После тебя - Мойес Джоджо - Страница 32

– В пончика? – переспросила я.

– Ну да, сравнение, конечно, глупое, – грустно улыбнулся он.

– Я не хотела…

Он покачал головой. Затем внимательно посмотрел на траву под ногами, после чего бросил на меня осторожный взгляд:

– Ладно, оставим этот разговор. Давай-ка я лучше отвезу тебя домой.

Мы прошли по полю к его мотоциклу. На дворе вдруг резко похолодало, и я скрестила руки на груди. Сэм тотчас же протянул мне свою куртку и, как я ни отказывалась, заставил ее надеть. Куртка оказалась приятно тяжелой и какой-то очень мужской. И я постаралась не вдыхать ее запах.

– Ты что, всех своих пациенток вот так клеишь?

– Нет. Только тех, кто остался в живых. – (Я неожиданно рассмеялась. Несколько громче, чем хотелось бы.) – В принципе, нам не положено приглашать пациенток на свидания. – Он протянул мне запасной шлем. – Но насколько я понимаю, ты уже больше не моя пациентка.

– А это не настоящее свидание, – подхватила я.

– Разве нет? – Он посмотрел прямо перед собой и задумчиво кивнул, когда я залезла на мотоцикл. – Вот и славно.

Глава 11

Придя на собрание нашей группы психологической поддержки, я почему-то не увидела там Джейка. И пока Дафна жаловалась на то, что ей даже банку не открыть без мужчины на кухне, а Сунил рассказывал о проблемах с дележом скромного имущества брата между его отпрысками, я поймала себя на том, что жду, когда откроются тяжелые красные двери в конце церковного зала. Конечно, я уговаривала себя, будто беспокоюсь о благополучии мальчика, которому необходимо поделиться с понимающими людьми переживаниями по поводу поведения отца. Я убеждала себя, что вовсе не жажду видеть небрежно прислонившегося к мотоциклу Сэма.

– Луиза, а какие именно мелочи повседневной жизни ставят в тупик тебя?

Возможно, Джейк просто завязал с нашей группой. Возможно, он решил, что больше не нуждается в наших встречах. Насколько я знаю, все рано или поздно бросают групповую психотерапию. Так и должно быть. И рано или поздно я больше никогда никого из них не увижу.

– Луиза? Мелочи жизни? Наверняка ты сможешь что-нибудь вспомнить.

А я все думала о том поле, об аккуратной кухоньке пассажирского вагончика, о том, как Сэм нес под мышкой курицу с таким видом, будто это ценная посылка. А перышки на груди у курицы были мягкими, как легкий ветерок.

Дафна пихнула меня локтем в бок. Я вздрогнула.

– Мы обсуждали мелочи повседневной жизни, которые заставляют нас вспоминать о своей утрате.

– Мне не хватает секса, – заявила Наташа.

– Это вовсе не мелочи жизни, – отозвался Уильям.

– Ты просто не знал моего мужа, – фыркнула Наташа. – Нет, в самом деле. Я неудачно пошутила. Простите. Сама не понимаю, что на меня нашло.

– Шутить никогда не вредно, – ободряюще заметил Марк.

– У Олафа хозяйство было что надо. Вот такое. – Наташа обвела глазами присутствующих. А когда ей никто не ответил, расставила руки примерно на фут и выразительно кивнула. – Мы были очень счастливы.

В комнате стало тихо.

– Хорошо, – сказал Марк. – Приятно слышать.

– Но я не хочу, чтобы вы подумали… Словом, я не хочу, чтобы люди думали… будто у него был крошечный…

– Уверен, никто о твоем муже так не думает.

– Но если ты не перестанешь об этом все время твердить, я точно подумаю, – сказал Уильям.

– Но я не желаю, чтобы ты думал о пенисе моего мужа! – возмутилась Наташа. – Более того, я запрещаю тебе о нем думать.

– Тогда кончай трендеть по поводу его пениса! – рассердился Уильям.

– А мы можем поговорить о чем-нибудь другом, кроме пенисов? – попросила Дафна. – А то мне уже немного не по себе. Монахини били нас линейкой даже за произнесенное вслух слово «промежность».

Марк протестующе поднял руки:

– Мы можем поговорить о чем-нибудь еще, кроме… И вернуться к символам утраты. Луиза, ты, кажется, собиралась нам рассказать, какие повседневные вещи напоминают тебе о твоей утрате.

