Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения - Новиков Владимир Иванович - Страница 11

Почти все греческие герои были царями в разных городах и го­родках, — кроме Геракла. Свою будущую божественность он отраба­тывал подневольным трудом на службе у ничтожного царя из Южной Греции. Для него он совершил двенадцать подвигов, один другого тяжелее. Последним был спуск в Аид, подземное царство, за страшным трехглавым псом, сторожившим царство мертвых. Там, в Аиде, он встретил тень богатыря Мелеагра, тоже борца с чудовища­ми, самого могучего из старших героев. Мелеагр сказал ему: «Там, на земле, у меня осталась сестра по имени Деянира; возьмиее в жены, она достойна тебя».

Когда Геракл кончил свою подневольную службу, он пошел на край Греции свататься к Деянире. Он пришел вовремя: там текла река Ахелой, самая большая в Греции, и бог ее требовал Деяниру себе в жены. Геракл схватился с богом в борьбе, придавил его, как гора; тот обернулся змеем, Геракл стиснул ему горло; тот обернулся быком, Геракл сломил ему рог. Ахелой покорился, спасенная Деянира досталась Гераклу, и он повез ее с собою в обратный путь.

Путь лежал еще через одну реку, а перевозчиком на той реке был дикий кентавр Несс, получеловек-полуконь. Деянира ему понрави­лась, и он захотел похитить ее. Но у Геракла был лук и были стрелы, отравленные черной кровью многоглавой змеи Гидры, которую он когда-то победил и изрубил. Стрела Геракла настигла кентавра, и тот понял, что пришла его смерть. Тогда, чтобы отомстить Гераклу, он сказал Деянире: «Я любил тебя, и хочу тебе сделать добро. Возьми крови из моей раны и храни ее от света и людей. Если муж твой по­любит другую, то намажь его одежду этой кровью, и любовь его вер­нется к тебе». Деянира так и сделала, не зная, что Нессова кровь отравлена стрелою Геракла.

Прошло время, и ей пришлось вспомнить об этой крови. Геракл гостил у знакомого царя в городе Эхалии (в двух днях пути от Трахина), и ему полюбилась царская дочь Иола. Он потребовал у царя ее себе в наложницы. Царь отказал, а царский сын насмешливо доба­вил: «Не к лицу ей быть за тем, кто двенадцать лет служил, как под­невольный раб». Геракл рассердился и столкнул царского сына со стены — единственный раз в жизни убил врага не силой, а обманом. Боги наказали его за это — еще раз отдали в рабство на год к рас­путной заморской царице Омфале. Деянира ничего об этом не знала. Она жила в Трахине одна с юным сыном Гиллом и терпеливо ждала возвращения мужа.

Здесь и начинается драма Софокла.

На сцене Деянира, она полна тревоги. уходя, Геракл велел ей ждать его год и два месяца. Ему было пророчество: если погибнуть — то от мертвого; а если не погибнуть — то вернуться и обрести нако­нец отдых после трудов. Но вот прошли и год и два месяца, а его все нет. Неужели сбылось пророчество, и он погиб от какого-то мертво­го, и уже не вернется доживать свои дни на покое рядом с ней? Хор трахинянок ободряет ее: нет, хоть во всякой жизни есть и радости и беды, но отец Зевс не оставит Геракла! Тогда Деянира зовет своего сына Гилла и просит его пойти на поиски отца. Он готов: до него уже дошел слух, что Геракл провел год в рабстве у Омфалы, а потом пошел походом на Эхалию — мстить царю-обидчику. И Гилл отправ­ляется искать его под Эхалию.

Едва Гилл уходит, как и в самом деле слух подтверждается: от Ге­ракла приходят вестники — сказать о победе и о близком его возвра­щении. Их двое, и они не безликие, как обычно в трагедиях: у каждого свой характер. Старший из них ведет с собою группу без­молвных пленниц: да, Геракл отслужил свой год у Омфалы, а потом пошел на Эхалию, взял город, захватил пленниц и шлет их рабынями Деянире, а сам должен принести благодарственные жертвы богам и тотчас будет вслед. Деянире жаль пленниц: только что они были знат­ными и богатыми, а теперь — рабыни. Деянира заговаривает с одной из них, самой красивой, но та молчит. Деянира отсылает их в дом — и тут к ней подходит второй вестник. «Старший сказал тебе не всю правду. Не из мести Геракл брал Эхалию, а из любви к царевне Иоле: это с ней ты сейчас заговаривала, а она молчала». Нехотя старший вестник признает: это так. «Да, — говорит Деянира, — любовь есть бог, человек пред ней бессилен. Подожди немного: я дам тебе пода­рок для Геракла».

