Умный, сексуальный, молчаливый (ЛП) - Фолкнер Тэмми - Страница 33

И тут воспоминания обрушиваются на меня с той же скоростью, с какой мчался тогда тот автомобиль. Вот почему у меня всё болит. И вот почему я в этой кровати.

— Твой отец? — спрашиваю я.

— С ним всё в порядке, идиот, — отвечает Сэм.

Я киваю.

— Хорошо.

— Если ты ещё раз сделаешь какую-нибудь глупость, как например, снова соберёшься убиться, то Пол тебя прикончит, — предупреждает Сэм. Но он берёт мою руку и крепко сжимает её, наши большие пальцы скрещиваются как при рукопожатии.

— Я так рад, что ты снова с нами, — говорит брат. Его голубые глаза, совсем как мои, вглядываются в моё лицо. — Твоя голова была повреждена. И нога сломана. — Он склоняется ближе, как будто хочет поделиться секретом. — Я слышал, что ты сломал и свой член. Эмили очень этим опечалена. А вот на твою ногу ей плевать.

Мне тут же хочется проверить ту часть моего тела, о которой идёт речь. Однако Сэм смеётся.

— Эмили позже проверит, что там.

— Вообще-то, она не так уж много времени посвящает той моей части, — говорю я. От обезболивающих у меня кружится голова.

Сэм отворачивается, чтобы посмеяться.

— Он здорово не в себе.

Эмили густо краснеет.

— Поверить не могу, что ты это сказал. — Она выпячивает нижнюю губу, и я могу думать лишь об одном — как сильно хочу её поцеловать. Но я голову-то поднять не в состоянии, что уж говорить о чём-то ещё.

— Прости, — выдавливаю я и, пошевелив рукой, добавляю, — у меня всё болит.

Эмили целует меня в щёку.

— Сейчас проверю, чем смогут тебе помочь медсёстры, — говорит она. — Они всё равно хотели знать, когда ты очнёшься. Скоро вернусь.

И Эмили выходит из палаты.

— За всё время это в первый раз, когда она ушла от тебя, — говорит Сэм. — Ну, за исключением похорон.

— Каких похорон?

Его лицо становится мрачным.

— Того парнишки, что был за рулём машины, которая тебя сбила. Он умер. А она была здесь всё время, кроме дня похорон.

За все десять дней она ни разу не уходила отсюда?

— Почему?

— Она бы не ушла. Не знаю. Мэту пришлось заставить её принять душ, — смеётся Сэм. — Она потом дулась на него несколько часов.

— Хотел бы я посмотреть на это. Хотя, Мэт вряд ли сможет её обидеть.

Я издаю стон — мне и правда очень больно.

— Медовый месяц закончился. Тебе всё сходит с рук, только когда у тебя рак, — со знанием дела говорит Сэм. — А потом девчонки начинают обращаться с тобой, как с любым другим придурком.

— А где Мэт и Пол? — спрашиваю я.

— Пол сегодня сидит с Хайли, а Мэт отправился домой поспать.

Я киваю.

— Пит?

У Сэма вытягивается лицо.

— По-прежнему в тюрьме.

От этих слов у меня сжимается сердце. В палату входит медсестра, в руке у неё шприц. Спасибо, Господи, мать твою. Она улыбается, но не говорит со мной. Те, кто слышит, всегда переживают о том, пойму ли я их, так что стараются, по возможности, избегать общения.

— Добро пожаловать в мир живых, — наконец произносит она. Я чувствую жжение в руке, а затем боль начинает угасать.

Перед глазами всё плывёт, но мне нужно кое-что узнать. Я смотрю на Сэма.

— Я правда сломал свой член?

Мой ржущий братец — это последнее, что я вижу перед тем, как снова погрузиться в небытие. 

Эмили  

Логан то засыпает, то вновь ненадолго приходит в себя, но теперь я уверена, что он точно к нам вернётся. После того, как он заговорил со мной, я уже не так волнуюсь.

— Где его слуховые аппараты? — спрашиваю я Сэма.

Он пожимает плечами.

— Ты проверяла его вещи? — Сэм указывает на шкафчик в другом конце палаты. Там находится мешок со всеми вещами, что были у Логана в момент аварии. Я ищу там, но слуховых аппаратов там нет.

Вытаскиваю маленькую серебряную штангу.

— А это что?

Сэм краснеет.

— Пирсинг, — не глядя на меня, бормочет он.

