Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод) - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 52

В предрассветный час Фродо внезапно очнулся от сна, словно кто-то его разбудил. И увидел: Бродяжник настороженно прислушивается, глаза его отливают каминным огнем, по-прежнему ярким; сидел он напряженно и неподвижно.

Потом Фродо опять уснул; но в сон его врывался гул ветра и яростный стук копыт. Ветер сотрясал гостиницу, а где-то в дальней дали звучал рог. Фродо стряхнул сон, открыл глаза и услышал исправный петушиный крик во дворе. Бродяжник отдернул занавеси и резко распахнул ставни, а потом окно. Серый рассвет хлынул в комнату, и утренний холодок забрался под одеяла.

Вслед за Бродяжником они прошли по коридору к своим спальням – и поняли, что его совет спас им жизнь. Окна были выломаны и болтались на петлях; ветер трепал изодранные занавеси; искромсанные диванные валики лежали на полу, среди разбросанного постельного белья; бурое покрывало в клочьях. Бродяжник тут же сходил за хозяином. Бедняга Лавр испуганно хлопал заспанными глазами, которые, по его уверению, он ни на миг не сомкнул, – и все, мол, было тихо.

– То есть в жизни не видывал подобного! – возгласил он, в ужасе воздев руки к потолку. – Чтобы гостям было опасно спать в своих постелях, чтобы портили совсем почти новые валики, – это что же дальше-то будет?

– Ничего хорошего, – посулил Бродяжник. – Но тебе будет поспокойнее, когда ты от нас избавишься. Мы сейчас трогаемся. Завтрака не надо: на ходу что-нибудь перекусим.

Наркисс побежал распорядиться, чтоб седлали и выводили пони – и приготовили закуску. Вернулся он в полной растерянности. Пони исчезли! Ворота конюшни распахнуты настежь, а внутри пусто! Свели не только хоббитских пони – пропали все лошади до одной.

Фродо был вконец расстроен. Как же они проберутся к Раздолу пешком, если их преследуют конные враги? Тогда уж чего там, лучше прямо на луну – или аж звездами! Бродяжник молча оглядел хоббитов, словно оценивая их силы и решимость.

– Все равно ведь пони от конников не спасенье, – сказал он, как бы угадав мысли Фродо. – И той тропой, которой я вас поведу, лучше пешком, чем на пони. Как с припасами? Отсюда до Раздола мы их не пополним, надо захватить с лихвой – можем ведь задержаться, можем пойти кружным путем. На спинах-то вы много унесете?

– Сколько понадобится, – храбро ответил Пин, хотя сердце у него екнуло. – Пропадать – так хоть не впроголодь!

– Я за двоих понесу, – хмуро вызвался Сэм.

– А чем бы делу помочь, господин Наркисс? – спросил Фродо. – Нельзя ли как-нибудь раздобыть пару пони – ну, пусть одного – для поклажи? Я понимаю, нанять вряд ли… А если купить? – В уме он опасливо пересчитал все их деньги.

– Сомневаюсь, – уныло сказал трактирщик. – Все пригорянские пони – два или три – были у меня в стойлах. Лошадей у нас в Пригорье раз-два и обчелся, а какие есть – те не на продажу. Ну да уж постараемся. Сейчас вот разыщу бездельника Боба, пусть пойдет поспрашивает.

– Да, пожалуй, – как бы взвешивая, проговорил Бродяжник, – пусть спрашивает. Один-то пони нам все-таки нужен. Но теперь и думать нечего выйти рано и незаметно. Искать пони – все равно что в походный рог трубить. Такой, верно, у них и был расчет.

– Есть одна малая кроха утешения, – сказал Мерри. – А если трезво рассудить, то и не малая, и не кроха. Раз уж эдак вышло, то давайте как следует позавтракаем. Где там телепень Ноб?

Задержались они больше чем на три часа. Боб явился с известием, что никаких лошадей или пони на продажу нет – вот только Бит Осинник соглашается уступить одну дряхлую животину.

– Кожа да кости, – сказал Боб, – этому пони давно на живодерню пора, а Осинник за него, будьте уверены, запросит втрое – учуял, скалдырник, поживу.

– Осинник? – насторожился Фродо. – Может, здесь какой-нибудь подвох? Может, этот пони убежит к нему назад со всею нашей поклажей или они через него нас выследят – мало ли?

