Огонь! Бомбардир из будущего - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 34

Мы сели за стол, я вывалил на стол необработанные камни.

– Я хочу, как договаривались, – половину ты покупаешь. Куда денешь – хоть в Голландию, хоть в Швецию – твое дело, остальную половину огранишь и вернешь мне, все равно потом тебе же их и в оправу ставить, мои знакомые купцы просили.

– Да, да, любезный, приходили люди. Делал я прекрасные броши, кулоны, подвески.

Ювелир говорил, а сам не отводил глаз от камней. Мы пересчитали камни, договорились о сроках и оплате, ювелир должен был мне кучу денег за камни, и мы расстались, довольные друг другом. Настеньке подарков из похода не привез, пообещав чуть попозже. Памятуя о кулоне с изумрудом, Настя не докучала. Я с головой окунулся в дела – везде требовался хозяйский пригляд. Незаметно в делах и заботах пролетел месяц. Настала настоящая зима со снегом, морозами, снежными городками и кулачными боями. Получив от Абрама половину всей партии ограненных изумрудов, а также чуть не мешочек золотых монет, правда, самых разных стран – испанские дублоны, французские луидоры, голландские гульдены. Абрам развел руками.

– Так со мной рассчитались за изумруды.

Привередничать я не стал – золото и есть золото, как его ни назови. Заодно заказал из крупных изумрудов серьги, оправу из золота тонкой работы. Абрам закивал:

– Сделаю, сделаю, все будет в лучшем виде. А когда теперь будут камни?

– Только весной, но много, готовь потихоньку деньги.

Через несколько недель я получил уже готовые серьги. Абрам открыл деревянную коробочку, и оттуда засияло, запереливалось зеленым солнышком чудо рукотворное – таких серег я еще не видел. Я ахнул. Абрам остался доволен произведенным впечатлением, потирая руки, хлюпал носом и приговаривал, картавя:

– Какая красота, дивная работа, себе бы оставил, но откуда у бедного еврея деньги?

Я захохотал:

– Не прибедняйся, Абрам, только золота сколько отдал!

– Не мое, компаньоны за камни отдали.

– Вот прохиндей!

Абрам попросил задержаться и, сходив в соседнюю комнату, вынес четыре лампы.

– Бедный еврей помнит о вашей просьбе, барин. Вот, сколько смогли привезти мои приказчики, если понравятся – еще привезут.

Я поблагодарил, расплатился и уехал. По пути заехал на торговую площадь и прикупил земляного масла. Сунул палец, понюхал – да это же сырая нефть, правда, здесь ее использовали в лечебных целях – натирали больные суставы, наносили на кожу при чесотке или проказе. В голове мелькнуло – вот бы наладить переработку нефти. Чеченцы же делают «самовары», гонят бензин, почему бы и мне не попробовать? Но не сейчас, я отложил обдумывание на потом. Темнеет зимой рано, приехав домой, залил в лампу нефть, зажег и поставил стекло. Лампа чадила и попахивала бензином, но свет давала более яркий, чем свечи. Я подвесил лампу в трапезной. Научил домашних, как пользоваться, а затем вручил Настеньке серьги с изумрудами. Она сразу побежала к зеркалу, надела серьги и долго стояла, потрясенная их красотой. Подошедшие полюбопытствовать дворовые женщины ахали от удовольствия. Вместе с кулоном серьги смотрелись одним гарнитуром, камни были одного оттенка, одинаковой огранки. За их стоимость можно было бы купить весь наш дом. Визгу и поцелуев было много. Ночь прошла бурно, Настя благодарила по-своему, по-женски.

Утро началось со стука в нашу спальню. На пороге стоял один из охранников:

– Хозяин, у ворот царские воины, тебя видеть хотят.

– Передай – сейчас буду.

Я быстро оделся и, ополоснув лицо, направился к воротам. Там гарцевали на лошадях три царских воина из личной охраны. В голове мелькнуло: «Ежели бы арестовать пришли, ворвались, да и люди были бы из Разбойного приказа».

Один из воинов спрыгнул с седла, поздоровался.

– Лекарь Кожин ты будешь?

– Да, он самый.

– Царь к себе призывает, немедля.

– Сейчас возок запрягут, подождите.

– Поспешай, мы подождем.