Хор поет песню во славу всевластной любви. А потом Деянира рассказывает трахинянкам о своем подарке для Геракла: это плащ, который она натерла той самой кровью Несса, чтобы вернуть себе Гераклову любовь, потому что ей обидно делить Геракла с соперни­цей. «Надежно ли это?» — спрашивает хор. «Я уверена, но не про­бовала». — «Уверенности мало, нужен опыт». — «Сейчас будет». И она передает вестнику закрытый ларец с плащом: пусть Геракл наде­нет его, когда будет приносить благодарственные жертвы богам.

Хор поет радостную песню во славу возвращающегося Геракла. Но Деянира в страхе. Она натирала плащ клоком овечьей шерсти, а потом бросила этот кровавый клок наземь, — и вдруг, говорит она, он вскипел на солнце темной пеной и растекся по земле красно-бурым пятном. Не грозит ли беда? не обманул ли ее кентавр? не от­рава ли это вместо приворота? И впрямь, не успевает хор ее успокоить, как стремительным шагом входит Гилл: «Ты убила Ге­ракла, ты убила моего отца!» И он рассказывает: Геракл надел плащ, Геракл зарезал жертвенных быков, Геракл разжег костер для все­сожжения, — но когда костер дохнул жаром на плащ, тот словно прилип к его телу, вгрызся болью до костей, словно огонь или змеи­ный яд, и Геракл упал в корчах, с криками проклиная и плащ, и ту, которая его прислала. Сейчас его несут на носилках в Трахин, но до­несут ли живым?

Деянира молча слушает этот рассказ, поворачивается и скрывается в дом. Хор в ужасе поет о наставшей беде. Выбегает вестница — ста­рая кормилица Деяниры: Деянира убила себя. В слезах обошла она дом, простилась с алтарями богов, поцеловала двери и пороги, села на брачное ложе и вонзила меч в левую грудь. Гилл в отчаянии — не успел ей помешать. Хор в двойном ужасе: смерть Деяниры в доме, смерть Геракла у ворот, что страшней?

Приближается конец. Вносят Геракла, он мечется на носилках с неистовыми криками: победитель чудовищ, самый могучий из смерт­ных, он погибает от женщины и взывает к сыну: «Отомсти!» В про­межутках между стонами Гилл объясняет ему: Деяниры уже нет, вина ее — невольная, это ее обманул когда-то злой кентавр. Теперь Гераклу ясно: пророчества сбылись, это он погибает от мертвого, а отдых, который его ждет, — это смерть. Он приказывает сыну: «Вот два последние мои завета: первый — отнеси меня на гору Эту и по­ложи на погребальный костер; второй — ту Иолу, которую я не успел взять за себя, возьми ты, чтобы она стада матерью моих потом­ков». Гилл в ужасе: заживо сжечь отца, жениться на той, которая — причина смерти и Геракла и Деяниры? Но противиться Гераклу он не может. Геракла уносят; никто еще не знает, что с этого костра он вознесется к небесам и станет богом. Гилл провожает его словами:

И хор вторит:

М. Л. Гаспаров

Царь Эдип (Oidipous tyraimos) - Трагедия (429—425 до н. э.)

Это трагедия о роке и свободе: не в том свобода человека, чтобы де­лать то, что он хочет, а в том, чтобы принимать на себя ответствен­ность даже за то, чего он не хотел.

В городе Фивах правили царь Лаий и царица Иокаста. От дель­фийского оракула царь Лаий получил страшное предсказание: «Если ты родишь сына, то погибнешь от его руки». Поэтому, когда у него родился сын, он отнял его у матери, отдал пастуху и велел отнести на горные пастбища Киферона, а там бросить на съедение хищным зве­рям. Пастуху стало жалко младенца. На Кифероне он встретил пасту­ха со стадом из соседнего царства — Коринфского и отдал младенца ему, не сказавши, кто это такой. Тот отнес младенца к своему царю. У коринфского царя не было детей; он усыновил младенца и воспи­тал как своего наследника. Назвали мальчика — Эдип.