Клеймо зоны - Орехов (Мельник) Василий - Страница 9

— А если нам захочется размять ноги? — спросил Кузнец. По-английски он говорил с сильным акцентом; впрочем, начкар тоже не мог похвастать оксфордским выговором.

Ксанта незаметно от лейтенанта толкнула спутника коленом: помалкивай!

— Будет лучше, если вам не захочется. Здесь не Диснейленд.

Солдаты, закинув за спину буллпаповские «Фа Масы», оттащили с дороги шипованную цепь автозаградителя. С протяжным скрипом пополз вверх шлагбаум.

— Заезжайте.

«Тойота» медленно двинулась через лабиринт бетонных блоков.

— Один — ноль, — тихо сказала Ксанта.

— Закурить-то хоть можно? — поинтересовался Кузнец.

— Кури. Только бычок в окно не бросай. Вояки нервные, могут подумать, что ты сигнал кому-то подаешь или метку оставляешь. Лучше вообще прикинуться, что нас тут совсем нет. Сиди и не дергайся.

Кузнец невесело гыгыкнул:

— Ничего себе! Они что — за бычок меня пристрелят? Может, их всех к психиатру пора?

— Они и так раз в неделю к нему ходят, по расписанию, — мрачно сказала Ксанта. — И все равно текучка дикая. По психологическим причинам особенно: не так часто в гробах возвращаются, как с целым букетом неврозов. Здесь дежурят те, кто на Периметре уже свое отработал. Неделю там, месяц на здешнем блокпосте. Типа курорт после всего, что в Зоне увидели. Но крыша уже в отпуске.

Преодолев бетонный лабиринт, Кузнец заглушил двигатель и повернулся к Ксанте:

— Что ты меня все пугаешь? Как будто в этой вашей Зоне ужасы неописуемые на каждом шагу! Башкой рисковать везде одинаково. Война везде война…

— Я не пугаю, Денис, — тихо проговорила девушка. — Просто хочу, чтобы ты понял, во что ввязался. Именно неописуемые ужасы и именно на каждом шагу. Кстати, еще не поздно отказаться.

— Поздно. Я тебе, между прочим, слово дал. А морпехи своими словами не бросаются.

Вот дурачок, подумала Ксанта. Три года уже прошло, а все туда же — морпех, морпех! Конечно, преданный друг Денис отпахал сверхсрочную в роте специального назначения морской пехоты Черноморского флота. Но сейчас он простой, пусть и умелый мастер по металлу, большой спец по части что-нибудь разобрать или починить, к тому же известный в Киеве художник-инсталлятор. Друзья и клиенты теперь все чаще зовут его не по имени, а творческим псевдонимом Кузнец. Прозвище прижилось, да и сам Денис немало тому способствовал, везде таская с собой инструменты. Даже сюда, в Зону, взял небольшой походный наборчик в кожаном футляре: «Пригодится!» — строго сказал в ответ на ее недоумение.

Он был влюблен в нее с детства. Еще с детского сада. Именно с ним она потеряла девственность после выпускного. Когда его выперли из университета, стоял на коленях, клялся, что вернется из армии к ней, единственной, и уж тогда-то они непременно… Что будет тогда, Ксанта так и не узнала, потому что он после Балкан неожиданно остался на сверхсрочку, а сама она окончила аспирантуру, поехала на стажировку в Гамбург — и закрутилась вся эта история с биоцентром. А потом она встретила Пауля… В общем, ничего серьезного у них с Денисом так и не сложилось. Но она всегда знала: ради нее Кузнец готов на все. И совершенно не удивилась, когда два дня назад он заявил, что «в эту вашу Зону одну я тебя больше не отпущу». Пришлось это очень кстати, потому что одна Ксанта точно не справилась бы, а ехать с милым теленком Паулем, умнейшим и нежнейшим мужчиной, но классическим ботаном, было бы безумием. Да муж ее и не отпустил бы никуда, если бы узнал, развел бы панику и шухер до небес…

Только вот имела ли она право принимать помощь Кузнеца? Это ведь даже не война, откуда, бывает, не возвращаются и генералы. Это более чем вероятная смерть, а поход к станции — смерть практически гарантированная.

Но ведь не запретишь ему.

Прости, Дениска. Не стоило тебе ничего рассказывать. Но то сообщение совершенно выбило ее из колеи, и ей непременно надо было выплакаться кому-то в жилетку, прежде чем принимать окончательное решение. Для этого из всех ее знакомых годился только Кузнец.

