После тебя - Мойес Джоджо - Страница 30

В общем, я была более-менее довольна своей жизнью. Встречи нашей группы психологической поддержки помогли мне понять очень важную вещь: надо уметь радоваться даже тому малому, что у тебя есть. Я была здорова. У меня имелась какая-никакая, но перспектива. У меня снова была семья. Я работала. И если мне так и не удалось примириться со смертью Уилла, то, по крайней мере, я перестала жить под ее знаком.

И все же.

В вечера вроде этого, когда на улицах было полно гуляющих парочек, а из пабов выходили веселые компании, планирующие совместные ужины и различные увеселительные мероприятия вроде похода в клуб, у меня начинало болезненно ныть сердце, а в душе рождалось странное первобытное чувство, которое словно говорило, что я сейчас не там, где мне следует быть, и потому упускаю нечто важное.

И я как никогда остро ощущала, что оказалась за бортом жизни.

Я немного прибралась в квартире, постирала униформу, включила, а потом выключила телевизор. И вот когда я уже начала потихоньку впадать в мрачное уныние, неожиданно загудел домофон. Я поднялась и устало взяла трубку. Наверняка это почтовый курьер ждет дальнейших инструкций или разносчик гавайской пиццы перепутал адрес. Я услышала смутно знакомый мужской голос:

– Луиза?

– Кто это? – спросила я, хотя сразу узнала незваного гостя.

– Сэм. Сэм со «скорой». Я как раз проезжал мимо с работы и просто… Ну… ты в тот вечер так быстро убежала… И я хотел узнать, все ли у тебя в порядке.

– Спустя столько времени? Меня уже вполне могли съесть голодные кошки.

– Ну, насколько я понимаю, все же не съели.

– Просто у меня нет кошки. – (Короткая пауза.) – Но я в порядке, Сэм со «скорой». Спасибо.

– Прекрасно… Рад это слышать.

Я попыталась разглядеть его на экране с черно-белым зернистым изображением. Сегодня на Сэме была кожаная косуха, а не обычная форма парамедика, он стоял, упершись рукой в стенку, время от времени поглядывая на дорогу. Я увидела, что он сокрушенно покачал головой, и это заставило меня продолжить разговор.

– Ну и чего ты добиваешься?

– Да так, ничего особенного. В основном безуспешно пытаюсь вести с кем-то беседу через домофон.

Я рассмеялась, пожалуй, слишком охотно. И слишком громко.

– Я уже давным-давно бросила это бессмысленное занятие. Меня нелегко развести на выпивку, – бросила я, и он рассмеялся. А потом я оглядела свою тихую квартиру. И, даже не успев толком подумать, сказала: – Оставайся там. Я сейчас спущусь.

Вообще-то, я собиралась взять свою машину, но, когда Сэм протянул мне запасной мотоциклетный шлем, решила не ломаться. Сунув ключи в карман, я остановилась возле мотоцикла в ожидании его сигнала, что можно садиться.

– Ты же парамедик. И тем не менее ездишь на мотоцикле.

– Я знаю. Но из всех моих пороков этот, пожалуй, теперь остался единственным. – Он улыбнулся, оскалив зубы. И у меня екнуло сердце. – Ты что, не чувствуешь себя со мной в безопасности?

На этот вопрос у меня не было подходящего ответа. И под его пристальным взглядом я взгромоздилась на седло. Ладно, если он подвергнет нас обоих опасности, то у него хотя бы хватит совести снова собрать меня по частям.

– Господи, что я делаю?! – воскликнула я, водружая на голову шлем. – Я еще никогда не ездила на этих штуках.

– Просто держись за ручку для пассажира и улавливай движения мотоцикла. Не цепляйся за меня. Если что-то будет не так, просто постучи по плечу, и я остановлюсь.

– А куда мы едем?

– Ты хоть немножко разбираешься в дизайне интерьера?

– Я вообще не по этому делу. А что?

– Да так, хотел показать тебе свой новый дом. – И он завел мотоцикл.

И вот мы уже влились в транспортный поток, лавируя между машинами и грузовиками, направляясь, судя по указателям, в сторону скоростного шоссе, и я зажмурила глаза и прижалась к спине Сэма, в глубине души надеясь, что он не слышит, как я визжу.

