Предания севера (СИ) - Коган Мстислав Константинович - Страница 16

   - "За зубцы! Арбалеты!" - резкий, как удар молота, крик застал защитников стены врасплох. Раздался пронзительный свист, и рой коротких черных жал смертельной косой обрушился на обороняющихся. Люди, не успевшие найти укрытия, падали один за другим, устилая парапет своими телами.

   Ну всё, сейчас пойдёт потеха! Пока эти сукины дети не дают нам высунуться, их дружки уже наверняка подтаскивают осадные лестницы. Проклятье, если им удастся подняться, то городу уже точно не выстоять. Что стоит тупой необученный крестьянин с мечом против старого, закалённого в битвах воина...

   - 'Лестницы! Готовьте мечи!' - команда, со скоростью ястреба разлетевшаяся над остатками защитников, подтвердила мои худшие опасения.

   Я, медленно, стараясь не высовываться из-за спасительного укрытия зубца, вытянул клинок из ножен и принялся ждать момента, когда же над парапетом покажется голова не слишком удачливого врага.

   - Катапу... - крик потонул в грохоте осыпающихся камней и треске тяжёлых дубовых досок. Затем, на несколько мгновений над полем боя воцарилась абсолютная тишина, плотным покрывалом укрывшая стену. Казалось, звуки изо всех сил стараются прорваться через эту пелену, но все их попытки сводились лишь к тихому свисту, периодически доносившемуся до моих ушей. Внезапно мир перед моими глазами покачнулся, и медленно, будто бы сам того не желая, стал заваливаться набок. Заболела голова, невыносимо захотелось прикрыть глаза и забыться тяжёлым сном. По щеке потекло что-то тёплое, слегка солоноватое на вкус.

   Дагор меня сожри, только этого не хватало! Давай, Арбейн, поднимайся. Если ты до сих пор не подох, значит ещё можешь побороться за свою жизнь!

   Я свободной рукой ухватился за край зубца, попытался встать, но пошатнулся и снова упал на холодные камни парапета. Проклятье, крепко же меня приложило, раз ноги не держат. Давай, Арбейн давай! Будешь разлёживаться - или враг прирежет, или свои затопчут!

   Я слегка приподнял голову, и тут мой затуманенный взор упёрся в латную перчатку, вцепившуюся в край зубца. Взмах меча, тяжёлый свист сероватой стали, лязг, хруст разрубаемой плоти, крик искалеченного бойца...

   Всё случилось прежде, чем я успел понять, что вообще происходит. Привычки воина, оттачиваемые годами, сами подсказали контуженному телу, как нужно действовать. Отрубленная рука так и осталась валяться на парапете.

   Тем временем бой уже кипел по всей стене. Горожане сопротивлялись, как могли, но их осталось слишком мало, чтобы противостоять превосходящим силам врага. То и дело свистели короткие чёрные стрелки арбалетных болтов, добивая и без того немногочисленных защитников. Около штурмовых лестниц вспыхивали одиночные схватки, постепенно перераставшие в кровавую бойню. Тяжёлый гул, порождённый лязгом стали, криками искалеченных бойцов, пением стрел и отрывистыми приказами командиров, словно гигантская волна, перехлестнул стену и начал растекаться по городским окраинам.

   Свободной рукой я ухватился за шершавый край зубца и одним рывком вскочил на ноги. Меня всё ещё слегка покачивало, но туманная пелена уже спала со взора, и земля больше не норовила уйти из-под ног. Так, из этой дыры пора выбираться. Через какое-то время большая часть стены уже будет под контролем врага, и бои перекинутся на жилые кварталы, где у горожан будет ещё меньше шансов отстоять своё право на жизнь.

   До лестницы, ведущей на привратную площадь, шагов сорок, но это расстояние мне предстоит пройти под градом стрел и ударов противника, стараясь не путаться у своих под ногами. Да уж, простенькая задачка. Особенно, если вспомнить камень, совсем недавно оставивший в моём шлеме небольшую вмятину...

