Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Кова Юлия - Социальные сети Социальные сети

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Социальные сети - Кова Юлия - Страница 21


21
Изменить размер шрифта:

            «Бог сам выбирает Себе солдат. И если ты веришь в Бога, то веришь и в Его планы».

            -Если ты уйдешь от меня, Мив-Шер, то, скорей всего, ни ты, ни Дани никогда не сможете вернуться обратно. Вам придется жить в чужой стране. Дани вырастет и уйдет от тебя, как уходят все мужчины. А ты останешься одна. И даже я не смогу это изменить, - грустно предупредил Рамадан.

            -Но от этого я не перестану быть твоей сестрой, -  гордо и надменно парировала Мив-Шер.  – Вопреки всему, что ты сказал мне - или скрыл от меня - ты мой брат. А это всё определяет. Мы разделили с тобой тайну, но я сделала свой выбор в тот день, когда родила сына. И я клянусь тебе воспитать своего сына так, что ни один поступок Дани не заслужит презрения в твоих глазах. Я тебе обещаю. – Мив-Шер подумала и добавила: - Впрочем, я вернусь к тебе – ну, или отпущу к тебе Дани, если ты останешься совсем один. А до тех пор я буду скрывать от Дани тайну crux ansata. Даже если ценой этому будет моё одиночество и моя боль.  А теперь прощай, - Мив-Шер встала.

            Она, как в детстве, доверчиво подошла к Рамадану, который сидел и, положив локти на колени, грустно и печально смотрел на нее. Маленькая женщина протянула к мужчине свою хрупкую руку, и Рамадан покорно склонил темноволосую голову перед ней. Мив-Шер прижала к губам кончики пальцев и дотронулась до смуглого лба брата. Потом положила ладонь туда, где бешено билось сейчас его сердце. Мив-Шер знала: этому сердцу было больно, потому что оно не хотело отпускать её. Мив-Шер сама была этим сердцем.

            Рамадан поднял голову.

            Женщина нежно пробежала кончиками пальцев по его лицу, точно запоминая.  На одно короткое мгновение Мив-Шер наклонилась и прижалась поцелуем к губам старшего брата. Это было прощание. Потом Мив-Шер отвернулась и пошла к выходу. Черная одежда Мив-Шер составляла резкий контраст с белым костюмом Рамадана, который встал, беспомощно глядя вслед сестре.

            Рамадан и Мив-Шер были еще очень молоды, и впереди их ждала целая жизнь. Но сейчас брату и сестре казалось, что радость жизни покинула их, потому что они разрывали свою кровную связь и не знали, увидятся ли снова.

            -Да хранит тебя Бог, сестра, - услышала Мив-Шер, но так и не оглянулась.

            3 апреля 1982 года огромный, принадлежащий британскому пароходству «Cunard Line», белоснежный океанский лайнер «Королева Виктория» увозил к берегам Британии Дэвида Кейда, Мив-Шер и Дани. Стоя на палубе в ожидании отчима, который пошел относить их вещи в каюту, мальчик равнодушно смотрел на очертания Александрии. Дани ни о чём не жалел: забрав его отца, солнечный город стал для него городом мёртвых. А теперь этот город ещё и предал его.

            Увы, произошло ровно то, о чем Рамадан предупреждал сестру: Дани и его мать в один день превратились из уважаемых всеми граждан в отверженных. Последние дни перед отплытием были безумной волной постоянного унижения и жестокого преследования. Сверстники и бывшие друзья Дани глядели на него исподлобья, как могут смотреть только дети, ещё не осознающие, что творят. Мальчика и его мать не обошли стороной ни косые взгляды соседей, ни зловещий шепот женщин, ни унизительные, не прощаемые взоры мужчин. Единственное, что останавливало соседей от прямых нападок и защищало Мив-Шер от камня в спину или плевка в лицо, - страх перед Рамаданом. Но Дани и его мать вытерпели бы и прямые оскорбления точно так же, как вынесли всё это безмолвное поругание: с высоко поднятой головой и редким достоинством.

            Проходя мимо недоброжелателей в последний раз, Дани на мгновение ощутил себя принцем, которого его же поданные изгоняют из его же собственного королевства.

            «Больше я никогда сюда не вернусь», - с холодной решимостью пообещал себе мальчик, разглядывая с высокой палубы суетящуюся внизу толпу. Потом Дани перевёл вопросительный взгляд на мать, вздохнул и ласково погладил её дрожащую руку.

            -Не плачь, мама, - попросил он. – У тебя теперь есть Дэвид. Но главное, что у тебя есть я. И я больше всех тебе предан.

