бюловых. В конце концов, что такое талисман, если перед сыном легендарного Балдура Криста предстанет человек, который по праву может считать себя его потомком. Зов крови должен определить все в их отношениях и вознести фон Бюлова на высоту, где прежде пребывали лишь боги. Но разве потомку богов зазорно мечтать о величии, в то время когда плебеи штурмуют гору Меру в поисках божественной маны? А в своем божественном происхождении Вернер в последнее время практически не сомневался. Хотя в юные годы, когда он впервые прочел древнюю легенду, она не произвела на него большого впечатления. И только знакомство с Вейстхором, тогда еще просто отставным полковником австрийском армии Виллигутом, заставило его иными глазами взглянуть на историю, произошедшую почти восемьсот лет назад. Подумать только – почти восемь столетий в крови представителей рода фон Бюловых билась словно птица в клетке божественная искорка, и только сейчас у нее есть все шансы полыхнуть божественным огнем истинного ирманизма!

Вернер не загадывал, что будет потом. В конце концов, он ведь не праздный мечтатель, а практичный, поживший и повидавший мир человек. И руководствовался он в своей жизни не призрачными видениями, а реальными фактами. А факты были таковы: Варлав из Белова, или Фарлаф фон Бюлов, как его именовала рукопись шестнадцатого столетия, женился по страстной любви на дочери тана Аскольда красавице Синильде. К сожалению, новообращенный христианин тогда не знал, что тан Аскольд продал душу дьяволу. Точнее, был и остался тайным почитателем языческого бога Световида.

Разочарование поджидало Фарлафа и на брачном ложе. Он был не первым мужчиной у юной Синильды. Однако доблестный и благородный фон Бюлов простил любимой женщине грех. Откуда же ему было знать, что спит он в одной постели с колдуньей, любовницей страшного существа, прозванного Зверем Арконы. И рожденного прекрасной Синильдой ребенка он признал своим, хотя тот и появился на свет всего лишь через восемь месяцев после свадьбы. По слухам, распространившимся в округе, преждевременные роды у супруги доблестного Фарлафа приключились после встречи с призраком, который вздумал потревожить новобрачных в их родовом гнезде. Что из себя представлял тот призрак и какую роль сыграл в судьбе несчастной Синильды, летопись, к сожалению, не сообщала. Видимо, уже тогда, в шестнадцатом веке, многие подробности этой истории были уже утеряны, и летописец (а им был кто-то из рода фон Бюловых) многое переиначил, исходя из заблуждений своего времени. Кое-что он попытался сгладить, опасаясь, видимо, что его рассказ, предназначенный для потомков, попадет в руки инквизиции. Тем не менее он не утаил, что благородная Синильда, дочь тана Аскольда, была оборотнем. И что ее встречи с таинственным существом продолжались и позже. Вскользь летописец упомянул, что Фарлаф стал случайным свидетелем их любовного свидания.

Это неопровержимое свидетельство порочности собственной жены настолько потрясло несчастного рыцаря, что он обратился за поддержкой к христианскому пастырю. Вердикт церкви ждать себя не заставил, и Синильда была сожжена на костре за связь с нечистой силой. Далее летописец глухо намекал, что и обезумевший Фарлаф не избежал соблазна. Ослепленный ненавистью к своему сопернику, он был в первых рядах христианских воинов, штурмовавших Аркону. Последний оплот язычества в Европе пал, но Фарлаф фон Бюлов не обрел покоя.

Зверь Арконы избежал расставленных сетей, а вместе с ним исчезли с острова Рюге сокровища нибелунгов.

Зверь продолжал тревожить воображение несчастного фон Бюлова. И, если верить летописцу, именно тогда он обратился за поддержкой к жрецам Чернобога. И получил ее. Это было колдовское заклятье, написанное кровью, и загадочный талисман, сделанный из неизвестного материала. Увы, поддержка язычников мало помогла несчастному Фарлафу – в один из холодных осенних дней он был найден мертвым в одном из переходов замка с лицом, перекошенным от ужаса. Несмотря на порочащие слухи, фон Бюлова похоронили в освященной земле. И это стало спасением для его малолетнего сына. Он избежал рук христианских фанатиков и успел дать потомство, прежде чем стрела сарацина отправила его в мир иной. Был ли он оборотнем, подобно своей матери, летописец благоразумно умалчивает. И больше напирает на то, что Венцеслав фон Бюлов слыл одним из самых доблестных воителей своего времени, славных к тому же благочестием. Тем не менее летописец не захотел или не смог скрыть от потомков, что проклятие рода Бюловых – это не пустой слух, и через пятьдесят лет после смерти рыцаря Венцеслава оно напомнило о себе страшной судьбой одного из представителей славного рода Бюловых, который слишком уж опрометчиво воззвал к темным силам с помощью таинственного заклятья и не менее таинственного талисмана.