Шепчи мне о любви - Басби Ширли - Страница 19

Она взглянула на него. Ее пульс забился чаще, едва она заметила выражение его глаз, а затем его рот коснулся ее рта, и все было кончено. Поддавшись его голоду, Пип уже не могла отказать ему ни в чем. Ее рот приоткрылся, руки двинулись, чтобы удержать его, пальцы бессознательно сжались на его широкой спине, и всем своим юным возбужденным телом Пип прильнула к нему. Забыв обо всем, кроме безумного удовольствия трепетать в его руках, Пип не могла даже думать — только чувствовать. Чувствовать тонкую ткань его сюртука под своими пальцами, чувствовать силу и тепло его тела, когда он прижимал ее к себе, чувствовать острое блаженство, когда он пылко исследовал сладкие пределы ее рта.

Ройс продолжал целовать ее с голодной жадностью. Одна рука удерживала ее голову, а другая решительно скользнула вниз по спине и сдавила ее ягодицы, еще теснее прижав тело девушки к своему. Пип смутно осознавала, что ее тело реагирует по-своему, отдельно от ее головы, оно качалось в его объятиях, бессознательно терлось о него. Ее груди напряглись под мягкой тканью платья, и она почувствовала дикое желание открыть их для его взгляда… и прикосновения. Она вздрогнула всем телом, представив, как Ройс касается ее обнаженной груди, и внезапно ощутила настойчивый трепет между ногами. Сладостное ощущение руки Ройса, ласкающей ее бедра, было несомненно возбуждающим, но куда сильнее ее потрясло агрессивное давление его твердой плоти, — восставшей между их тесно обнявшимися телами. Даже через одежду она чувствовала его неистовое возбуждение, прикосновение его естества волновало ее все сильнее, а он все сжимал свои объятия, и это усиливало вспыхнувший в ней трепет.

Не ограничившись поцелуем, Ройс нетерпеливо приподнял ее юбки, и его рука пылко скользнула в ее панталоны и принялась ласкать и поглаживать мягкую кожу ее ягодиц, нежно мять и пощипывать ее упругое тело. Пип задохнулась, ощутив его руку на своей обнаженной коже, и незнакомое удовольствие молнией пронизало ее. Она была как в огне, ее тело трепетало и жаждало чего-то нового, и, когда его ласкающая рука покинула ее ягодицы и медленно двинулась между прижавшимися телами, она застонала от наслаждения.

Рука Ройса дрожала, когда ом исследовал ее мягкий живот, его пальцы болели от нестерпимого желания опуститься ниже, погрузиться внутрь ее жаркой плоти, раздразнить ее, заставить беспомощно распластаться перед ним. Его возбуждение стало почти болезненным, он едва сдерживался, чтобы не бросить ее на пол и не овладеть ею в то же мгновение. Он никогда не чувствовал себя таким распаленным, слепое желание пожирало его в эту минуту. Ее рот был таким сладостным, а ее несдержанный отклик — таким же опьяняющим, как редкое вино. Ройс почувствовал, что еще секунда — и он забудет обо всем.

Последняя ласка отрезвила Пип, внезапно вернув ее к действительности. С ужасом сознавая, как близка была к тому, чтобы роковым образом повторить жалкую жизнь Джейн, Пип забилась в руках Ройса с удесятеренной силой. Она, должно быть, сошла с ума, позволив творить с собой такое. Ведь она прекрасно знала, что такой мужчина, как Ройс Манчестер, не удовлетворится одним поцелуем.

Ройс и не подумал отпустить ее: он все еще не понимал, что она больше не разделяет его чувств. Когда Пип сжала губы и ее пальцы крепко стиснули его нетерпеливую, нескромную руку, он поднял голову и недоверчиво посмотрел нанес.

Негодуя, как можно быть таким привлекательным, в ярости, что не смогла устоять перед его чарами, Пип крикнула:

— Прекратите! Уберите руки! Моя мать могла быть проституткой, но я — нет!

Гнев подстегивал ее, страх подстрекал увеличить как можно больше дистанцию между ними.

— Я могу быть вашей служанкой, а вы можете предлог жить мне убежище, но я не намерена менять одного развратника на другого!

Ее слова были оскорбительны, но н них была правда, и Ройс похолодел. Никогда женщина не заставляла его настолько терять контроль над собой — никогда! И несомненно, никогда еще он не испытывал вожделения к служанке!