            -Всё хорошо, Дани. Я не плачу, - прошептала Мив-Шер. Она комкала в ладони сухой платок и, забыв о бесполезном клочке ткани, другой рукой вытирала с ресниц слезы. Но непослушная влага - секрет зеркала человеческой души - по-прежнему бежала из её глаз, застилала их, раздражала веки солью. В отличие от сына, который был готов на всё, чтобы забыть, Мив-Шер хотела помнить. Она оставляла в Александрии половину своего сердца и своей души. Стоя на палубе, женщина изо всех сил вглядывалась в пестрый, почти карнавальный калейдоскоп человеческих лиц - веселых, грустных, разочарованных, дышащих надеждой и оживлением. Кто-то встречал своих родных, иные их провожали. Не было в этой толпе только одного лица - лица её старшего брата.

            -Ты ищешь Рамадана? - догадался Дани. – Но он не придёт. Он же уехал. И, к тому же, ты сама запретила мне рассказывать ему о нашем отъезде.

            Мив-Шер оставалось только кивнуть: Дани сказал правду.

            Три дня назад Рамадан уехал из Египта, а она, его сестра, сделала все, чтобы скрыть от брата день и час отплытия. И все же, иррациональная, как все женщины, когда дело касается чувств, Мив-Шер до последней минуты верила. Ей хотелось, чтобы произошло чудо и Рамадан угадал ее безмолвный призыв. Мив-Шер считала, что сердце не обманет брата. Но её брат не пришел.

            -Я проклята, - призналась себе Мив-Шер. Дани кивнул. За последние дни он прекрасно ощутил, кем стала его мать, выбравшая неверного. - Даже мой брат отказался от меня, - прошептала Мив-Шер.

            Но женщина ошибалась.

            В тот час и миг Рамадан, еще с утра испытывавший мучительную тоску, ощутил, как замерло его сердце. Сильный, волевой, неуязвимый мужчина, единственной слабостью которого была его младшая сестра, покачнулся и ухватился за притолоку гостиничной двери. Рамадан потерянно оглядел свой пустой номер в отеле Карачи.

            «Ты выполнила задуманное: ты уезжаешь, сестра. Пришли мне хотя бы весточку, не уходи просто так, я прошу тебя», - послал свой мысленный призыв Рамадан. Его сердце в ответ забилось, и Рамадан понял: сестра услышала его. И что она просто так не исчезнет.

            Рамадан вернулся из Карачи в Александрию ровно через одиннадцать дней. Быстро шагая по дорожке, обсыпанной гравием, Рамадан прошёл мимо садика с розовым тамариском, лиловой бугенвиллией и белыми олеандрами, и взбежал на крыльцо. Несколько секунд мужчина смотрел на переполненный почтовый ящик.

            «Чуть позже», - пообещал себе Рамадан и отпер тяжёлую дверь. Нетерпеливо оглянулся.

            -Ну и где ты, Рамзи? - раздосадовано окликнул Рамадан двоюродного брата.

            -Да иду я, иду. Я тут с малышом сражаюсь, - отозвался веселый мальчишеский голос. Через секунду с улицы на дорожку к дому вступил темноволосый юноша, худощавый и гибкий, как прутик. Он был одет в белую галабею, а на руках держал тяжелый, бодро прыгающий сверток. На долю секунды из свертка показалась сжатая в кулачок крохотная ручка младенца. Малыш явно пыталась заехать Рамзи в нос и при этом смеялся.

            -Бу-бу, синие глазки, - ласково ответил Рамзи. Сверток одобрительно загугукал в ответ. Рамадан сердито нахмурился: из-за этого младенца с синими глазами он не смог проводить Мив-Шер. Сейчас Рамадан почти ненавидел ребенка.

            -Рамзи, неси мальчика в дом, - приказал Рамадан юноше. Рамзи кивнул и прошел в открытую дверь, торопливо унося мальчика в прохладу комнат. Проводив Рамзи критическим взглядом, Рамадан с облегчением вздохнул и нетерпеливо открыл почтовый ящик.

            Порывшись в ящике, он вытащил сверток газет и кучу рекламных проспектов. Среди ненужных красочных буклетов Рамадан нашёл то, что искал - последнее письмо от Мив-Шер. Конверт, заключавший в себя весточку от сестры, был узким, золотистым, длинным. Оклеенный английскими марками, промаркированный синими, красными и черными печатями, подписанный его именем, этот конверт имел тот необъяснимый запах неизвестности и новизны, который сулит только приятные открытия.