Знатная плутовка - Басби Ширли - Страница 85

– Я-то понимаю, – с вызовом бросила Николь.

– Вот как? – насторожился Кристофер. – Значит, есть кто-то, кого ты любишь? Что ж, в таком случае не смею настаивать! Мой долг – отпустить тебя, чтобы ты могла соединиться со своим возлюбленным.

– Вы и вправду сделаете это?

– Разумеется. Если я женюсь на женщине, то только на такой, которая, засыпая и просыпаясь, будет думать обо мне, а не о ком-то другом. А ты отправляйся к нему и будь счастлива.

– Моему возлюбленному нет до меня дела. Он пользуется мною как дешевой проституткой.

Кристофер судорожно глотнул воздух. С минуту он стоял, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Потом неуверенно спросил:

– Это ты про меня? Николь молча кивнула.

– Знаешь, если б мне нужна была проститутка, то я бы просто купил себе любую. Но мне нужна ты. Да что тут говорить, ты сама должна все понимать!

– Нет, об этом надо говорить, – тихо сказала Николь. – Если вы и вправду хотите на мне жениться не только потому, что жаждете моего тела, то скажите об этом.

– Господи, дай мне силы, – вскричал Кристофер. – Неужели ты до сих пор не поняла? Я люблю тебя! Люблю! Так ты пойдешь за меня замуж?

Ответом ему был долгий поцелуй, который впервые Николь подарила сама.

38

Они сочетались браком на следующий день, в среду, в маленьком городке, удаленном от Нового Орлеана на целых двадцать миль. Скрепя сердце от церемонии венчания пришлось отказаться. Бракосочетание ограничилось актом регистрации в кабинете местного судьи. В качестве свидетеля был привлечен Хиггинс. Однако был необходим второй свидетель. К счастью, в этой роли любезно согласилась выступить жена судьи. Правда, и она, и ее муж испытывали сильные подозрения, что эта странная процедура таит какую-то сомнительную подоплеку. Скорее всего, думали они, молодые люди принадлежат к разным слоям общества и решили пожениться без благословения родителей. Однако вид жениха и невесты, столь явно влюбленных друг в друга, убедил их, что этот брак – благое дело и, оформляя его, они не берут грех на душу.

Кристофер не сводил глаз с Николь, словно боялся, что она вдруг исчезнет. А Николь вся так и светилась от счастья. Вот бы их сейчас увидели лорд и леди Саксон, думала она. Впрочем, главное, что с нею был Кристофер, который любит ее, любит настолько, что решил на ней жениться, пускай тайно, поспешно и без пышных церемоний.

Обратный Путь занял целых четыре часа, поскольку из-за дождей дороги превратились в жидкое месиво. Хиггинс отверг настойчивое приглашение ехать вместе в карете и устроился рядом с кучером на козлах. В дороге он до нитки вымок под дождем, но с его лица не сходила счастливая улыбка.

Домой они прибыли к вечеру. Кристофер собрал слуг и представил им Николь как свою жену и их новую хозяйку. Чуть позже, уединившись с Сандерсоном, он недвусмысленно объяснил ему, что о сегодняшней церемонии знать никому не следует. Бракосочетание состоялось еще в Англии, и эта версия должна быть воспринята всеми как нечто само собой разумеющееся. Сандерсон клятвенно заверил, что не допустит никаких слухов и кривотолков.

После этого Кристофер написал два коротких письма. Одно – Саважу – содержало единственную фразу, извещавшую о том, что Кристофер и его жена Николь с удовольствием принимают приглашение к завтрашнему обеду.

Второе письмо было немного длиннее. Чтобы найти адресата, ему предстояло многодневное путешествие. Адресовано оно было лорду Саксону. В нем Кристофер лаконично сообщал, что он снова благополучно пребывает в Новом Орлеане вместе с Николь – теперь уже в качестве не подопечной, а жены. В конце письма Кристофер выражал надежду, что при благоприятных обстоятельствах он рассчитывает уже летом снова посетить Англию. Про себя он со вздохом подумал: одному Богу известно, что будет означать это благоприятное стечение обстоятельств. Завтра при встрече с Джесоном он решил выяснить, не собирается ли какой-нибудь корабль вырваться из залива сквозь блокаду. Если такой найдется, с ним и будет отправлено письмо.