— О, — говорю я и сдерживаю смешок. Все украшения Логана лежат в этом мешке. В больнице весь его пирсинг сняли и положили туда. Даже тот, что был в основании его пениса. Господи.

Я открываю его кошелёк — потому что просто умираю от любопытства. В отделении для водительского удостоверения вложен мой портрет, выполненный углём, а в отделении для банкнот — немного наличности. Ещё я замечаю сложенный листок бумаги и открываю его. Не могу ничего с собой поделать — любопытство убивает меня. И тут же я понимаю, что это та самая записка, которую я написала ему, когда наконец-то решилась сказать своё настоящее имя. Слёзы жгут глаза. Он сохранил её. Слова из записки вытатуированы на его заднице, но вдобавок он хранит и саму записку, должно быть, она для него действительно важна.

— Слуховых аппаратов здесь нет.

— Наверное, спали с него, когда его сбила машина.

— Нам нужно достать ему новые, скоро они понадобятся.

Сэм протяжно выдыхает.

— Ты знаешь, сколько стоят эти штуковины?

Я поднимаю глаза. Понятия не имею, сколько они стоят.

— Много?

— Гораздо больше, чем всё, что у нас есть. — Он низко стонет. — Я устал быть долбанным бедняком. Чёрт!

— Твоя семья куда богаче во многих смыслах, чем моя, — напоминаю я ему. Смотрю на Сэма, а он тем временем рассеянно проводит рукой по волосам. — Поэтому Пит сделал то, что сделал?

Он кивает.

— Думаю, да.

— Я говорила ему не связываться с Боуном. Что это только втянет его в неприятности. — Я говорила ему это несколько месяцев назад, когда он только начал общаться с этим человеком. Неприятно говорить, что я так и знала, но… так и есть.

— Я был там, тем вечером, — вырывается из Сэма. Он потирает затылок с коротко стриженными волосами.

— Тем вечером?

— Тем вечером, когда Пита арестовали. Я был там. Мы вместе разгружали грузовик.

— О. — Не знаю, что тут ещё сказать. — И как получилось, что Пита арестовали, а тебя нет?

— Пит посмотрел на меня и сказал убегать. Так что я убежал, а Пита поймали. Я никогда не прощу себе этого. — Сэм кусает нижнюю губу, бездумно играя с пирсингом. — Он сказал мне, что если я сознаюсь, то он станет отрицать, что я там был. Грёбаный придурок.

— Ты рассказал Полу и Мэту? — Не знаю почему, но мне почему-то кажется, что это важно.

Сэм кивает.

— Они знают. — Он качает головой. — Я думал, что Пол меня прибьёт.

— А он что сделал?

Сэм пинает несуществующий комок грязи.

— Он обнял меня. — Сэм пожимает плечами. — И всё.

— Зачем вы вообще связались с Боуном? — спрашиваю я. Ничего не могу с собой поделать. Ведь все знают, кто такой Боун и чем он занимается.

Сэм вздыхает.

— Нам хотелось иметь достаточно денег, чтобы заплатить за курс лечения для Мэта, если он ему снова понадобится. И тогда мы стали браться за случайную подработку. Всё было законно. — Он поднимает вверх одну руку, словно даёт показания под присягой. — Клянусь. Мы бы не стали делать ничего противозаконного.

— И что это была за подработка?

Он не смотрит на меня.

— Доставка пакетов, писем. Сбор долгов. Разгрузка грузовиков. Всё в таком духе.

Это «всё» было чертовски противозаконным, и Сэм знал об этом.

— Пит теперь несёт наказание за нас обоих. — Сэм рычит и снова проводит рукой по волосам. — Я никогда не прощу себя за это.

— Мой папа занимается этим, — напоминаю я ему.

— Что, твой папа стал чародеем? — спрашивает он, подняв бровь.

Я смеюсь.

— Нет, насколько я знаю.

На минуту Сэм затихает.

— Эй, Эм, — говорит он, и я смотрю на него. — Я ещё так и не поблагодарил тебя за то, что ты спасла Мэту жизнь.

Я машу рукой.

— Подумаешь.

Он с прищуром смотрит на меня.

— Ты ведь любишь моего брата, да?

Я смотрю на фигуру спящего Логана.

— Больше всего на свете.

— Тогда тебе придётся выйти за него.

Я притворяюсь, что дуюсь.

— Ну, раз мне придётся…

Сэм смеётся.

— Я рад, что у него есть ты. Что у нас всех есть.