Мы оказались на самой окраине города, в месте, где буйно разросшиеся сады плавно переходили в поля, а у домов были не номера, а имена. Когда мы проехали через одну деревню и оказались во второй, соседней, практически никак не разделенной с первой, Сэм сбросил скорость возле выходящей в поле калитки, затем остановил мотоцикл и махнул мне рукой, что можно слезать. Я сняла шлем, сердце по-прежнему бешено колотилось, и попыталась негнущимися пальцами, которыми я цеплялась за ручку, взбить потные волосы.

Сэм открыл калитку и подтолкнул меня вперед. Половина поля заросла травой, а вторая была загромождена бетонными плитами и пеноблоками. Несколько поодаль от строящегося задания, в тени изгороди, стоял железнодорожный вагон, возле которого был устроен курятник, откуда на нас с интересом смотрело несколько птиц.

– Мой дом.

– Здорово! – Я огляделась вокруг. – Хм… А где же он?

Швырнув шлем рядом с моим на мотоцикл, Сэм пошел по полю.

– Вот тут. Это фундамент. У меня ушло добрых три месяца, чтобы его поставить.

– Ты что, здесь живешь?

– Ага.

Я уставилась на бетонные плиты, а когда подняла голову, то обнаружила, что Сэм испытующе смотрит на меня. И в выражении его лица было нечто такое, что заставило меня прикусить язык. Задумчиво почесав в голове, я наконец сказала:

– Мы что, так и будем весь вечер стоять? Или ты все же устроишь мне ознакомительную экскурсию?

Омытые ласковыми лучами вечернего солнца, мы бродили под ленивое жужжание пчел по лабиринту из пеноблоков, вдыхая ароматы травы и лаванды, и Сэм показывал мне, где будут окна и двери.

– Вот это ванная.

– Пожалуй, тут немного сквозит.

– Угу. Придется с этим что-то делать. Эй, это тебе не дверной проем. Ты только что вошла в душ.

Переступив через груду пеноблоков, Сэм перебрался на другую бетонную плиту и протянул мне руку, чтобы помочь преодолеть препятствие.

– А тут гостиная. А из этого окна… – он сложил пальцы квадратиком, – открывается прекрасный вид на окрестности.

И я увидела изумительный пейзаж. Словно мы были сейчас не в десяти милях от города, а по меньшей мере в ста. У меня даже перехватило дыхание от такой неземной красоты.

– Очень мило, но, думаю, твой диван стоит не на месте. И вообще, тебе их нужно два. Один тут, а второй – там. И насколько я понимаю, здесь у тебя окно, так?

– Ну да. Дивана действительно должно быть два.

– Хм… И тебе не мешало по-другому организовать места для хранения.

И что самое невероятное, уже через несколько минут беззаботной болтовни и хождения по фундаменту, я действительно представила себе этот дом. Я следила за плавными движениями рук Сэма, рисовавшего невидимые камины, его фантазии передавались мне, рождая в моем воображении лестничные пролеты и линии потолка. Словно наяву я видела высокие окна и балясины, которые один его друг вырежет из старого дуба.

– Похоже, получится очень симпатично, – заметила я, когда мы общими усилиями представили себе последнюю комнату с примыкающей к ней ванной.

– Лет через десять. По крайней мере, я на это надеюсь.

Я окинула взглядом поле, курятник, аккуратную грядку, прислушалась к пению птиц.

– Честно признаюсь, я ожидала совсем другого. А у тебя никогда не возникало желания… э-э-э… пригласить сюда строителей?

– Со временем я, наверное, так и поступлю. Но пока мне нравится делать все своими руками. Видишь ли, это полезно для души… строить дом. – Он передернул плечами. – Когда ты весь день штопаешь колотые раны и реанимируешь слишком самоуверенных велосипедистов, жен, использованных мужьями в качестве боксерской груши, детишек с хронической астмой из-за вечной сырости…

– …и легкомысленных девиц, свалившихся с крыши.

– И это тоже… – Он кивнул на бетономешалку и груду кирпичей. – Именно это помогает мне хоть как-то примириться с действительностью. А как насчет пива?

Он забрался по ступенькам в вагон, знаком велев мне следовать за ним. Внутри вагон не был похож на обычный железнодорожный вагон. Я увидела маленькую, безупречно чистую кухонную зону и мягкое сиденье в форме буквы «Г». Там до сих пор сохранился едва заметный запах воска и твидовых пальто пассажиров.