Практикум для теоретика (СИ) - Стриковская Анна Артуровна - Страница 97

Я поблагодарила юношу, схватила вожделенные книги и на всех парах рванула обратно к свой кабинет. Там выгрузила свою добычу на стол и позвала Верку:

— Верушка, посмотри, что я тут напридумывала.

Она прочитала все мои записи и сморщила нос.

— Марта, выходит, король из?за тебя впал в ярость и слетел с катушек. Но этого быть не может! Ты не маг — менталист и не ведьма!

О, что и требовалось доказать! Я тоже так думаю.

— Вер, а правда, что в расстроенных чувствах человек гораздо более уязвим для воздействия на мозг?

— Правда. Но странно. Обычно в таком состоянии менталист может что?то внушить, заставить произвести какое?то действие. А здесь совсем другое.

Я хлопнула рукой по принесенным книгам.

— Верушка, мы с тобой не корифеи ментальной магии, так что я собираюсь проверить наши предположения по первоисточникам. Вот, взяла почитать. Хочу выяснить, что может эта магия, а что в принципе невозможно.

Моя помощница задумалась, потом спросила:

— У нас из менталистов только господин Гесперий, вы на него думаете? Или кто?то их приезжих магов мог Его Величество обработать? Конечно, это мог быть не маг, а ведьма… Они по — другому работают… Но тогда это только Сильвия или эта новая Нанни Гейл.

Сильвия — это мне понятно, но вот Нанни…

— Почему ты на них думаешь?

— Потому что госпожа Лаура не менталист вообще, а Сильвия ментальными техниками владеет, например очарованием. Хотя… То, что произошло с Его Величеством очарованием не назовешь. Да и не действует на него оно.

— А Нанни?

— Мы про нее ничего не знает, мне так кажется. Боевая ведьма, и все. А какими талантами она обладает, мы не знаем. И потом, все началось после ее появления в школе, разве не так?

Тут с ней не поспоришь, но что?то мне подсказывает: Нанни ни при чем. Это простое совпадение. Конечно, про свою ненависть к Леокадии она могла и наврать, но у меня был другой резон не подозревать Нанни. Женщина, которая влюбилась в Вольфи, не может лелеять коварные замыслы.

А вот то, что после праздника у нас король с катушек съехал, уже можно считать доказанным. Значит, что?то с ним случилось именно здесь, а история со мной и Конрадом — всего лишь дымовая завеса.

Верка права: на короля было оказано воздействие. Кто мог это сделать она правильно очертила: или наш штатный менталист, или приезжий, или ведьма.

— Вер, а где можно почитать про ментальные практики ведьм?

Она меня обрадовала:

— А нигде. Они считаются тайной и передаются или в семье от матери к дочери, или от наставницы ученице. Говорят, в Элидиане на факультете ведовства этому учат, но тоже не по учебникам.

Зои! Надо ей написать и посоветоваться! Она умная, что?нибудь подскажет. Письма идут долго, но ведь есть и экстренная почта. Если оплатить Зои срочный ответ, то уже послезавтра можно будет получить информацию.

Я поблагодарила помощницу за ценное обсуждение, и попросила ее подумать над этим вопросом: вдруг что?то в голову придет.

Затем каждая из нас вернулась к своим делам. Верка сверяла ведомости и заносила задолжников в журнал отработок.

Мне тоже надо было заняться делами школы, а я плюнула на них и погрузилась в первый попавшийся учебник. Это был тот, по которому учил студентов Гесперий.

К счастью, это была не математика, где каждый значок имеет значение. Толстая книга оказалась на девяносто процентов состоящей из воды. Первая часть посвящалась чтению мыслей и эмпатии, вторая — внушению и воздействию на сознание и эмоции. Естественно, первое мне было без надобности, я прочитала оттуда только вводную главу. А вот про внушение стоило изучить все. На полноценное чтение ушло бы слишком много времени, я решила просто пробежать глазами: что?то да удастся ухватить.

Каждый параграф я просматривала по диагонали, стараясь только ухватить, с какой целью применяется тот или иной прием. Учебник для этой цели представлял достаточно удобства: в конце каждого параграфа были краткие выводы. Когда я это заметила, работать стало значительно проще. Если что?то меня интересовало, я просто выписывала на листочек номер параграфа: потом почитаю.

