Верховный король - Александер Ллойд - Страница 45

Всю ночь пела сгорающая арфа, и ее мелодии были мелодиями радости и печали, любви и разлуки, мужества и неизбывной тоски по утраченному. Огонь не уменьшался, и мало-помалу силы вливались в оттаивающие тела путников и жизнь возвращалась к ним. И, когда мелодичные звуки взвивались ввысь, прилетал с юга мягкий ветер, раздвигающий завесу снега и наполняющий окрестные холмы и скалы живительным теплом. Только к рассвету пламя постепенно истаяло, куски дерева превратились в мерцающие угольки и голос арфы умолк. Метель улеглась, утесы, осыпанные снегом, сверкали в лучах восходящего солнца.

Молчаливые и все еще очарованные прощальными песнями сгоревшей арфы, путники покинули свое убежище. Ффлевддур помедлил мгновение, пристально глядя на угасший костер. От арфы не осталось ничего, кроме единственной струны. Это была именно та струна, которую когда-то дал барду Гвидион. Ффлевддур опустился на колени и вытащил ее из пепла. В жарком горниле костра струна оплавилась и свернулась колечком, но сверкала она как чистое золото.

Глава восемнадцатая ДРАКОНОВА ГОРА

Как и предсказывал Доли, Ллассар отыскал пещеру и привел воинов в убежище, где они переждали полную ярости снежную бурю. И теперь все они готовы были продолжать свой нелегкий и опасный путь. Острые высокие утесы, что были последним препятствием на этом их пути, высились уже совсем недалеко. Гребень Драконовой горы маячил темным и неприступным силуэтом. Благодаря лечебным отварам Тарена и неусыпным заботам Эйлонви Ачрен постепенно пришла в себя и немного окрепла. Ффлевдцур все еще не желал подходить к закутанной в черный плащ королеве ближе, чем на три шага. Но Гурджи настолько осмелел, что раскрыл свою заветную кожаную сумку и предложил умирающей от голода Ачрен поесть. Впрочем, лицо его сморщилось от страха, а сумку он держал на вытянутой руке и с опаской следил за движениями слабой женщины, будто боялся, что она его укусит. Ачрен поела совсем немного. А Глю, не теряя времени, быстро ухватывал все, что оставалось после нее, запихивал в рот и быстро оглядывался вокруг, выискивая, чем бы еще поживиться.

Ослабевшая после изматывающей лихорадки и от ран Ачрен не потеряла, однако, своей надменности и высокомерия. И, когда Тарен в нескольких словах рассказал ей, что их привело сюда, так близко к Аннувину, она ответила ему с нескрываемым презрением:

— Неужели скотник со своим жалким отрядом надеется победить там, где ничего не вышло у королевы? Я бы давно добралась до Аннувина, если бы не Мэгг и его воины. Они случайно наткнулись на меня в королевстве Кадиффор.— Ее разбитые губы, изображая подобие улыбки, растянулись в горькую гримасу.— Они оставили меня умирать. Я слышала, как Мэгг смеялся, когда ему сказали, что я убита. Он тоже познает силу моей мести!

Брови ее сошлись и изогнулись наподобие грозовой молнии.

— Да, я лежала в лесу, как раненый зверь. Но моя ненависть была сильнее ударов их мечей. Я готова была ползти за ними на четвереньках и отдала бы последние силы, чтобы растерзать их. Ох, как я боялась умереть, не отомстив! Но я нашла убежище. Есть еще в Прайде-не те, кто чтит королеву Ачрен. До тех пор, пока я не смогла подняться и идти дальше, они приютили меня и не оставили в беде. И за эту услугу будут еще вознаграждены мною.

Взгляд Ачрен осветился непривычной для нее благодарностью.

— И все же мне не удалось даже приблизиться к цели моих скитаний. Гвитанты были более безжалостными и осторожными, чем Мэгг. Они желали убедиться в моей смерти, в гибели той, что когда-то командовала ими. Что ж, они тоже будут сурово наказаны.

— У меня ужасное чувство,— шепнула Эйлонви Таре-ну,— что Ачрен иногда кажется, будто она и впрямь королева Прайдена. А ну как ей взбредет в голову наказать и нас?

Ачрен, уловив слова девушки, резко обернулась к ней.

