Шепчи мне о любви - Басби Ширли - Страница 25

Движения Пип, пожираемой таким же огнем, стали неистовыми, она отчаянно искала путь к чему-то новому, ее-, руки силились разжать его хватку, но ее ум и тело были полностью во власти Ройса. Снова и снова он погружался в нее, и каждое его движение заставляло Пип жаждать следующего. Внезапно она похолодела, и волна такого сильного восторга, такой бесстыдной благодарности охватила все ее тело, что она содрогнулась и громко вскрикнула.

Черты его лица исказились, дыхание с хрипом вырывалось из его рта, но при ее крике в его янтарно-золотых глазах мгновенно зажглись огоньки, и, всхлипнув, Ройс почувствовал, как его тело взорвалось в ослепительном экстазе. Его яростные движения замедлились, и, пока страсть оставляла его, он продолжал нежно целовать Пип, не в силах оторваться от нее.

Наконец он легко приподнялся, посмотрел на ее пылающее от страсти лицо и сказал вслух то, что неотступно преследовало его с того самого мгновения, когда он первый раз поцеловал ее:

— Я не могу позволить тебе уехать. Не теперь. Теперь ты моя, и я не позволю тебе уйти.

Ошеломленная тем, что только что произошло, дрожащая, растерзанная, Пип смотрела в его смуглое лицо с изумленным непониманием. Неожиданно осознавшая свою наготу и бесстыдную интимность их поз, чувствуя, как ноет измученное блаженнейшей из мук ее тело, впервые познавшее любовь, она не поняла последних слов Ройса.

Разве полчаса назад, думала Пип потерянно, она не ходила по комнате, погруженная в свои тоскливые мысли? А теперь… Реальность такова, что мужчинам, подобным Рой-су Манчестеру, женщины нужны только с одной целью. Такие женщины, как она, разумеется. Мужчины не влюбляются в них, и уж тем более невозможен брак между ними — они наслаждаются ими, а когда первоначальная страсть улетучивается, бросают их и переходят к другой женщине. Всегда кажется, что следующая любовница милее прежней. Так было всегда, и так будет всегда.

Ее ясные серые глаза медленно осматривали лицо Рейса: золотисто-каштановый локон, упавший на лоб, густые, круто изогнутые черные брови. С его глубоко посаженными янтарно-золотистыми глазами она избегала встречи, задержав внимание на прямом носе и полных чувственных губах. Не в состоянии оторвать от них глаз, она смотрела на эти красиво очерченные прекрасные губы. Эти губы… Внезапно дрожь снова пробежала по ее телу. «Эти губы доставили мне столько удовольствия и сделали столько изумительного с моим телом, этот грешный зовущий рот, который я…» Она прервала себя и с трудом сглотнула. Она хотела бы, чтобы у ее мужа были такие же губы и глаза, чтобы он так же гневался и смеялся.

Сердце болезненно сжалось в ее груди, и Пип впервые в жизни затосковала, зачем она не родилась богатой и знатной, зачем она не из тех женщин, которые вправе требовать от Ройса Манчестера почтения и нежности, вправе принять его супружескую любовь.

Ройс пристально смотрел на нее, и трудно было понять, что таят эти прозрачно-золотистые глаза тигра: в них было и удовлетворение собственника, и что-то еще было в этом взгляде, что заставило Пип вздрогнуть — от предчувствия или страха, она не могла сказать.

— Господи! — прошептал он, вдыхая запах теплой кожи. — Если б можно было лежать так вечно! Я хотел бы только лежать здесь с тобой, любить тебя… снова и снова…

Он последний раз нежно и дразняще укусил ее сосок, затем с явной неохотой отодвинулся от нее и сел. Опираясь одной рукой на софу, он наклонился над молчащей Пип с выражением раскаяния и признался:

— Это было не слишком умно с моей стороны, по правде говоря. Я не собирался нападать на тебя таким образом, и если бы я знал, что ты девочка… — Его глаза потемнели, а голос охрип, когда он повторил:

— Если бы только я знал, что ты девственница, все было бы по-другому: я выбрал бы лучшее время и более подходящую обстановку!