– Может быть, может быть, – сказал Бродяжник. – Хотя нет, едва ли. Не вернется к Осиннику никакое животное, единожды от него улизнувши. Наверно, он просто решил на прощанье урвать лишний клок – пони этот, я уверен, при последнем издыхании. Что ж, выбора у нас нет. Сколько он за него хочет?

Бит Осинник запросил двенадцать серебряков – в самом деле, втрое против здешней цены на крепкого пони. Купленная скотинка была костлявая, заморенная, забитая, но подыхать пока не собиралась. Лавр Наркисс заплатил за нее из своего кармана и предложил Мерри еще восемнадцать серебряков – возмещение за пропавших пони. Он был человек честный и довольно зажиточный, но тридцати серебряков ему было жалко до слез, тем паче что половину пришлось выложить паршивцу и сквалыге Осиннику.

Однако он не прогадал. Позднее оказалось, что свели только одну лошадь. Других просто спугнули, и они потом отыскались на лугах Пригорья. Правда, пони Мерри Брендизайка удрали к Тому Бомбадилу. Там они паслись и нагуливали жир как ни в чем не бывало, но, когда Том узнал, что стряслось в Пригорье, он отправил их обратно к Наркиссу, и тот нежданно-негаданно заполучил пятерых лошадок. В Пригорье им было, конечно, не так привольно, но все же Боб ухаживал за ними на славу, и они как-никак избежали страшного путешествия. Ну, зато и в Раздоле не побывали.

Но это было потом, а пока что денежки Лавра Наркисса то ли ухнули, то ли ахнули. Да и других забот хватало. Когда его жильцы проведали, что ночью был налет на трактир, поднялся страшный переполох. У гостей с юга увели несколько лошадок, и они во все горло поносили трактирщика, пока не обнаружилось, что один из их братии тоже исчез по ночному времени, а был это не кто иной, как косоглазый приятель Бита Осинника. Тогда все стало ясно.

– Коли-ежели подбираете по дороге конокрадов и мне их за своих выдаете, – громко сердился Наркисс, – так уж извольте сами за них расплачиваться, и нечего тут на меня орать. Подите вон, спросите у Осинника, куда это делся его дружочек!

Но оказалось, что тот, косоглазый, ничей вроде бы не был приятель и никто даже не помнил, когда он к ним пристал.

После завтрака хоббитам пришлось заново уложить все мешки в расчете на пеший и очень долгий путь: снеди прибавилось изрядно. Выбрались они примерно к десяти часам. Пригорье давно уж проснулось и гудело, как растревоженный улей. Еще бы: явление Черных Всадников, вчерашнее исчезновение Фродо, а теперь кража лошадей и последняя сногсшибательная новость: оказывается, Бродяжник-Следопыт нанялся в провожатые таинственным хоббитам из Хоббитании. Возле трактира собралась уйма народу; подходили из ближних селений, переговаривались и терпеливо ждали выезда путников. Постояльцы торчали в дверях и высовывались из окон.

Бродяжник переменил план: решено было двинуться из Пригорья прямо по Тракту. Сворачивать сразу толку не было – за ними увязался бы длинный хвост: поглядеть, куда их несет, и проследить, чтоб ни на чью землю не залезли. Распрощались с Нобом и Бобом, расстались с Лавром Наркиссом, осыпав его благодарностями.

– Надеюсь, до лучших времен, – сказал Фродо. – Хотел бы я погостить у вас как следует; может, когда и удастся.

Тронулись в путь встревоженные и понурые, под недобрыми взглядами толпы. Кое-кто все-таки пожелал им удачи, но слышнее были худые напутствия. Правда, пригоряне знали, что Бродяжник шуток не любит, и, когда он поднимал на кого-нибудь глаза, тут же смолкали. Он шел впереди, рядом с Фродо; за ними – Пин и Мерри; а позади Сэм вел пони, нагруженного по силам, но изрядно, – впрочем, глядел он уже куда веселее, видно, почуял перемену судьбы. Сэм задумчиво грыз яблоко. Яблок у него были полны карманы: Боб и Ноб позаботились на прощанье.

– Идешь с яблочком, сидишь с трубочкой, вот оно и ладно, – пробормотал Сэм. – Да ведь яблочек-то на весь путь разве напасешься?

Постепенно они перестали обращать внимание на любопытных, чьи головы то и дело выныривали из-за оград и дверей. Последний дом, ободранный и покосившийся, был, однако, обнесен прочным бревенчатым забором. В оконце мелькнула желтоватая и косоглазая физиономия.