Арсен. Моя несчастливая история любви (ЛП) - Эшер Миа - Страница 70

Брак – это тяжелый труд, Кэти. Оба должны трудиться над ним каждый божий день. Ты никогда не должна давать слабину. Трудно быть замужем. Вы вместе переживаете замечательные времена, вместе преодолеваете тяжёлые времена, но вы выносите из этого опыт. Вы можете разобраться с тем, чем пренебрегли другие пары, которые сдались. Нужно полностью доверять своему партнёру и отдавать всего себя. Потому что развод – это легко, это самый простой выход из ситуации.

Ох, жизнь. Ты на самом деле такая простая?

Да, но… временами это нелегко. Тот, кто сказал, что брак – это легко, должно быть, увлекался мультфильмами Диснея.

Хорошее замечание, Кэти. Итак, ответь мне, что бы ты изменила?

Я на мгновение задумываюсь.

Я была бы откровенна с Беном вместо того, чтобы отталкивать его.

И это правда.

Моя правда.

Мне сейчас жаль, что я не поняла этого раньше.

Глава 33

Четыре недели спустя

Умиротворённая.

Я, наконец-то, могу дышать.

Я, лишившаяся дара речи, нахожусь в состоянии благоговения.

Я изумлена.

Надежда всей моей души и желание всего моего сердца. Наконец-то, они принесли свои плоды, потому что в руках я держу моё будущее, мою счастливую вечность. И, каким-то образом, я понимаю, что моя жизнь никогда не будет прежней.

Я невредимая.

Я целостная.

Глядя на свою драгоценную малышку, я не могу удержаться от слёз. Моё тело дрожит от разрывающих душу рыданий, но мне всё равно, потому что я счастлива, очень счастлива. Вытирая слёзы, обильно текущие по моему лицу, я смотрю на сморщенное чудо, которое спит в моих объятьях. Она выглядит такой маленькой и хрупкой. Я боюсь, что если я пошевелюсь или возьму её неправильно, то причиню ей боль.

Она – моя.

Полностью моя.

Моя Надя.

Моя мечта.

И даже то, что в этот момент мы только вдвоём, совсем меня не волнует. Она – всё, что мне нужно, моя причина жить, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы сделать её счастливой.

Я прижимаю её к своей груди, и практически первобытный инстинкт берёт верх надо мной. Побуждение защитить и укрыть её от всего уродства этого мира становится моим приоритетом номер один, моей целью в жизни. Мысли о разводе, о подлости, о моих неудавшихся отношениях с Арсеном остались в прошлом… они все исчезли. Нет места для эгоизма, когда в твоих руках беззащитный человечек, зависящий от тебя.

Привет, красавица Надя.

Я подношу её к своему лицу и чувствую её сладкий младенческий запах.

Такой чистый, такой невинный.

Я – твоя мамочка, я целую её и борюсь с желанием заплакать снова. Хочешь я расскажу тебе секрет? шепчу я. Я люблю тебя очень, очень сильно, мой маленький лучик надежды.

Я слышу, как мой отец откашливается. Я поднимаю голову и вижу, как он подходит к больничной койке с улыбкой на лице.

Она в точности как ты, когда родилась.

С салфеткой в руке он наклоняется и вытирает моё лицо, так как мои руки в данный момент заняты самым важным, что есть в моей жизни.

Она такая же красавица, как и её мама.

У меня внутри всё сжимается.

Папочка, как я могу любить её так сильно, когда я только с ней познакомилась? Она настоящая? Она действительно моя?

Да. Она полностью твоя, моя девочка.

Я держу её, вдыхаю её запах, целую её и всё равно не могу поверить. Мне кажется, что это сон. Сон, который закончится, когда я проснусь, оставив меня в полном о-одиночестве, мой голос обрывается.

Мой отец присаживается на край кровати и обнимает меня.

Прекрати, Кэти. Она настоящая. Пришло, наконец, время и тебе наслаждаться материнством, девочка. Пришло время отпустить всех призраков.

Поднимая взгляд на отца, а затем опуская его на Надю, я позволяю правде дойти до моего сознания. Она настоящая. Я её мама.

Её мама.

После того, как папа уехал, я завороженно наблюдаю за тем, как Надя прильнула к моей груди, посасывая молоко. Как же просто наблюдать, как твой ребёнок питается молоком из твоего тела, и как же это волшебно. Звуки, которые она издаёт, успокаивают мою душу.