Он свободной рукой обхватил ее грудь, его пальцы ритмично надавливали на нежную плоть, и тигриные глаза были наполнены странным нежным светом. Внезапно Ройс спросил требовательным и в тоже время нежным тоном:

— Я тебе сделал не очень больно, скажи? Потрясенная нежностью в его голосе, Пип могла лишь безмолвно смотреть на него затуманенными глазами, полными тайны. Ей было невыносимо сознавать, что он, обнаженный, лежит рядом с ней. Как она могла быть такой шлюхой? Как могла продолжать лежать здесь так бесстыдно, безвольно, позволяя ему ласкать ее, не делая ни малейшей попытки оторваться от него? Стыдясь самой себя, встревоженная желанием, завладевавшим ею с каждым мгновением, с каждым касанием его рук, Пип наконец вынудила себя действовать.

Отбросив в сторону ладонь Ройса, она поднялась одним мгновенным гибким движением. Прижавшись к подушке, подняв ноги к подбородку и обхватив их руками, Пип смотрела на свое разорванное платье, валявшееся на полу в нескольких шагах от софы. Чувствуя, что теперь хоть немного защищена от его ненасытных глаз, Пип стрельнула в Ройса русалочьим взглядом.

Казалось, он нисколько не удивлен тем, что случилось. Ройс спокойно сидел в нескольких дюймах от нее, его нагота явно не мешала ему, и Пип, внезапно увидев себя со стороны, была смущена до слез нелепостью картины: оба совершенно нагие, в разгар дня, в его кабинете, где любой слуга мог застать их. Пип не могла удержаться от усмешки, тронувшей уголки ее губ, когда представила себе выражение лица Сперлинга, пристойнейшего и благообразнейшего из слуг, если бы лакей в поисках хозяина заглянул в кабинет и застал их в таком виде.

Какой мимолетной ни была улыбка Пип, Ройс уловил ее и, улыбнувшись в ответ, прошептал:

— Ты не ответила на мой вопрос, но если ты в состоянии улыбаться, значит, я не сделал тебе слишком больно.

Что-что, а притворяться Пип не умела и, к крайнему своему ужасу, услышала собственный честный ответ:

— О нет! Мне не было больно, только немного вначале. — И она робко призналась:

— Я и не думала, что это так чудесно.

Глаза Ройса мгновенно потемнели, рука потянулась к ее подбородку. Не дав ей прийти в себя, он подвинулся ближе, и его губы почти слились с губами Пип, когда он шепнул ей:

— Не думаю, что мне следует слушать такое — я тут же начну все сначала сию секунду. Если бы я не знал, что тебе будет больно сейчас, ты бы уже лежала, а не сидела съежившись! — Он крепко поцеловал ее приоткрытый рот, и произнес:

— Не искушай меня! Или меня ничто не остановит… — Но, видимо, только сейчас осознав, где они и как выглядят, Ройс сказал с нежной насмешкой в голосе:

— Кроме того, я боюсь, что во второй раз нам так не повезет. Нам стоит одеться, детка, прежде чем нас обнаружат в этой довольно… э-э… компрометирующей ситуации.

Вскочив с кошачьей грацией, Ройс потянулся к брошенной одежде и не торопясь точными, ловкими движениями принялся одеваться, явно не страдая от застенчивости, мучившей Пип. Ее щеки алели, но она заставила себя храбро взглянуть на Ройса:

— Я думаю мы обсудим цену нашей связи перед тем, как ее продолжить.

Ройс непонимающе глядел на нее — ему казалось, что он ослышался. Он еще не знал, какую форму примут его отношения с этим диковинным, прелестным существом, но что они не будут отношениями купли-продажи, как с Деллой, а до нее с множеством других женщин, — в этом Ройс не сомневался ни секунды. Так вот оно что! Девчонка думает о цене того, что происходит между ними. Светлое выражение в его глазах исчезло, и пальцы жестко сжали подбородок Пип.

— А точнее? — строго спросил он. Игнорируя предательскую дрожь под ложечкой, Пип честно встретила его взгляд:

— Если я стану твоей любовницей, тебе это-дорого обойдется. Жутко дорого.

— Я понял, — очень спокойно и тихо произнес Ройс. Его золотистые глаза были холодны как лед. — Ну и каковы твои условия, дорогая?

Не колеблясь больше, не обращая внимания на острую боль в сердце, Пип ответила отважно:

— Дом. Я хочу дом в деревне, который будет только моим. И деньги.

С опасно сузившимися глазами Ройс наконец выговорил насмешливым голосом: