Бизоньи черепа на Горе Вождей - Шульц Джеймс Виллард - Страница 2

Стада бизонов и антилоп уносились прочь при моем приближении, волки и койоты начинали выть и рычать. По моему следу пошел лисенок, и я обрадовался, полагая, что это может быть знаком приближающейся удачи. Тогда я остановился и оглянулся назад. Лисенок тоже остановился и сел на задние лапы, и тогда я обратился к нему: «Синопа! — сказал я. — Ты и весь твой народ — очень мудры! Когда вы голодны, вам всегда удается добыть себе пропитание, вы ловите себе птиц и мелких зверей. Вы — хорошие бегуны и всегда убегаете от врагов, которые охотятся за вами. Сжалься надо мной, Синопа! Попроси духов своих далеких предков, которые жили еще в те давние времена, когда люди и звери говорили на одном языке, пусть они сжалятся надо мной. Помоги мне обрести удачу в делах моих. Следуй за мной, Синопа, а я обязательно отблагодарю тебя. Я убью для тебя какого-нибудь зверька, и ты съешь сколько захочешь».

Сказав это, я продолжил путь. Я видел, что Синопа-лисенок идет за мной, и был очень рад этому. Он собирается мне помочь, думал я, он одарит меня своей волшебной силой.

Я ощущал в себе прилив сил и шел быстрее и быстрее, огибая равнину по краю. Я часто смотрел в небо на Семерых, которые все время поворачивались на севере небосклона. Наконец они указали мне на то, что наступает новый день. Небо на востоке стало светлеть и окрасилось алым. Синопа-лисенок продолжал идти за мной. О, какой это хороший был знак! Хейя! Вдруг в тот самый момент, когда начало всходить солнце, я услышал шелестящий звук, словно резкий и сильный порыв ветра пронесся сквозь голые ветви мертвого, сухого дерева. Я оглянулся и увидел, как большой орел упал с высоты прямо на лисенка Синопу. Вонзив свои когти лисенку в шею и спину, орел взмыл вместе с ним вверх и улетел. Синопа отчаянно визжал. Хейя! Хейя! Даже у него, такого быстрого и умного, есть враги, которые умнее и быстрее, это огромные птицы, которые ловят их и кормят ими своих детей. Пропала у меня надежда на помощь от лисенка. С чувством глубокой печали я покинул равнину, спустился к берегу Большой Реки, пройдя по длинному откосу, и жадно напился мутной воды.

Мне хотелось есть, с собой у меня был запас пеммикана. Его как раз должно было хватить, чтобы добраться до вражеского стойбища. Тут к берегу реки на водопой пришел олень. Если бы я выстрелил, враги услышали бы и начали меня искать. Но я должен был рискнуть. Я подстрелил годовалую олениху, развел костер и поджарил себе столько мяса, сколько мог съесть. Остальное я нажарил себе впрок на несколько дней. Потом я забрался в чащобу и проспал там до наступления ночи.

Когда стемнело, я выбрался на равнину и пошел на восток вдоль глубоких оврагов, которые вели к долине Большой Реки. Когда я дошел до того места, где река делала поворот на юг, Семеро показывали уже полночь. Тогда я повернул на северо-восток и в то время, когда солнце уже окрасило небо розовым, я был у подножия Гор Медвежьи Лапы. Я напился из небольшого ручья, взобрался по крутому склону вверх и устроил себе дневную стоянку на опушке сосновой рощи. Совсем рядом, внизу подо мной на равнине мирно паслись, пили воду и резвились стада антилоп и бизонов. Каким покоем веяло от всего вокруг! Я поел из запасов своего жареного мяса и улегся спать. Но недолгим оказался мой сон. Меня разбудило громкое пение. Я сел и посмотрел вниз. Сквозь ветви сосняка я увидел, что у ручья, из которого я пил, собрался боевой отряд. Там было много воинов и лошадей. Они пили воду и располагались на отдых. Время от времени пятеро мужчин поднимали вверх раздвоенные палки с наколотыми на них скальпами. Все вокруг распевали громкую, победную песнь. У большинства на затылках были привязаны перья из хвоста орла. Итак, это были Перерезающие Глотки или Волосы, расчесанные надвое (ассинибойны или сиу).