Я распорядился запрягать свой возок, сам стал быстро переодеваться. Все-таки к царю иду. Накинув на плечи шубу, уселся в возок, и мы поехали. Воины ждали у ворот и поскакали передо мной. В голове метались мысли – зачем понадобился? Вроде ничего такого не натворил, за что бы царь вызвать мог, налоги плачу исправно, может, занедужил? Подъехали к Кремлю, воины, не задерживаясь, проехали ворота и спешились. Дальше все пошли пешком – ездить по Кремлю на лошадях было нельзя, это была царская привилегия. Во дворце меня вели по переходам, поворот за поворотом, мы проходили залы, спускались и поднимались. С непривычки можно было и заплутать. Подвели к резным дверям в широком коридоре, сбоку стояли два воина с саблями у пояса и бердышами в руке. Велели обождать, и я разглядывал расписанный коридор. Дверь открылась, и меня пригласили. В небольшой комнате было несколько человек в богатых, шитых золотом одеждах, царя я угадал только потому, что он единственный сидел на кресле. Я согнулся в поклоне, поприветствовал.

– Это ты Кожин, лекарь?

– Я, государь.

– Наслышан, наслышан. Годков несколько тому князь рязанский о тебе сказывал, в обороне от татар зело хитростью басурман изводил. Да вот английский и французский короли через послов меня благодарили за умение твое. А испанский король Филипп почему-то недоволен, пишет, крепость в Картахене порушил, людишек многих побил. Ну да мы за то на тебя не в обиде, большой приязни у меня с Филиппом нет, – царь захихикал, и придворные заулыбались. – Посол шведский вчерась прибыл с нижайшей просьбой. Король шведский Карл занедужил, просят приехать тебя, лекарь. Слухи о твоем умении лекарском уже по всем дворам королевским ходят. Поедешь ли?

Я поклонился:

– Государь, не гневайся, у меня и здесь работы полно, да еще и шведы, боюсь, не забыли, как я корабль ихний повредил, из плена сбегая.

Царь и приближенные громко засмеялись.

– Наш пострел везде поспел – а когда ж ты лечить-то успеваешь? То шведам пакость учинишь, то в Гишпанском государстве разорение, то вот татары жалуются на тебя. Инда ладно, не в обиде за то, честь и жизнь свою защищал, прощаю, но нынче Швеция нам союзник супротив Польши и османов, помочь надобно и лестно, вестимо, умом и рукоделием своим почитай все государи гордятся, а как занедужили, русского лекаря им давай! Цени сие! Ладно, ступай с богом, шведы разор учинять не будут, в том посол поклялся. Но ехать надо. С Богом!

Царь, приближенные и я перекрестились, я поклонился и вышел. За дверями меня догнал один из вельмож, взял под руку и повел по коридорам. Вошел в одну из дверей, я следом. На лавке сидели два мужа в иноземной одежде. Да и хоть в русские рубахи их обряди, все равно будет видно – иноземцы.

Бороды эспаньолкой, а не лопатой, волосы на голове стрижены в кружок, даже выражение на лице высокомерное, но не нашенское. Я поклонился, шведы вскочили, оба высокие, худощавые. Отвесили поклоны, подметя шляпами пол. Вельможа представил меня:

– Лекарь Кожин, по царскому велению и просьбе короля шведского Карла Густава доставлен.

Шведы еще раз поклонились, теперь уже мне, я склонил голову. Шведы говорили по-русски, правда, с акцентом, иногда коверкая слова, но понять их можно было. По их словам, монарх заболел уже полгода назад, ему становится хуже, местные лекари помочь не могут, иноземные – арабы, фрязы, бритты – не берутся. Приехали челом бить, просить помощи. Сказать, что за болезнь, они не могли, а может, и не хотели, вдруг откажусь.

Ладно, решил я, съездить посмотреть можно, надо решить два вопроса – как добираться – зима, санями долго, но этот вопрос уже был решен – санями до Лиепаи, а там судно ждет. Второй вопрос – оплата. Здесь тоже проблем не возникло – посол и его сопровождающий заверили, что оплата будет по результату, но не хуже, чем в других королевских дворах. Уговорились выезжать завтра с утра, послы с охраной будут меня сопровождать, дороги неспокойные – объяснил посол, а ему дорога собственная голова, если по какой-либо причине меня не довезут. С тем мы и раскланялись.

Дома меня ждала встревоженная Настя: