Оракул - Шведов Сергей Владимирович - Страница 2

– Ты соображай, что городишь, рифмоплет недоделанный, – обиделся Колян. – Какой еще суд? Тетка моя – честнейший человек. И бескорыстнейший. Когда я из армии вернулся в одном камуфляже, она мне пятнадцать тысяч прислала. Для жлобов деньги, конечно, небольшие, но для меня они стали даром небес. Не могу же я свою благодетельницу бросить в трудный час.

– Неблагодарность —тяжкий грех, – охотно подтвердил Аполлон и с любопытством воззрился на Кузнецова.

Детектив Коляновой тетке безусловно сочувствовал. Один самогонный аппарат, это еще куда ни шло, но украсть два за неделю – явный перебор. Другое дело, что столь мелкое происшествие его как профессионала не вдохновляло. К тому же велики были шансы оконфузиться. Житель он городской, далекий от забот бывших колхозников, а деревня, что там ни говори, место весьма и весьма специфическое, со своими взаимоотношениями, во многом непонятными пришлым людям.

– Ну не найдешь и не найдешь, – утешил приятеля Колян. – В конце концов, тетка новый закажет местным умельцам. Тут ведь важно другое – частный детектив из губернской столицы приехал! Шутка сказать, такая «крыша» у старушки. Голову даю на отсечение, нам эти аппараты искать не придется, их подкинут на крыльцо просто от испуга. А главное – племянник проявил заботу, бросился по первому же зову тетке на помощь. Привез лучшего специалиста.

– Так уж и лучшего? – смутился Кузнецов.

– А кто там разбираться будет – лучший ты или худший, – махнул рукой Колян. – Реклама – двигатель торговли. Лиха беда начало. Найдешь самогонный аппарат в деревне, глядишь, и в городе к тебе клиент повалит. Тоже, брат, добрые дела в небесной канцелярии без поощрения не остаются.

– Ты только небесную канцелярию сюда не приплетай, – осадил Ярослав расходившегося Коляна. – Не тот повод.

– Парного молока попьем, – продолжал соблазнять Ходулин. – У тетки корова есть и коза. Это же природа! Речка в двух шагах. Хлопнул молочка, вышел на бережок, а там белые лебедушки плывут по голубой глади в чем мама родила.

– Я про лебедей не понял, – честно признался Аполлон Кравчинский. – Они ощипанные, что ли?

– Это метафора, – пояснил Ярослав поэту. – Он телок имел в виду.

– Да что телки, – вошел в раж Колян, – коровища! Вымя – во! По ведру молока дают.

– У кого вымя? – ахнул окончательно сбитый с толку литератор. – Ты построже с метафорами, Коленька, пока у меня мозги окончательно не скисли. Мы о ком речь ведем – о лебедушках или о телках?

– А тебе какая разница? – огрызнулся Ходулин. – Говорю же – лепота!

За лепотой решили ехать на стареньком рыдване Аполлона Кравчинского, подаренного ему предками по случаю окончания института. Рыдван официально именовался «Ладой», но, если и слыл когда-то объектом вожделения отечественных автолюбителей, то очень и очень давно. По прикидкам Кузнецова, автомобиль, прежде чем попасть Аполлоше под задницу, лет этак двадцать бороздил наши непроходимые дороги и сильно за это время потерял как во внешнем виде, так и во внутреннем содержании. Обнадеживало путешественников только то, что путь, который развалюхе предстояло проделать, не превышал ста километров. Сущие пустяки для нашей необъятной родины.

– А дороги? – с сомнением покачал головой Аполлон.—Дороги там есть?

– Есть направление, – твердо сказал Колян. – Не бойся, пацифист, прорвемся!

«Лада» нехотя тронулась с места, обдав рассеянно бредущего мимо бедолагу клубами черного, как сажа, дыма. Уцелел ли прохожий после газовой атаки, Ярослав не успел зафиксировать, поскольку поспешно закрыл окно, испуганный вздорным проявлением «ладушкиного» характера. Ехал детектив в деревню без большой охоты. Но, с другой стороны, в городе ему делать было абсолютно нечего. Работы не предвиделось, денег тоже, с подругой он разругался вдребезги, без всякой надежды на примирение. Оставалось уповать на ходулинских лебедушек да призывать на помощь мудрые изречения предков: «кривая вывезет» и «смелость города берет». Ну а если города берем, то и в деревне, надо полагать, не оплошаем.

Асфальт закончился через тридцать километров, бодро проделанных «Ладой» за каких-нибудь сорок минут. Дальше, как и обещал Колян, началось «направление». Сначала Ярослав от души порадовался, что в области вот уже на протяжении двух недель не было дождя, однако по прошествии пяти минут он эту радость сдал в архив. Пылища поднялась такая, что буквально в десяти шагах ничего не было видно.

– Заблудимся. – Сидевший за рулем Аполлон с сомнением покачал головой. – С тебя, штурман хренов, будет спрос.

– Рули, водила, – бодро отозвался Ходулин. – Курс: зюйд-вест.

Следующие полтора часа безумного путешествия прошли в пыли, похрюкиваниях несчастной «Лады», вздохах Ярослава, стонах пекущегося о собственности Аполлона и бодрых покрикиваниях Коляна. По прикидкам Кузнецова добрую половину пути они уже проделали, однако ухабистая дорога способна довести даже выдержанного человека до белого каления. Скопившееся за время путешествия раздражение начало уже было выплескиваться наружу, но Ярослава опередил радиатор «Лады», закипевший очень к месту.

– Приехали, – скорбно резюмировал Аполлоша, останавливая притомившуюся красавицу, обиженную хамским обращением.

– Ничего, – бодро отозвался Колян. – Постоит – остынет.

– Воду ищи, – прикрикнул на него Кравчинский.—Любишь кататься, люби и саночки возить.

Ярослав, потирая затекшую спину, кряхтя выбрался из машины. Поднятая тысячелетняя пыль обрела тенденцию к оседанию. Ветра не было. Жара стояла невыносимая. Кругом расстилалась непотревоженная человеческой ногой равнина, поросшая пожухшей от зноя травой. Ни голубой тебе глади, ни ощипанных лебедушек. Коровы, правда, были, целое стадо, но пастуха при них не наблюдалось. Не у кого спросить, есть ли в округе водица и как до нее добраться.

– Может, подоить? – спросил у водителя штурман Коляша, с сомнением оглядывая ближайшее вымя.

– Придурок, – со стоном отозвался утомленный дорогой и людской несообразительностью поэт.

– Зато – лепота! – ехидно заметил Ярослав и уверенно направился к багажнику, где по его расчетам находилась канистра с водой.