Его ужаснул собственный поступок, а слова Пип, немилосердно раня, задели за живое. Взбешенный, почти ненавидя ее за неудовлетворенное желание, терзавшее его плоть, Ройс прорычал:

— Убирайся! Уходи назад, на кухню, туда тебе и дорога! — Бросив на нее мрачный взгляд, он добавил:

— И ради всего святого, оставайся там! Навсегда!

Пип сама не помнила, как вылетела из комнаты. Уверенная, что, едва взглянув на нее, все сразу же поймут, что произошло, она бегом кинулась к черной лестнице и через секунду очутилась в своей каморке.

Радуясь, что никого не встретила, она упала на постель. Ее тело болело, грудь набухла, сердце разрывалось. Испуганная тем, как близка была к тому, чтобы отдаться Ройсу, она, онемев, смотрела в потолок, и слезы стыда и отчаяния текли по ее щекам.

«Я должна была отдаться ему, — думала она тоскливо. — Прямо там, на полу. Мне не нужно было сопротивляться, не нужно…»

Она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Какой же она была дурой! Разве она настолько низко ставила себя, чтобы стать его игрушкой? Пойти по стопам матери? Пип содрогнулась. Только не это! Но как ей устоять перед его чарами? И разве можно было устоять, если б он настаивал на своем?

Одну безумную минуту она размышляла о побеге. Бежать как можно дальше и как можно быстрее, чтобы ускользнуть от него! Горькая улыбка мелькнула на заплаканном лице Пип. Бежать — и попасть в лапы одноглазому! Выхода не было. Со всей ясностью она осознала в эту минуту, что, если покинет дом Ройса, ее песенка спета. Только Ройс был в состоянии встать между ней и одноглазым. Конечно, ее братья не бросили бы ее, но что они могли? Джако был уже в его сетях, и это обстоятельство давало одноглазому такое страшное оружие против нее. Но не становиться же любовницей Ройса!..

«А если и так?» — мелькнула вдруг лихорадочная мысль. Так ли уж ужасно, что он будет заботиться о ней, устроит ее в хорошеньком домике, купит прелестные платья и, самое главное, разделит с ней ложе? Действительно ли такая судьба для нее хуже смерти? «Нет, — честно призналась она себе. — Если бы он заботился обо мне и хотел не только моего тела! О, если бы он заботился обо мне, я не могла бы отказать ему ни в чем». Сердясь на себя за такой поворот мыслей, Пип скорчила злую гримасу. Ее замешательство прошло, она села и угрюмо оглядела свою крошечную комнату. Меньше недели назад жизнь была такой простой. Ну, не совсем простой — она вспомнила свой вечный страх перед одноглазым. Но в конце концов к этому можно было привыкнуть. Неделю назад она знала своего врага, а теперь…

«Теперь я сама себе враг», — подытожила она горько. Сама себе враг и так похожа на мать, что мороз бежит по коже. Пип мрачно размышляла, не ее ли то вина, что Стаффорд набросился на нее. Может быть, сама того не зная, она как-то спровоцировала его на этот безобразный инцидент? Почему же еще незнакомец осмелился подойти с предложением стать его любовницей? И все-таки нет. Долгое время она думала о случившемся, и чем больше думала, тем яснее становилось, что ей не в чем себя упрекнуть. Предложение, сделанное ей этим мужчиной, имело какую-то другую причину. «Он разыскивал меня! — пришла Пип к внезапному заключению— И его домогательства, если б я приняла их, были лишь предлогом вывести меня из дома! Ведь он даже, — вспомнила Пип, чуть не вскрикнув, — предложил Ройсу продать меня ему! Одноглазый! За всем этим стоит одноглазый. Он везде».

…Ройс пришел к такому же заключению, но сейчас ему было не до одноглазого. Он проклинал себя за то, что был безвольным, вечно тыкающимся в грязь боровом, недостойным общаться с порядочными женщинами, а только со шлюхами и проститутками. Его ужасало то, что чуть было не случилось сегодня в библиотеке, но еще ужаснее было другое — Ройс знал, что и в следующий раз будет вести себя точно так же. «И в следующий раз, — думал он мрачно, — будь я проклят, но я не смогу остановиться вовремя».

Глава 9

Желая быть сейчас как можно дальше от нее и решив навести справки о братьях Фаулер, но еще не зная, каким образом, Ройс вышел из дому.