Пурпурная лилия - Басби Ширли - Страница 35

— Ладно, Карлос, все осталось в прошлом.

Пожалуйста, хватит об этом. — Она натянуто улыбнулась ему.

— Правда, керида! Ты хочешь сказать, что опять все по-прежнему?

— Нет, не хочу, — не стала лгать Сабрина. — Вчера все изменилось, но я… я… Я не ненавижу тебя и не хочу, чтобы оба наши семейства переживали из-за того, что случилось… или чуть было не случилось…

Полуприкрыв глаза, он спросил:

— Твой отец знает, что?.. Ты ему сказала? Тебя кто-нибудь видел, когда ты шла домой?

— Нет, меня никто не видел, — спокойно ответила Сабрина. — И я ничего не сказала отцу. А то бы возникли всякие… сложности.

— Сложности? — спросил Карлос. Сабрина поджала губы, но не отвела глаз от бокала с лимонадом, который держала в руке.

— Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. Если бы он узнал, он или избил бы тебя, или потребовал, чтобы ты на мне женился… или и то и другое! Это было бы ужасно!

— О, керида, для меня честь жениться на тебе! В самом деле, почему бы мне не сказать твоему отцу правду и не попросить у него твоей руки? — нежно проворковал он, глядя ей в лицо.

Сабрина вскинула голову.

— Не смей! — сердито воскликнула она. — Я люблю тебя, Карлос, как брата, но я не хочу выходить за тебя замуж… И не выйду! Если ты скажешь моему отцу, ты только поссоришь наши семьи и поставишь нас обоих в дурацкое положение. Я сказала, что простила тебя, и действительно простила, но если ты еще раз заговоришь о том, что было вчера…

В ее голосе было столько мрачной решимости, что Карлос немедленно пошел на попятную.

— Я надеялся на другое, но… — Он неожиданно посерьезнел. — Сабрина, мне очень жаль, что случилось вчера, и я сделаю все, чтобы вновь заслужить твое доверие. — Он печально улыбнулся. — Если ты не можешь быть моей женой, останься по крайней мере мне другом.

Сабрине стало его жаль. Она наклонилась вперед и дотронулась до его руки.

— Ты всегда будешь моим другом, Карлос.

Всегда!

В пятницу, в день рождения Сабрины, было жарко, и оранжевое солнце, поднимающееся над деревьями, было точно таким, как год назад, когда Сабрине исполнилось семнадцать лет. Все было так же. Какой же дурочкой она была тогда.

Какой наивной дурочкой!

Сабрина всегда любила предпраздничную суматоху, которая была какой-то особенной именно перед ее днем рождения. И в этом году все было, как обычно. Бонита принесла ей завтрак и желтые розы, как делала это всегда, сколько Сабрина себя помнила. На этот раз она подарила ей пару великолепных серебряных браслетов, которые весело блестели, когда Сабрина крутила рукой. Все ее поздравляли и желали счастья, и она не могла отказать себе в удовольствии порадоваться всеобщему вниманию.

Этот день почти в точности повторил прошлогодний, но только с одной разницей… Бретт Данджермонд. Сабрине казалось, что, куда она ни идет, она везде видит его. То он смеется вместе с отцом за завтраком, то разговаривает с гостями, когда они начали съезжаться в дом, то улыбается и жестикулирует, поддразнивает толстую Бониту и внимательно прислушивается к спору Луиса и Алехандро. Сабрина против своей воли всюду следовала за ним взглядом, любовалась его высокой статной фигурой, грациозностью движений и умением без особого труда обворожить кого угодно. Она сердилась на себя и на него, потому что, несмотря ни на что, он сохранил над ней власть, и в его присутствии сердце ее начинало биться быстрее, а где-то глубоко внутри рождалось неодолимое желание прикоснуться к нему. Время, время, время, говорила она себе, с трудом отводя от него глаза, и бросалась в пляс, но не проходило и пяти минут, как она опять искала его лицо.

Обещанный Алехандро бой быков устроили в честь дня рождения Сабрины. Все собрались посмотреть, как молодые люди будут сражаться с великолепными черными животными. Ковбои окружили арену, гости расположились на спешно сколоченных скамейках. Навес из яркой шелковой материи защищал дам от безжалостного солнца.