Я задумалась, пытаясь не обращать внимания на то, что Наташа опять расставила руки, молча измеряя какую-то только ей одной ведомую длину.

– Думаю, мне не хватает рядом человека, с которым я могла бы все обсудить, – произнесла я и сразу услышала одобрительные шепотки. – Я хочу сказать, что не принадлежу к числу тех, у кого слишком широкий круг друзей. Я встречалась со своим последним парнем целую вечность, и мы… особо никуда не ходили. А затем появился Билл. И мы все время о чем-нибудь говорили. О музыке, о людях, о том, что мы сделали или хотели бы сделать, и мне никогда не приходилось волноваться, что я не то ляпнула или кого-то обидела, потому что он меня просто достал. А теперь я переехала в Лондон и оказалась сама по себе, вдали от семьи, да и вообще, чтобы разговаривать с ними… надо крепко подпоясаться.

– Верно, – поддакнул Сунил.

– А прямо сейчас у меня в жизни происходит нечто такое, о чем мне хотелось бы с ним поболтать. Мысленно я постоянно с ним говорю, но это не одно и то же. Мне не хватает возможности просто спросить: «Эй, а что ты об этом думаешь?» – зная, что бы он ни сказал, все будет в самую точку.

Группа на минуту притихла.

– Луиза, ты можешь поговорить с нами, – сказал Марк.

– Это… не так просто.

– Ну, это всегда непросто, – заметила Линн.

Я посмотрела на их доброжелательные, внимательные лица. Нет, похоже, эти ребята вообще ничего не поняли из того, что я им сказала. А если и поняли, то неправильно.

Дафна поправила шелковый шарф:

– Да все просто как дважды два. Луизе нужен другой парень, с которым можно было бы поговорить. Конечно нужен. Ты молодая и привлекательная. Найдешь себе другого. Да и ты, Наташа, тоже. Вперед! Мне уже поздно искать себе кого-нибудь, но вам уж точно нечего делать в этом вонючем задрипанном зале. Прости, Марк! Вам, девочки, надо танцевать и веселиться!

Мы с Наташей переглянулись. И, судя по ее взгляду, Наташе не меньше моего хотелось танцевать.

Я сразу же вспомнила о Сэме со «скорой» и поспешно отогнала эту мысль прочь.

– А если тебе понадобится новый пенис, – начал Уильям, – не сомневаюсь, что мог бы запланировать…

– Поговорили – и будет. Переходим к желаниям, – заявил Марк. – Кто-нибудь удивился тому, что мы только что выяснили?

Я вернулась домой, выжатая как лимон, в четверть десятого вечера и неожиданно обнаружила там Лили. Одетая в пижаму, она лежала на диване перед телевизором. Я даже выронила сумку:

– И давно ты здесь?

– С самого завтрака.

– Ты в порядке?

– Мм…

Ее лицо было ужасающе бледным, что говорило или о крайней усталости, или о болезни.

– Тебе нездоровится?

Лили даже не потрудилась поднять на меня глаза. Она ела из миски попкорн, небрежно подбирая со дна крошки.

– Просто сегодня мне как-то лениво хоть что-нибудь делать.

Тем временем загудел телефон Лили. Она равнодушно посмотрела на пришедшую эсэмэску и запихнула телефон под диванную подушку.

– У тебя действительно все в порядке? – через минуту спросила я.

– Все прекрасно.

Однако выглядела она далеко не прекрасно.

– Я могу помочь?

– Я же сказала, что у меня все прекрасно.

На меня она почему-то не смотрела.

Эту ночь Лили провела у меня дома. А на следующий день, как раз когда я собиралась на работу, позвонил мистер Трейнор и попросил позвать Лили к телефону. Она лежала, растянувшись на диване, и, узнав, кто ее просит, безучастно посмотрела на меня, неохотно взяла трубку и стала молча слушать, что ей говорит мистер Трейнор. Его слов я, естественно, разобрать не могла, но тон его голоса был очень ласковым, успокаивающим, нежным. Когда он закончил, Лили, сделав небольшую паузу, бросила:

– Хорошо. Отлично.

– Значит, ты собираешься встретиться с ним снова? – спросила я, получив обратно трубку.

– Он хочет приехать в Лондон повидаться со мной.

– Ну, это очень мило…