Верка закончила работу и ушла, а я все сидела. Во второй части книги было сорок восемь параграфов, я просмотрела тридцать два, когда Конрад закрыл книгу перед моим носом.

— Марта, сколько можно тут сидеть? Мы с Пином ждем тебя на ужин, а ты зачиталась. И чем, позволь тебя спросить?

Я показала ему обложку. У Кона глаза на лоб вылезли:

— Девочка моя, зачем тебе?

Я тут же вытащила свои диаграммы и записки и хотела начать объяснения, но он сгреб все листочки со стола и сложил в папку.

— Марта, пошли ужинать. Я есть хочу как не знаю что. Поедим и ты все мне расскажешь.

Голос разума имеет на меня огромное влияние, поэтому я не стала сопротивляться. Действительно, сначала надо подкрепиться, а затем уже переходить к делу. Но мне не терпелось привлечь Кона к расследованию и я попыталась что?то сказать по дороге. Он меня одернул.

— Марта, давай, потерпи немного. Здесь не место для таких разговоров.

Не зря Кон у нас безопасностью ведает. Я подумала, что не знаю, кто заморочил голову королю, значит, можно подозревать любого. А в коридорах, между прочим, полно народа. Тут и преподаватели, и студенты, и вспомогательный персонал. Даже если нашего злодея тут нет, есть вероятность, что кто?то что?то услышит, запомнит и перескажет. Пусть неправильно, пусть все переврет, но тому, кто начеку, достаточно полунамека.

С сегодняшнего дня о деле только в закрытых от подслушивания помещениях. К счастью, мой кабинет и наша квартира как раз к таким относятся.

После ужина, за которым Пин не позволял заниматься посторонними делами, я разложила свои записи и показала Кону. Он смотрел долго и внимательно, переспрашивал, откуда взялось то или иное утверждение, затем резюмировал:

— Выходит, мы прошляпили какой?то заговор. Не знаю, в чем он заключается, ясно одно: все это не вчера началось. А еще я вижу, что мои методы работы устарели. Вся моя магия не дала мне столько информации, сколько твое простое рассуждение и наблюдательность.

При чем тут моя наблюдательность? Я просто людей расспрашивала, они мне рассказали. Почему они ничего не сообщали Конраду, я спрашивать не стала: для него собрать информацию опросом не представляется возможным. Все в этой стране его боятся, кроме меня.

— Марта, я не говорил именно о твоей наблюдательности, в данном случае я имел в виду принцессу Лилиану. Я видел, что Горан все время выходит из себя, но придавал этому совсем другое значеиие. Видел все через призму своей ревности. А надо было мозги включить. Выходит, с королем что?то сделали здесь, в школе, в время празднества. А я был с тобой, решал проблемы личной жизни и не понял, что произошло. Это моя вина.

Ну вот, сейчас будет бить себя в грудь и казниться. Во — первых, не мог он всего предвидеть, да и глупо сейчас выяснять кто виноват. На повестке дня другой вопрос: что делать? Поэтому я сказала:

— На мой взгляд вина не твоя. Ты же не можешь ходить за королем по пятам и следить каждую минуту? Да он тебе и не позволит, — и тут, желая успокоить Конрада, я спонтанно выдала мысль, ценность которой сначала сама не поняла, — Если на Горана воздействовали на празднике, то готовить это должны были начать давно и в полной тайне.

У него заблестели глаза:

— Марта, ты правда так думаешь? Тогда… Надо понять, это здешний заговор или нити тянутся за границу. А еще… Леокадия сама по себе или приехала поучаствовать как действующее лицо?

Я удивилась:

— Ты полагаешь, она могла сюда прибыть по своим личным делам? Не думаю. Какие они у нее? Я вижу два варианта: или она хочет развода, или она хочет реанимировать ваш брак. Почему она тогда болтается в городе, знакомится с королем и проникает во дворец, вместо того, чтоб искать тебя и пытаться с тобой договориться?

Конрад согласился с моими аргументами. Он уже выбросил из головы чувство вины и всю эту глупость и включил мозги на полную мощность.