Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Приключение ваганта - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

Поставив свечу и помолившись, Андрейко направился в ряды, где продавали готовую одежду. Он был мрачен. У него из головы не выходила очередная блажь Ивашки. Да и Яков Немирич тоже хорош. Как может защитить себя его сынок, ежели приключится какая-нибудь баталия?! Ведь Ивашко и саблю-то в руках держать не умеет как следует, хотя Андрейко долго и упорно пытался обучить его мечевому бою.

Гулко ударил колокол, и над Подолом мягко разлился малиновый звон. К ясному небу взлетели дикие голуби, заржала испуганная лошадь, нищенки на папертях церквей начали истово креститься, шепча молитвы сухими старческими губами. Наступил час обедни.

Глава 5. Схватка в таверне

Гийо брюзжал:

– На этих клячах мы никогда не доберемся до Парижа. Я, конечно, уважаю вашего батюшку, мессир, но дьявол меня побери, как можно выпроводить в дальнюю дорогу родного сына, дав ему никчемных старых одров, место которых на живодерне?!

– Старина, что такое этот маленький пустячок по сравнению с тем, что нас ждет Париж? Ах, Париж… Париж, я еду к тебе! – в порыве вдохновения вскричал Жиль. – Сбежала от меня моя подружка Флора, – начал он декламировать чьи-то стихи; правда, несколько не по теме, видимо, сообразуясь со своими душевными коллизиями. – Не вынесу позора! Едва настала ночь, ты упорхнула прочь! А мы ведь так хотели понежиться в постели!

– Вы все о том же… – предосудительно заметил Гийо. – Это все из-за нее, из-за той блудной девки Перрин, мы сейчас трясемся на мешках с костями по скверной дороге в неизвестность.

– Что ты понимаешь в любви! – пылко воскликнул Жиль; тут Гийо тихо проворчал: «Однако! Телок учит матерого быка, как обращаться с коровой». – Наша прощальная ночь была прекрасна! На поле ее папаши не найти стога, в котором мы не кувыркались. Я ее простил, друг мой. И потом, что Перрин оставалось делать, если старый дуралей пристал к ней, что называется, с ножом к горлу? Мол, требуй своего, дочь, – и точка.

– Однако же эта дивная семейка изрядно опустошила кошелек вашего батюшки, – язвительно заметил Гийо. – Да и Перрин не очень похожа на наивную дурочку. Своего она точно не упустит. Теперь у нее есть недурная слава – как же, с ней переспал дворянин – и богатое приданое.

– Деньги – это песок, который не задерживается в наших ладонях, – философски заметил Жиль. – И потом, будем снисходительны к женщинам. У них так мало радостей в жизни. Конечно, отец был ко мне не очень щедр, и думаю, что тех денег, которые он дал на дорогу и обучение в Парижском университете, хватит ненадолго. Но, с другой стороны, ни случись со мной эта приятная неприятность, я бы так и прозябал в нашей глухомани.

Гийо что-то недовольно буркнул себе под нос, и они продолжили путь. Лошади едва плелись, но пустить их хотя бы рысью было страшновато; вдруг они падут раньше времени. Лучше медленно и плохо ехать, чем топать пешком по дороге, изрядно разбитой колесами крестьянских повозок.

Позади, высунув язык, носился по кустам ошалевший от свободы Гаскойн. Гийо категорически не захотел расставаться со своим знаменитым песиком и взял его с собой. Вот только Жиль никак не мог взять в толк, почему Гийо для своего любимца в качестве клички выбрал английскую фамилию. В этом тоже была какая-то тайна.

Ангеррану де Вержи пришлось откупиться от настойчивого виллана. В душе он был на стороне сына, потому что в молодости и сам не раз грешил подобным образом, но проказы Жиля начали влетать ему в немалые деньги, и он решил проблему кардинально. Посоветовавшись с женой, рыцарь вызвал к себе сына и коротко сказал:

– Собирайся. Ты уезжаешь.

– Куда?! – всполошился Жиль.