Прищурившись, Сабрина внимательно следила за молодыми людьми, но гораздо чаще ее симпатии были на стороне быков. Жестокие и кровавые побоища будоражили темные чувства, возбуждали и пугали одновременно. Однако когда на середину вспаханной копытами быков и щедро политой кровью арены вышел Бретт, Сабрина узнала всю меру страха. Сердце у нее ушло в пятки. Она побледнела как смерть, а пальцы стиснули великолепный алый с золотом веер, который Карлос подарил ей на день рождения.

Сабрина даже вскрикнула, и Карлос, который на сей раз не принимал участия в бое быков и сидел с ней рядом, внимательно посмотрел на нее.

— Что случилось, чика! — спросил он. Сабрина постаралась сделать вид, что все в порядке, и загнать свой страх поглубже внутрь.

— Да нет, ничего! А что могло случиться?

— Я подумал, ты испугалась за гринго. Ведь это спорт испанцев, и высокие мужчины редко бывают достаточно подвижны. — Он оценивающе поглядел на Бретта. — Интересно, как он справится, если ему попадется один из бычков твоего отца?

Ничего не понимая, Сабрина кивнула. Все ее чувства и мысли сконцентрировались на высоком широкоплечем мужчине, который стоял посреди арены. Его иссиня-черные волосы блестели на солнце, и одна прядь то и дело падала на лоб. Одет он был как настоящий испанец, и Сабрина бессознательно отметила, как ладно сидит на нем непривычный и богато украшенный костюм.

Бретт кивнул, чтобы пустили быка, и под одобрительные крики зрителей на арену вылетела чудовищная гора могучей плоти и дьявольской ярости. Сабрине показалось, что Бретт совершенно беззащитен перед быком с огромной головой и длинными закрученными рогами. Она не дыша смотрела, как страшный зверь крутится вокруг неподвижной фигуры с алым плащом в руках. Зрители были довольны. Бретт оказался мастером-матадором, и все его движения были исполнены ловкости и достоинства, когда он зазывал быка и когда в самое последнее мгновение делал шаг в сторону, тем самым сохраняя себе жизнь. Всем было ясно, что высокий гринго хорошо знает свое дело. Толпа взревела от радости, когда Бретт исполнил один из самых старых и классических приемов — веронику. Алый плащ сверкнул в воздухе, брошенный вниз, затем взметнувшийся вверх. Потом Бретт завернулся в него. Когда же бык наконец был убит, все, как один, вздохнули с радостью и облегчением.

Сабрина все время сидела, словно каменная, неотрывно следя взглядом за матадором. Когда все было кончено, она с удивлением заметила на руке глубокие следы от своих ногтей.

Ей казалось, что еще немного — и она потеряет сознание, однако ей пришлось взять себя в руки, когда, Бретт наклонился, отрезал у быка уши и направился в ее сторону. Он остановился прямо против нее, так что видел также Карлоса, сидевшего с ней рядом, и мужчины обменялись нелюбезными взглядами. Затем Бретт перевел взгляд на Сабрину и протянул ей почетный трофей.

Толпа притихла. Все взгляды устремились на Бретта и на Сабрину. То, что он делал, было почти открытым предложением руки и сердца. По крайней мере признанием того, что он серьезно увлечен очаровательной дочерью дона Алехандро, и теперь все ждали ее ответа.

Никого не видя, кроме Бретта, Сабрина была беспомощна перед ним, любя и ненавидя его одновременно. Неужели он таким образом всего-навсего отмечает ее день рождения?.. Или он заявляет свои права на нее? Если вспомнить все случившееся за последние дни, глупо думать, что в его жесте есть нечто большее, чем желание поздравить ее с днем рождения, однако в том, как он глядел на Карлоса, и в том, с какой подчеркнутой холодностью обращался к ней, ей все-таки виделось что-то еще.

Искра взаимопонимания пробежала между ними. И Сабрина, глядя на его потное лицо и чувствуя крепкий мужской запах его тела, с трудом удерживалась, чтобы не броситься ему на грудь и не объявить всему миру, как она его любит.

Однако она взяла себя в руки и даже рассердилась. Если она примет его подношение, то они станут притчей во языцех, если отринет, ее никто не поймет и тоже пойдут пересуды.