Аэростат. Воздухоплаватели и Артефакты - Гребенщиков Борис - Страница 2

Он перебрался в Анхальт-Кетен и прожил там шесть лет. Тамошний принц Леопольд – прекрасный клавесинист, скрипач и гамбист – был в курсе современных музыкальных течений. Он хотел поднять престиж немецкой музыки и набирал свой придворный оркестр из лучших музыкантов Германии (на что и тратил все деньги своего края).

Отношения с Бахом у него были весьма дружескими. А поскольку принц Леопольд был кальвинистом и противником пышной лютеранской литургии, церковной музыкой Бах там не занимался, но для светской музыки был простор – именно в Кетене Иоганн Себастьян написал большую часть своих инструментальных произведений.

Однако через четыре года райской жизни в Кетене принц Леопольд женился, и его жене музыкальная активность мужа пришлась не по нраву. Ну не любила девушка музыку, и все тут. С сожалением Бах (который когда-то писал другу, что «с радостью бы остался в Кетене до конца жизни») начал подыскивать новое место службы.

Именно в этот период он написал свои знаменитые Бранденбургские концерты в надежде получить место в Берлине. Но что-то не сложилось, маркграф Бранденбургский был занят другими делами и на концерты внимания не обратил, а подрастающим сыновьям Баха было нужно хорошее образование, чего в Кетене было не найти. И Иоганн Себастьян принял приглашение стать кантором – то есть учителем – в Томасшуле в Лейпциге.{8}

Иоганн Себастьян Бах

Лейпциг, не в пример Кетену, был по тем временам крупным европейским городом со знаменитым университетом и бурной общественной жизнью. Но после Кетена служба в Томасшуле была не сахаром. Чиновники относились к Баху неважно, ученики – как им и положено – отлынивали от учебы, обязанностей было по горло, а платили немного. Помимо преподавания Бах должен был писать музыку для четырех церквей Лейпцига и подрабатывал тем, что играл на похоронах и свадьбах.

Бах и сыновья

Однако его слава как композитора, музыканта, учителя и мастера органных дел все росла. Через несколько лет он стал директором престижного музыкального колледжа Collegium Musicum и композитором Дрезденского двора.

В Лейпциге Бах в основном вернулся к церковной музыке.

Там он осуществил свой давний замысел – написать полный набор кантат, по одной на каждое воскресение литургического года, после чего кантаты уже почти не писал. Работа в Collegium Musicum занимала все время – каждую неделю он готовил новую программу, писал музыку, репетировал ее с учениками… И так – 27 лет, до самого конца жизни.{9}

Современники свидетельствуют, что как человек Бах был прост и крепок на голову. Настолько прост, что про его жизнь, собственно, не очень-то и расскажешь. Все, чем он был, осталось в его музыке.

А был он трезвым профессионалом, писавшим музыку в порядке работы. Он сам издал несколько своих сочинений, которыми особенно гордился.

Вильгельм Фридеманн, старший сын Баха

Бах был женат два раза, у него было двадцать детей – даже в те многодетные времена это было рекордом, но поскольку медицина была не та, что теперь, до зрелого возраста дожили только шестеро; четыре сына стали известными композиторами.

Ну, что еще? Он был одним из самых музыкально образованных людей своего времени, великолепно знал всю существующую в Европе музыку, ноты читал, как другие читают газеты; вдобавок у Баха был фантастический музыкальный слух – он слышал фальшивую ноту даже в самых крупных ансамблях и никому никогда не доверял настраивать свои музыкальные инструменты.

Карл Филипп Эммануил, второй сын Баха

В отличие от большинства композиторов, набожных только на словах, Бах был истинно религиозным человеком, с огромной богословской библиотекой; каждый его манускрипт начинается буквами JJ («Иисус, помоги!») и заканчивается буквами SDG («Богу одному слава!»). Бах был убежден, что музыка – это выражение Божественного. Или, как он сам говорил, «целью и смыслом существования любой музыки должно быть прославление Господа и отдых ума».{10}

В последние годы своей жизни Бах становился все глубже и глубже, создав высочайшие образцы музыкального искусства, такие как Месса си минор, вариации Гольдберга и «Музыкальное приношение». Его финальным великим трудом стал свод всех его знаний о контрапункте и фуге – методы, которые он совершенствовал всю свою жизнь и которые ни один композитор не смог превзойти. Этот великий труд известен нам как «Искусство фуги».

Иоганн Христоф Фридерик, третий сын Баха

Под конец жизни Бах был практически слепым что, однако, не мешало ему продолжать работу.

Утром 28 июля 1750 года он проснулся и обнаружил, что снова видит. Днем с ним случился удар, а «вечером, без четверти девять, на 65-м году жизни он отдал свою благословенную душу своему Спасителю». Умер Бах, оставив после себя коллекцию музыкальных инструментов и плеяду выдающихся учеников, четверо из которых были его сыновьями.{11}

Обычные люди не видят особой разницы между Бахом и всей остальной музыкой. Другое дело – братья гении-композиторы. Когда Моцарт впервые увидел ноты Баха, он, пораженный, воскликнул: «Вот у этого есть чему поучиться!», схватил ноты и читал их, забыв про все остальное. Бетховен называл Баха «Истинным Отцом Гармонии», а Шопен перед концертами, чтобы прийти в правильное состояние, запирался и часами играл его музыку.

Иоганн Христиан, младший из сыновей Баха

Рихард Вагнер сказал: «Бах – это самое потрясающее чудо во всей музыке».

Брамс повторял: «Изучайте Баха! В нем вы найдете все».

Великий виолончелист Пабло Казальс сказал: «Бах – высший гений музыки. Он достиг сердца каждого благородного движения души, снял покровы человеческой природы, пока не стали ясны ее божественные атрибуты. Он сделал божественное – человеческим, а человеческое – божественным».

А всемирно известный органист Хельмут Вальча суммировал: «Бах открывает двери в вечность. Слушая его, убеждаешься, что жизнь имеет смысл».

И более того: когда мы слушаем Баха, наше сердце раскрывается Божественной гармонии. Светлый поток звуков отмывает его от накипи повседневной суеты, и мы становимся теми, кем и должны быть, – детьми Бога в совершенном мире, сотворенном для каждого из нас.{12}

Орган Баха в Арнштадте

Марк Болан

(Bolan, Marc)

Все мы знаем, что жизнь в этом теле коротка, и у нас нет времени тратить ее по пустякам. Пора проникнуть в тайны бытия. А как это сделать лучше всего? Конечно же, взять жизнь великого святого и всмотреться в то, что он говорил и делал. И ясно к тому же, что жизнь великого святого нельзя рассматривать, как любую другую жизнь, начиная с начала и заканчивая концом. Жизнь святого повинуется законам неба, и смотреть на нее нужно так же, как на небо, – без начала и конца, вбирая всем сердцем и ничего не пытаясь понять.{13}