Через сорок минут со стороны города действительно приехала смена — два обшарпанных «хаммера» в городском камуфляже. На бамперах и днище у них дребезжали самодельные противоминные экраны. Кузнец недоуменно повел бровью, и Ксанта, опережая вопрос, сказала:

— Говорят, хорошо помогает против птичьих каруселей и контактных пар. Патрулям первой линии иногда приходится заезжать в Зону. Неглубоко.

Чернокожий лейтенант тем временем энергично руководил сменой караула. Расставил прибывших солдат на ворота, двоих отправил на вышки, откуда минутой спустя скатились такие же ловкие фигуры. Командир рассадил подопечных по машинам и, прежде чем забраться в кабину головного джипа, махнул гостям — давайте за мной, гражданские.

Кузнец пристроился джипу в задний бампер, второй «хаммер» замкнул импровизированную колонну. Перед глазами запрыгали вверх-вниз растопыренные, словно пальцы, пусковые трубы дымовых гранат, перевитая цепями запаска и табличка «Дистанция движения — два метра». На разбитом тяжелыми грузовиками и бронетехникой проселке машины немилосердно трясло.

Конечно, пулемет на крыше был развернут в сторону чахлой лесополосы, тянувшейся вдоль дороги, а не в сторону сопровождаемых. Но солдат в пулеметном гнезде то и дело оборачивался и постоянно что-то бубнил в гарнитуру рации, прижимая ларингофон к горлу.

— Это уже и есть Зона? — минут через пятнадцать спросил Кузнец. Он вертелся волчком на водительском сиденье и жадно пялился по сторонам.

— Зона, но не та, что ты думаешь. Это тридцатикилометровая зона отчуждения, куда простому человеку хода нет. Первая, так сказать, отсечная позиция. Но до Особой охранной еще далеко. И вряд ли нам удастся в нее попасть так же просто, как сюда.

Денис промолчал, но перестал крутить головой с прежним усердием. Да и не было за окном на самом деле ничего любопытного — тоскливый осенний восточноевропейский пейзаж. Посеревшие деревья с остатками буро-желтых листьев, грязная коричневая трава на обочине и разбитая колея впереди. Такого унылого добра навалом что на Украине, что в России.

На въезде в четвертый временный городок военных их даже не остановили. «Хаммеры» притормозили перед воротами, головной требовательно посигналил, и тяжелая створка медленно поползла в сторону.

Сам город показался Кузнецу еще более скучным и тоскливым, чем дорога к нему. Форпост человечества на границе с неведомым — и такой невзрачный! Наспех разбросанная по расчищенной бульдозерами лесной опушке мешанина снятых с колес автомобильных кунгов, армированных бараков и щитовых времянок. Почти вокруг каждого строения громоздилась баррикада из мешков с песком. Людей было немного, и почти все — с оружием и в военной форме.

— Подожди, это еще не сам город, — снова ответила на незаданный вопрос Ксанта. Сама, помнится, удивлялась, когда попала сюда в первый раз. — Это только временный лагерь миротворцев.

— Почему временный? — спросил Кузнец. Хотел солидно промолчать, но не удержался.

— Зона все время плывет — ее границы кочуют с места на место. Вместе с ними переезжают и местные обитатели, легальные и нелегальные. Вокруг Периметра много заброшенных поселков и городков, обычно жизнь бурлит именно в тех, что поближе к очередному лагерю военных. И еще в Славутиче — там расквартированы основные международные силы…

«Хаммеры» немного попетляли по импровизированным улицам и в конце концов затормозили у двухэтажного сборного домика с целой вереницей флагштоков перед входом. На фоне прочих сооружений комендатура смотрелась едва ли не викторианским особняком. Ветер беспокойно трепал украинский, натовский и ооновский флаги. Последний закрутило вокруг древка, и он лишь беспомощно дергался, как собачонка на привязи.

— Приехали, — сказал Ксанта. — Вылезай.

Как ни странно, Мортенсен оказался на месте. Лощеный лейтенантик-адъютант, косясь на громилу Кузнеца, скороговоркой поведал, что господин комендант предупрежден и ждет.

Ксанта заметно напряглась. С чего бы вдруг? В духе мизантропа Мортенсена было бы сейчас промурыжить их несколько часов, отговариваясь занятостью или какой-нибудь срочной поездкой. Разве что пока они с Кузнецом ждали сопровождение (точнее сказать, конвой), коменданту оперативно доставили ее досье и он успел с ним бегло ознакомиться? Этого только не хватало для полного счастья.