Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод) - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 20

Через несколько тысячелетий, и все же опять-таки давным-давно, в Глухоманье, на берегу Великой Реки Андуина жил искусный и тихий народец, похожий на брендидуимских хоббитов. Они плели тростниковые челны и плавали по Реке, ибо любили ее. Была среди них почтенная семья, большая и зажиточная; а главенствовала в ней суровая и приверженная древним обычаям бабушка. Самый ловкий и пытливый из этой семьи звался Смеагорлом. Все ему надо было знать: он нырял в омуты, подкапывался под зеленые холмы, добирался до корней деревьев, но не подымал глаз к вершинам гор, древесным кронам и цветам, раскрытым в небеса, – взгляд его был прикован к земле.

Был у него приятель по имени Деагорл, такой же остроглазый, но не такой сильный, хитрый и шустрый. Однажды они отправились на лодке вниз к Ирисной Низине и заплыли в заросли лиловых ирисов да пышных камышей. Смеагорл выпрыгнул на берег и пошел рыскать по лугу, а Деагорл удил, оставшись в лодке. Вдруг клюнула большая рыба и рывком стащила его за собою под воду. Заметив на дне что-то блестящее, он выпустил леску, набрал в грудь побольше воздуху, нырнул и черпнул горстью.

Вынырнул он с водорослями в волосах и пригоршней ила в руке, отдышался и поплыл к берегу. С берега окунул руку в воду, обмыл грязь, и – смотри пожалуйста! – на ладони у него осталось прекрасное золотое кольцо: оно дивно сверкало на солнце, и Деагорл радостно любовался им. Сзади неслышно подошел Смеагорл.

– Отдай-ка его нам, миленький Деагорл, – сказал Смеагорл, заглядывая через плечо приятеля.

– Это почему же? – удивился Деагорл.

– А потому, что у нас, миленький, сегодня день рождения, и мы хотим его в подарочек, – отвечал Смеагорл.

– Ишь ты какой, – сказал Деагорл. – Был тебе уже от меня сегодня подарочек, небось не пожалуешься. А это я для себя нашел.

– Да как же, миленький, да что ты, да неужели же? – проворковал Смеагорл, вцепился Деагорлу в горло и задушил его – Кольцо было такое чудное и яркое.

Он взял Кольцо и надел его на палец.

Никто не узнал, что случилось с Деагорлом: он принял смерть далеко от дома, и тело его было хитро запрятано. А Смеагорл вернулся один, пробравшись домой невидимкой, ибо, когда владелец Великого Кольца надевает его, он становится незримым для смертных. Ему очень понравилось исчезать: мало ли что можно было эдак натворить, и он много чего натворил. Он стал подслушивать, подглядывать и пакостничать. Кольцо наделило его мелким всевластьем: тем самым, какое было ему по мерке. Родня чуралась его (когда он был видим), близкие отшатнулись. Его пинали, а он кусался. Он привык и наловчился воровать, он ходил, и бормотал себе под нос, и все время злобно урчал: горлум, горлум, горлум… За это его и прозвали Горлум; всем он был гадок, и все его гнали, а бабушка и вовсе запретила ему возвращаться в нору.

Так и бродил он в одиночестве, хныкал, урчал, ворчал и сам себе жаловался, какие все злые. Плача и сетуя, добрел он до горного холодного потока и пошел вверх по течению. Невидимыми пальцами ловил он речную рыбу и ел ее живьем. Однажды было очень жарко, он склонился над омутом, ему жгло затылок, а вода нестерпимо блестела. Ему это было странно: он совсем позабыл, что на свете есть солнце. А когда вспомнил, поднял кулак и погрозил солнцу.

Потом он глаза опустил и увидел Мглистые горы, из которых пробивался источник. И вдруг подумал: «Ах, как прохладно и темно под этими скалами! Солнце не будет на нас там глазеть. Горы тоже пускают корни, у них есть свои тайны, и тайны эти будем знать только мы».

Ночной порою он поднялся в горы, нашел пещеру, из которой сочился темный поток, и червем заполз в каменную глубь, надолго исчезнув с лица земли. И Кольцо вместе с Горлумом поглотила первозданная тьма, так что даже тот, кто его выковал, хоть и стал могуч пуще прежнего, но был о нем в неведении.

– Подожди, ты сказал – Горлум? – вскричал Фродо. – Как Горлум? Это что, та самая тварь, на которую наткнулся Бильбо? Как все это мерзко!