К ручью они подошли с запада. По всей видимости, скальпы и лошади, которые сейчас у них были, принадлежали моему племени, может, даже кому-то из моих ближайших родственников. Увидев все это, я сильно опечалился, и ярость охватила меня. Обильно насытившись жареным мясом, они выкурили три трубки и двинулись на восток с громкими криками, понукая большой табун похищенных лошадей. До этого Солнце никогда не было моим помощником, но, может быть, на этот раз оно внемлет моим молитвам и поможет мне? «Солнце! О, Солнце! Сжалься надо мной. Помоги мне отыскать стойбище моих врагов, вон они едут! Помоги мне расправиться с ними!» — молил я.

Всю эту ночь и всю следующую я шел вдоль подножия Гор Медвежьи Лапы, на восток. Еще через одну ночь я пересек долину Среднего (Коровьего) ручья и устроил себе дневную стоянку на западном склоне Волчьих гор (Литтл Рокис). На третье утро я взобрался на холм с плоской вершиной под названием Лохматая Шапка, который находится на восточной оконечности Волчьих гор. Там я и расположился на дневной отдых. Ха! Лохматая Шапка. Это очень высокий и небольшой по площади холм. Его плоская вершина вся сплошь покрыта густым сосняком. Это самый красивый холм в наших необъятных краях. Наши древние предки совершенно правильно назвали его Лохматой Шапкой. Я взбирался на него медленно и осторожно, потому что знал, что на его вершине часто останавливаются боевые отряды для того, чтобы осмотреться и передохнуть.

От наших воинов я часто слышал, что они здесь останавливались и осматривали местность вокруг, выискивая вражеские отряды. Как я и ожидал, на вершине оказалась стоянка, огражденная вокруг грядой камней высотой по пояс. Ее сложили еще древние воины для того, чтобы укрываться от ветра. Стояло тихое и теплое утро. Но даже если бы дул пронизывающий, холодный ветер, я все равно не воспользовался бы этим укрытием. Ведь его могли выстроить враги. Они могли заколдовать это место злой силой против всех, кто воспользуется им после них.

В то тихое и ясное утро я стоял на вершине Лохматой Шапки и внимательно изучал равнину, ища врагов. Но никого видно не было. Вблизи и вдали, на севере к Маленькой Реке и на востоке, на юге к темным порогам Большой Реки — везде спокойно паслись тучные стада бизонов и антилоп. Ни один боевой отряд не мог бы там пройти, не потревожив животных. Они сразу бы стали разбегаться. С чувством удовлетворения я набил трубку и раскурил ее. Потом я лег спать, но перед этим я успел заметить, что пара воронов возвратилась к себе в гнездо, принеся в клювах пищу своим птенцам, которые проголодались и пищали.

Поспать мне удалось недолго. Громкое карканье воронов родителей, которые кружили вокруг своего гнезда, разбудило меня. Я схватился за ружье и сел. Как раз в этот же момент прямо на меня с восточной стороны холма вышли три оленя. Они проскользнули мимо меня в двух шагах и скрылись в северной части холма. Я хорошо понимал, что олени вряд ли могли спугнуть воронов. Птицы их бы не испугались. Меня больше беспокоил тот, от кого эти животные так убегали. Это мог быть человек, волк или пума. Встав на четвереньки, я пополз через кусты и траву, чтобы посмотреть туда, откуда вышли олени. Хейя! Несколько мужчин взбирались вверх по крутому склону совсем недалеко от меня. Они были настолько близко, что я видел их лица. У их вожака, высокого мужчины с мощным торсом, на затылке было привязано перо из хвоста орла. Еще один боевой отряд сиу. Я отполз немного назад, потом поднялся на ноги и изо всех сил помчался к западной стороне холма, стараясь производить как можно меньше шума. Достигнув опушки леса, я забрался в густые кусты шиповника и уселся там. Пот лил с меня градом, я еле дышал от бега. Сердце готово было выскочить из груди. Я долго всматривался туда, откуда прибежал, но враги не появлялись, и я их не слышал. Вне всякого сомнения, что они не подозревали о моем присутствии на холме. Если бы не вороны, которые своим карканьем разбудили меня, то враги наверняка на меня наткнулись и убили бы, пока я спал. Я подумал, что это знак того, что удача вновь возвращается ко мне, что мои несчастья кончились.

«О вороны, — обратился я к птицам. — Вы спасли меня от сиу. Одарите меня частицей своей волшебной силы. Помогайте мне и дальше, а я буду помогать вам. Да, я всегда буду оставлять вам часть добытого мной мяса».