Отложив перо, Кристофер поспешил к Николь. Увидев его, она улыбнулась почти застенчиво и спросила:

– Ну как, ты уладил все свои дела?

– О да, вполне. Саважу я сообщил и уверен, что он, со своей стороны, постарается пресечь все кривотолки, которые могут возникнуть. За слуг Сандерсон ручается. А кроме Саважа и слуг, кажется, вообще еще никто не знает, что ты в городе. Так что, надеюсь, сплетен можно не опасаться.

Николь слегка удивилась, что именно таковы оказались те важные дела, ради которых Кристофер ее ненадолго оставил в первый день их супружества. И она решилась спросить:

– Неужели тебя так беспокоят слухи? Прежде ты, кажется, вообще не придавал значения тому, что подумают люди.

Кристофер улыбнулся.

– Но у меня никогда не было жены, о которой я должен заботиться. А меньше всего на свете я желал бы, чтобы моя супруга стала предметом досужей болтовни. Тем более что я сам виноват в некоторой неловкости сложившейся ситуации.

Настала очередь улыбнуться Николь. Такая забота была ей очень приятна. Особенно когда она исходила от Кристофера, который, кажется, не привык вообще ни с кем считаться.

– Что тебя забавляет? – недоуменно спросил он при виде ее улыбки. – Ты находишь странным, что я забочусь о твоем добром имени?

– Нет! Просто я слышала, что женитьба преображает мужчину. Теперь я вижу, что это действительно так. И признаюсь, такая перемена меня радует.

Они оба рассмеялись, словно испытав большое облегчение. Объятие, которое последовало за этим, было настолько страстным, что лишь усилием воли они спустя несколько секунд заставили себя воздержаться от его продолжения.

– Еще не время, – словно извиняясь, пробормотал Кристофер. – Но чуть позже – непременно. Я теперь твой муж и не намерен спать в одиночестве.

В глазах Николь вспыхнул дразнящий огонек.

– Кажется, отсутствие брачного свидетельства и раньше не очень-то тебя сдерживало. Кристофер нахмурился.

– Признаю, это моя вина. Николь всплеснула руками.

– Неужели ты еще попросишь прощения, что скверно со мной обращался? Он покачал головой.

– Единственное, о чем я действительно сожалею, это о том, что не женился на тебе гораздо раньше. Так я избежал бы многих душевных терзаний.

– Ты испытывал душевные терзания? – недоверчиво воскликнула Николь.

– Еще какие! Сначала у меня перед глазами стояла та сцена, как вы обнимались с Аленом. Потом Англия… Из-за тебя я чуть не лишился рассудка!

Ее лицо стало серьезным.

– Тебе надо было просто сказать мне, что ты чувствуешь.

– Ладно, не будем об этом. С минуты на минуту Сандерсон объявит, что пора обедать. Хочешь, я налью тебе шерри? Или чего-нибудь покрепче?

Николь натянуто улыбнулась и с деланной небрежностью ответила, что шерри ее устроит. Этот разговор прояснил многое, но не все. Было очевидно, что Кристофер беззаветно любит ее, но не может

отделаться от навязчивых сомнений и подозрений. А это серьезно угрожало благополучию их отношений. Вероятно, им следовало еще о многом поговорить. И повод к тому не замедлил представиться.

В их первую брачную ночь Николь пожелала помочь мужу – раздеться, однако проявила при этом такую неловкость, что вызвала его смех. До той поры знакомство с мужскими туалетами исчерпывалось для нее тем небогатым гардеробом, который полагался юнге. Но элегантные панталоны Кристофера сильно отличались от холщовых штанов, которые она носила на шхуне. Николь просто запуталась в незнакомых завязках и застежках.

– Похоже, тебе нечасто приходилось раздевать мужчин, – съязвил Кристофер.

Эта реплика была брошена с обычной для него небрежной иронией, но Николь она больно кольнула.

– Никогда в жизни я не раздевала ни одного мужчину, – жестко ответила она.

Дразнящее выражение исчезло с его лица, когда он переспросил:

– Даже Роберта?

Николь глубоко вздохнула и покачала головой.