– По мне, это не мерзко, а горько, – возразил маг, – ведь такое могло бы случиться и кое с кем из хоббитов.

– Ни за что не поверю, что Горлум сродни хоббитам, – отрезал Фродо. – Быть этого не может!

– Однако это чистая правда, – заметил Гэндальф. – О чем другом, а о происхождении хоббитов я знаю побольше, чем вы сами. Даже из рассказа Бильбо родство вполне очевидно. О многом они с Горлумом одинаково думали и многое одинаково помнили. А понимали друг друга чуть ли не с полуслова, куда лучше, чем хоббит поймет, скажем, гнома, орка или даже эльфа. Загадки-то у них были, помнишь, прямо-таки общие.

– Это верно, – согласился Фродо. – Хотя не одни хоббиты загадывают загадки, и все они, в общем, похожи. Зато хоббиты никогда не жульничают, а Горлум только и норовил. Он ведь затеял игру, чтоб улучить миг и застать Бильбо врасплох. Очень для него выходила приятная игра: выиграет – будет кого съесть, а проиграет – беда невелика.

– Боюсь, что так оно и было, – сказал Гэндальф. – Но было и кое-что другое, чего ты покамест не уразумел. Даже Горлум – существо не совсем пропащее. Он оказался крепче иного человека – он же сродни хоббитам. В душе у него остался заветный уголок, в который проникал свет, как солнце сквозь щелку: свет из прошлого. А может, ему было приятно снова услышать добрый голос, напоминавший о ветре и деревьях, о залитой солнцем траве и о многом, многом забытом.

Но конечно же, в конце концов черная неодолимая злоба опять взъярилась в нем, а целителя поблизости не было. – Гэндальф вздохнул. – Увы! Для него надежды мало. Но все же есть – даже для него, хоть он и владел Кольцом очень долго, так долго, что и сам не упомнит, с каких пор. Правда, надевал он его редко – зачем бы в кромешной-то тьме? Поэтому и не «истаял». Он тощий, как щепка, жилистый и выносливый. Но душа его изъедена Кольцом, и пытка утраты почти невыносима.

А все «глубокие тайны гор» обернулись бездонной ночью; открывать было нечего, жить незачем – только исподтишка добывай пищу, припоминай старые обиды да придумывай новые. Жалкая у него была жизнь. Он ненавидел тьму, а свет – еще больше; он ненавидел все, а больше всего – Кольцо.

– Как это? – удивился Фродо. – Кольцо же его «прелесть», он только о нем и думал? А если он его ненавидел, то почему не выбросил?

– Ты уже много услышал, Фродо, пора бы тебе и понять, – сказал Гэндальф. – Он ненавидел и любил Кольцо, как любил и ненавидел себя. А избавиться от него не мог. На то у него не было воли.

Кольцо Всевластья, Фродо, само себе сторож. Это оно может предательски соскользнуть с пальца, а владелец никогда его не выкинет. Разве что подумает, едва ли не шутя, отдать его кому-нибудь на хранение, да и то поначалу, пока оно еще не вцепилось во владельца. Насколько мне известно, один только Бильбо решился его отдать – и отдал. Да и то не без моей помощи. Но даже Бильбо не оставил бы Кольцо на произвол судьбы, не бросил бы его. Нет, Фродо, решал дело не Горлум, а само Кольцо. И решило.

– Решило сменить Горлума на Бильбо, что ли? – спросил Фродо. – Уж вернее было бы подкатиться к какому-нибудь орку.

– Ну, это опять-таки дело непростое, – сказал Гэндальф. – И не тебе над этим смеяться. Ты вот удивляешься, что Бильбо оказался тут как тут и нечаянно нашарил его в потемках…

…Но зло не правит миром безраздельно, Фродо. Кольцо хотело вернуться к своему Властелину – недаром его выловил бедняга Деагорл, а потом был умерщвлен. И не зря им завладел Горлум. Горлума оно понемногу источило – но дальше-то что? Он мелкий и жалкий; и, пока оно было при нем, он оставался в своем озерце. И вот когда подлинный его Властелин набрал силу и потянулся за ним своей черной думой, оно бросило Горлума. Однако подобрал его не орк, не тролль, не человек, а Бильбо из Хоббитании!

Думаю, что это случилось наперекор воле Врага. Видно, так уж было суждено, чтобы Кольцо нашел не кто-нибудь, а именно Бильбо. Стало быть, и тебе суждено было его унаследовать. Мне в этом видится проблеск надежды.