   - Ворота, они ломают ворота! - пронзительный крик, сопровождаемый треском тяжёлых дубовых брёвен, прорвался сквозь плотный смог, сотканный из стонов искалеченных бойцов, грохота камней и свиста арбалетных болтов, и затих в отдалении. Среди защитников воцарилась паника. Несколько человек кинулись к спуску на главную площадь, где уже выстраивались отряды городского ополчения, остальные расступились, пытаясь закрыть образовавшиеся бреши, но тут же угодили под стрелы осаждающих.

   Я уже собирался было бросится вслед за ними, но споткнулся о чьё-то распростёртое тело и растянулся на холодных камнях парапета. Это спасло мне жизнь. Сразу три арбалетных болта свистнули над головой, а мгновением позже раздались несколько торжествующих выкриков. Они думали, что убили меня...

   Удивление на лице следующего воина, вскарабкавшегося по осадной лестнице, даже не успело смениться испугом. Удар, хруст ломающегося носа, пронзительный крик - и вот его искалеченное тело падает на головы осаждающих.

   Снова засвистели стрелы. Одна из них угодила мне в наплечник, оставив там небольшую вмятину, две других вонзились в щит, ещё одна чиркнула по самому краю помятого шлема. Я поспешно отскочил за зубец и потёр ушибленное плечо. Нет, так больше продолжаться не может. Рано или поздно одна из них настигнет меня, найдёт уязвимое место в броне, и наёмник по имени Арбейн станет всего лишь жалким воспоминанием.

   Не медля ни мгновения, я, что было мочи, рванул в сторону намеченной цели. Дыхание тут же перехватило, перед глазами поплыли цветные круги, а ноги стали подозрительно заплетаться. Контузия, чтоб её! В висках гулкими ударами кузнечных молотов стучала кровь, противная слабость, словно яд, расползалась по измотанному в бою телу, но и спуск, одним своим видом даровавший мне второе дыхание, неумолимо приближался...

   Пришёл в себя я уже на привратной площади. Ноги подкашивались, руки, судорожно стиснувшие грубую рукоять меча, отказывались повиноваться, глаза заливал едкий пот, но оно того стоило. Жизнь... За неё будет бороться любой человек, оказавшийся даже в самой безвыходной ситуации, а уж для наёмника этот дар ценнее каких бы то ни было благ. Порой, даже собственной чести...

   - Они прорвались! Сомкнуть ряды, сомкнуть ряды! - отчаянный крик, сопровождавшийся оглушающим шквалом торжествующего рёва, оборвал мою короткую передышку. Перехватив поудобнее меч и закинув за спину истыканный стрелами щит, я углубился в городские кварталы...

   ***

   Алое зарево пожаров кроваво-красными бликами играло на низких тяжёлых тучах. Столбы густого чёрного дыма поднимались над крышами неказистых низеньких домиков. Начинал накрапывать мелкий дождик...

   Всё произошло слишком быстро. Воины Вольрада прорвались сразу в нескольких местах и в мгновение ока очистили стену от остатков обороняющихся. Отряды, защищавшие привратную площадь, тоже продержались недолго. Некоторые бойцы дрогнули при одном лишь виде многосотенной толпы, хлынувшей в опустевший проём. Остальные... Обрубки их тел так и остались валяться на грязных камнях старой мостовой.

   Потом начался пожар. Какой-то особо ретивый приспешник этого проклятого лорда кинул факел на сеновал. Огонь тут же перекинулся на ближайший дом, потом на следующий... Вскоре горели уже все городские окраины. Люди, надеявшиеся пересидеть весь этот ужас за надёжно запертыми засовами, сгорали заживо. Те, кому всё же удавалось вырваться из этого погребального костра, попадали под мечи и стрелы воинов врага. Они не щадили никого.

   Я тихо крался по одному из проулков центрального города, пытаясь найти хоть какое-нибудь мало-мальски надёжное укрытие, которое воины Вольрада обыщут в последнюю очередь. Пересидеть, пока всё не закончится - других идей, как выбраться из этой преисподней, у меня не было. Можно, конечно, присоединиться к уцелевшим горожанам, которые всё ещё удерживали главную площадь, но, боюсь, боги уже отсчитывают последние мгновения их жалких жизней. Сейчас пожары в нижнем городе поутихнут, и враг хлынет к ратуше со всех сторон, по пути вырезая всех, кто решил, что за надёжными каменными стенами и прочными засовами безопаснее, чем среди обороняющихся...