— Прости меня, принцесса из Дома Ллира,— быстро вымолвила она.— Я говорю как бы наполовину в бреду

t

или во сне, моя память оледенела. Я благодарна тебе за спасение моей жизни, и я отплачу вдвое и втрое. Послушайте меня. Вы хотите пройти напрямик и одолеть горные бастионы Аннувина? Тогда вы выбрали неверную дорогу.

— Гм-гм! — хмыкнул Доли, снова на мгновение становясь видимым,— Не советую говорить кому-либо из Красивого Народа, что он выбрал неверный путь!

— Но это правда,— спокойно возразила Ачрен,— Есть секреты, неведомые даже твоему всеведущему народу.

— Ну, не такой уж большой секрет, что, коли желаешь одолеть горы, нужно выбрать путь полегче,— фыркнул Доли.— Именно это я и намеревался сделать. Я и не собираюсь переть прямо через Драконову гору. Но можешь мне поверить — мы отыщем путь в обход. Неужели ты держишь меня за такого дурака, который собирается расшибить лоб о скалы? Нет, мы сделаем по-другому.

Ачрен презрительно улыбнулась.

— По-другому? В обход? Если сделаешь так, карлик, ты и впрямь окажешься в дураках. Из всех вершин в Аннувине непреодолимая на первый взгляд Драконова гора единственная, которую можно преодолеть. Послушай меня,— сердито оборвала она Тарена, который заметил, что Драконова гора — ловушка.—Утесы вокруг нее — вот соблазн и ловушка! Многие были обмануты кажущейся простотой этого пути, и кости их лежат в ущельях. Более низкие горы манят своей мнимой пре-одолимостью. Но не успеешь ты их пройти, как они предстанут перед тобой крутыми скалами. Драконова гора страшит, предупреждает остерегаться ее поднебесной высоты. Но западный склон ее — прямая дорога к Железным Воротам Аннувина. Пройти до них прямиком через гору — значит еще и скрыть свой след от всевидящей стражи. И я поведу вас туда.

Тарен внимательно посмотрел на королеву.

— Пока это лишь слова, Ачрен. И ты просишь нас поставить на карту свои жизни, прислушавшись к ним?

Глаза Ачрен заблестели.

— В глубине души ты боишься меня, скотник. Но чего ты опасаешься больше — дороги, которую я предлагаю, или смерти лорда Гвидиона? Ты желаешь нагнать воинов Аровна, Детей Котла? Этого ты сделать уже не сможешь, если не пойдешь по той дороге, которую предлагаю я. Это мой подарок тебе, скотник. Откажись от него, если хочешь, и мы пойдем разными дорогами.

Ачрен отвернулась и закуталась в свой рваный плащ. Друзья отошли в сторонку и принялись обсуждать предложенный ею план. Доли, хотя и взбешенный пренебрежительными словами Ачрен о его неосведомленности, все же вынужден был согласиться, что выбрал не самый лучший путь.

— Мы, Красивый Народ, никогда не осмеливались заходить в эти земли, и потому я не могу оспорить ее слова или подтвердить их. Но я видел в своей жизни немало гор, которые выглядят с одной стороны недоступно крутыми, а по другую их сторону вы.можете съехать с них, как с пологой горки. Поэтому я допускаю, что она говорит правду.

— И может отделаться от нас самым легким способом из всех, что она знает,— быстро вставил бард.— От этих рассказов о ловушках, набитых костями, у меня мороз по коже. Я думаю, Ачрен будет рада, если и наши косточки прибавятся к тем. Она играет в свою игру, можете быть уверены.—Он беспокойно покачал головой.— Ффлевддур Пламенный бесстрашен, но с Ачрен я предпочитаю быть настороже.

Тарен некоторое время молчал, напрягая ум, собирая всю свою мудрость, чтобы выбрать из двух путей один, верный. И вновь он почувствовал, какую непосильную ношу взвалил на его плечи Гвидион. Это было больше, чем он мог вынести. Лицо Ачрен превратилось в мертвенно-бледную маску, и прочесть, что у нее в мыслях и на сердце, он был не в состоянии.

Не единожды королева могла отнять их жизни. Но, как он помнил, она хорошо и честно служила Даллбену, была верна ему после того, как собственное ее могущество рухнуло.

— Я считаю,— сказал он медленно,— что нам ничего не остается, как поверить ей. По крайней мере до тех пор, пока она не даст нам явный повод сомневаться в ее искренности. Я боюсь ее,—добавил он,—как и все вы. И все же я не позволю страху ослепить меня.