Я смеюсь, когда вспоминаю дорогу к родильному отделению, укладывание Нади в портативную детскую кроватку и обращение к медсёстрам с повторной просьбой научить меня кормить её грудью. После того, как они предупредили меня, что мне не следует ходить, моя медсестра Лили посадила меня в кресло-каталку и, когда я пообещала, что это было в последний раз, снова показала мне всю процедуру.

Всё, что я могу делать, это наблюдать за Надей, рассматривать её, изучать и запоминать её. Каждый изгиб её крошечного тела, её особенный запах, то, как её крошечная ручка обхватывает мой палец, вес её тёплого тела в моих руках. То, как она отпечатывает себя на моей коже и отнимает у меня моё сердце.

Отец сказал, что она принадлежит мне, но, мне кажется, всё наоборот.

Я принадлежу ей.

Больше ничего не имеет значения, кроме неё.

Когда, по-моему, она закончила есть, я отнимаю её от моей груди и приступаю ко второй попытке вызвать у неё отрыжку. Первый раз напугал меня так сильно, что я позвала медсестру, просто чтобы убедиться, что сделала всё правильно. Я испугалась, что могу причинить ей боль слишком сильным похлопыванием.

Справившись с отрыжкой, я прижимаю её к моей обнажённой гружи и ложусь. В темноте комнаты, где только лунный свет освещает нас и маленькая головка Нади покоится на моём сердце, я впервые за долгое время опускаю все возведённые мной барьеры. Поглаживая её маленькую спинку, я позволяю себе подумать о нём.

Когда доктор Пажари впервые положила Надю мне на руки, первое, что я сделала, это подняла глаза, ожидая увидеть Бена, разделяющего со мной этот радостный миг. Миг, которого мы желали так долго. Но его не было рядом. Он остался в прошлом. Взамен, я встретилась глазами с поддерживающим взглядом медсестры.

Я сама отобрала это у себя.

Я разрушила всё.

Поэтому, когда я лежу на холодной больничной кровати с чудом, спящим на моей груди, я разрешаю себе заплакать. Я позволяю себе плакать, потому что я всё ещё очень сильно его люблю.

Потому что он был прав.

Всегда был только он.

Не Арсен.

Никто другой.

Мой мужчина с кленово-карими глазами.

* * *

Три года спустя

Я страдаю от головной боли?

Почему у меня болит голова во сне?

Что, чёрт возьми, происходит?

Я открываю глаза и вижу пару изумрудно-зелёных глаз, нависющих надо мной, кудрявые волосы щекочут мой нос. Надя постукивает меня по голове маленьким нефритовым слоном, который стоит на прикроватной тумбочке.

Так вот какая «головная боль».

Мама, мама! Вставай! Вставай! требует она своим сладким голоском.

Она собирается ударить меня ещё раз, когда я перехватаю её маленькую ручку, забирая смертельное оружие из её кулачка, и начинаю щекотать её.

Как это понимать, маленькая обезьянка! Что ты делаешь рано утром в спальне мамы?

Смеясь, она начинает брыкаться своими маленькими ножками.

Мама! Прекрати! Мама!

Когда у нас обеих от смеха выступают слёзы на глазах, я останавливаюсь. От вида ямочек на её щёчках, у меня сжимается сердце. Её смех является самой приятной музыкой для моих ушей.

Мамочка, я хочу сок! Я голодная!

Хорошо, хорошо, мой маленький изверг, я встаю с кровати, хватаю халат и беру её на руки. Прошло три года с тех пор, как я впервые взяла её на руки, но не проходит и дня, чтобы у меня не возникло потребности прижать её к себе. Я вспоминаю дни, когда я не волновалась ни о чём, кроме Нади. Я подстраивала свою жизнь под её график и меня это устраивало. Я с удовольствием жертвовала всем, чтобы быть рядом с ней, и, само собой разумеется, не пропуская ни одной её улыбки, ни одной её гримассы и её поцелуя.

Даже в те дни, когда у нас возникают трудности, всё, что мне нужно сделать, это просто вспомнить, насколько она изменила мою жизнь. Как моя любовь к ней сделала меня лучшим человеком, человеком, которым я не стыжусь быть. И я благодарю её за это каждый божий день.