– В Париж. Таким шалопаям, как ты, там самое место. Будешь учиться в университете. Может, станешь каким-нибудь судейским крючкотвором, чтобы зарабатывать себе на хлеб насущный. Мать говорит, что ты ловок в науках. А рыцарем, увы, тебе никогда не быть… – тут отец горестно покривился: – Да-а, нынешняя молодежь совсем не та, что была в мое время…

На этом их разговор и закончился. Жиль выскочил во двор, переполненный разноречивыми чувствами. С одной стороны, ему не хотелось бросать родные места и своих подружек, а с другой – жить и учиться в Париже было его мечтой. (По крайней мере, так он уверовал, когда до него полностью дошел смысл сказанного отцом; до этого момента Париж казался ему сияющим храмом на горе, о котором даже думать не стоит.)

«Ах, матушка, как я тебе благодарен!» – радовался Жиль. Он понял, что это мать придумала такое «наказание» провинившемуся сыну. К ней он и подкатил, чтобы в качестве слуги с ним в Париж отправился Гийо. Ему Жиль полностью доверял, к тому же Пройдоха, как он сам утверждал, знает французскую столицу как свои пять пальцев, что для провинциала было очень важно. Конечно, Ангерран де Вержи возражал – ему очень не хотелось терять столь ценного слугу, – но его обожаемая Шарлотта настояла, а разве мог истинный рыцарь отказать в чем-нибудь своей возлюбленной?

Проезжая мимо церкви Сен-Симфорьен, Жиль невольно перекрестился. И не потому, что в этот момент на него нахлынуло благочестие. Молодого дворянина с детства пугали статуи, украшавшие ее фасад. Маленькому Жилю казалось, что мрачные фигуры вот-вот оживут и накажут его за многочисленные шалости. Может, такому восприятию статуй поспособствовала мать, которая часто грозила ему небесными карами за неблаговидные поступки. А возможно, поэтическая натура Жиля была чересчур чувствительной к вещам, которые выходили за пределы его познаний. Тем не менее, несмотря на все старания матери и местного кюре, в глубине души он относился к религии (а больше всего к церковникам) с некоторым скепсисом.

Вскоре пошли известняковые скалы, изрытые пещерами. Черные дыры на светлых камнях выглядели зловеще. Пещеры в скалах, вырубленные в мягких туфовых породах, многие века использовались как винные погреба и склады. Их даже приспосабливали под жилища, особенно во времена военного лихолетья. Солдаты вражеских армий боялись входить в лабиринты пещер, а те, кто все же отваживался, так и оставались в холодных и мрачных подземных ходах, упокоенные до конца света.

По окончании Столетней войны пещеры обезлюдели, но нельзя сказать, что надолго. Поговаривали, что теперь их облюбовали шайки разбойников, несмотря на расположенное поблизости аббатство Мармутье. Юный дворянин невольно напрягся, приготовившись в случае чего пустить своего одра вскачь, хотя насчет лошади у него были большие сомнения. Но человек живет надеждой, и Жиль по наивной молодости надеялся, что жизнь ему предстоит долгая, интересная и обеспеченная, а значит, у коня во время опасности вырастут крылья – как у сказочного Пегаса.

На счастье наших путешественников, все обошлось. Они не стали заезжать в крохотный городок Монбазон, а поехали дальше, в Тур. Монбазон был известен Замком Черного Сокола, который построил в конце X века злой и кровожадный граф Анжуйский Фулько Нерра, вознамерившись завоевать город Турень. Он решил окружить местность вокруг города укрепленными замками, предназначенными для того, чтобы задушить его. Так появились кроме Замка Черного Сокола замки Ланжэ, Самблансэ, Амбуаз, Шинон и другие укрепленные пункты.

Но вскоре Замок Черного Сокола был захвачен графом Блуа, злейшим противником Фулько Нерра, и в свои владения он вернулся лишь спустя сорок лет, на закате жизни. В 1040 году замок вместе с остальными военными укреплениями унаследовал сын Фулька – Жоффруа Мартель д'Анжу. Графы Анжуйские оставались хозяевами прилегающих поместий до тех пор, пока последний из их рода не женился на дочери герцога Нормандии, который был также королем Англии. И с 1175 года Замок Черного Сокола целое столетие находился под властью английских королей.

В XII веке Замок Черного Сокола был перестроен и укреплен сеньорами де Монбазон. Теперь он состоял из четырехугольной башни-донжона, укрепленной выступами, крепостной стены, украшенной башенками, и закрытого внутреннего двора. Замок был построен на холме, и его главная башня высотой в пятьдесят шесть локтей грозно возвышалась над городом и рекой Эндр.