Новый мир - Дивов Олег Игоревич - Страница 3

А в-третьих, есть два исключения из этой рекомендации. Тебе могут дать незаслуженное звание перед выходом в полную отставку, и тебя могут поощрить перед заданием, которое запросто окажется последним.

Мой коллега Иван Ким получил майора без дополнительного образования. Он сумел бежать из Шанхая, прихватив с собой чрезвычайно ценного для Земли человека. Его наградили за доблесть, конечно. Но на службу Иван Ким – он же Мастер Вэнь для друзей – не вернется никогда. Хотя бы потому, что, согласно медицинскому досье, он глубокий инвалид. По факту Вэнь без пяти минут киборг, у него заменено почти все, что поддается замене, включая оба глаза.

А я ушла в запас капитаном. Точнее, я ушла вообще ни с чем, поскольку меня из армии проводили с позором, дисквалификацией, лишением наград и гражданским трибуналом. Не поладила с командующим, да. В звании потом восстановили, награды вернули, а где сейчас тот командующий? В бегах. Но это не важно. А важно, что я с двадцати четырех лет – в запасе. Однажды я получила миссию вне, так сказать, контракта. Выполнила. За эту миссию мне предложили стипендию в магистратуре. Магистратуру я бросила, поскольку носила ребенка, и эта миссия занимала все мое время и отнимала все силы.

Таким образом, чисто формально я никак не могла рассчитывать на повышение. Я не на службе, я не прохожу соответствующий образовательный ценз, а самое главное – у меня и в мыслях нет возвращаться в армию.

И вдруг – майор.

Подозрение, что звание мне присвоили по ошибке и эта нелепость как-нибудь сама рассосется, я отвергла.

Не бывает таких ошибок.

– Майор Берг!

Министр, как всегда, обрадовался мне. Он был очень светским человеком, наш министр Колин Ронту. Он ликовал при встрече так, словно я была его любимой сестрой. Каждый раз, вызывая меня «на ковер», он сначала просматривал мое досье, чтобы быть в курсе последних новостей. Он сочувствовал мне изо всех сил.

И при этом мог дать реально смертельное задание.

Я сильно недолюбливала нашего министра.

Хотя как к специалисту у меня к нему претензий не было.

– Проходите, проходите, вот сюда, присаживайтесь. Сейчас я попрошу, чтобы нам подали чай… Или кофе? Боюсь, тот чай, каким меня снабжает государство, вас разочарует. Вы ведь недавно из Пекина, вот уж где чай так чай. Как вам понравился Шанхай? Ох, простите, нам всем надо отвыкать от жаргонных словечек. Большой Китай, конечно. Знаете, переговоры продвигаются, продвигаются, говорят, скоро будет официальное посольство… Прекрасно, я как министр могу только поддерживать… А что вы скажете?

– Пекин очень красив и гармоничен. Должна отметить, что в Большом Китае на промышленных планетах проводят куда более осмысленную градостроительную политику, чем это принято у нас.

Так. Куда он пошлет меня? Опять в Шанхай? Боже упаси. Только не туда. Понятно, что о нелегальной разведке и прочих опасных производствах речи не будет, да и консулом меня тоже вряд ли назначат, а вот резидентом посадить могут запросто. А я не хочу там работать.

– А что вы скажете о государстве? Вам оно не показалось чуждым?

Я несколько секунд размышляла: сказать как думаю или все-таки вежливо. Потом сообразила, что у меня плохое настроение и министра я недолюбливаю, а вот задай мне такой вопрос леди Памела, например, – я бы ответила очень тепло и подробно.

Правда, леди Памела работает дражайшей супругой Скотта Маккинби-старшего, а вовсе не военным министром.

– Господин министр, обитатели Шанхая – кстати, они сами даже между собой используют это жаргонное название – по происхождению такие же земляне, как и мы. Почему их государство должно казаться чуждым?

– Но культурные различия…

– Они существовали и на Земле. Вы спросите любого китайца, родившегося в Федерации, много ли различий он видит между своей жизнью и укладом жизни в Шанхае. Скорей всего, вам скажут, что здесь жить в целом спокойней, но значительно трудней сохранять традиции и национальную идентичность. Там основная масса людей живет беднее, но зато сам строй быта для китайца понятней и ближе. Наше государство уделяет слишком мало внимания сохранению национальных культур.

– Вы считаете это ошибочной политикой?

– Я считаю, господин министр, раз уж вы спросили, что культура не берется ниоткуда. Она порождение специфического сочетания условий обитания и расовых физиологических особенностей.

– О, вы сторонник расовой теории?

– Я не политик, мне можно.

Министр засмеялся. Воркующе и дружелюбно.

– Я даже немного завидую вам, – сообщил он доверительным тоном. – Признаться, кое-что в этой теории кажется мне если не правильным, то хотя бы заслуживающим внимания. Но я совершенно не могу сказать о том так свободно, как это делаете вы. Но ведь условия обитания меняются?

– Зато изменения в менталитете, которые появились благодаря им, остаются. И сохраняются тысячелетиями. Человеку, лишенному возможности жить в согласии с требованиями своего менталитета, очень трудно. Он испытывает дискомфорт и даже душевную боль, не понимая причин своей дисгармонии с миром. Чтобы избавить людей от этих неприятных ощущений, надо сохранять национальные культуры. Разумеется, в рамках закона. Но если мы говорим о Китае, то их законодательство и мораль мало чем отличаются от наших. Даже жестокость китайского правосудия – вещь относительная. Я сама была свидетельницей некоторым ситуациям, которые совершенно невозможны у нас.

– Да, да. Вы ведь взяли на поруки пятерых китайских преступников.

– И пока они не дали мне ни единого повода пожалеть об этом решении.

Министр покивал. Я смотрела на него и гадала: ему уже доложили, что трое из этих преступников – никакие не злодеи, а просто талантливые физики и инженеры, работавшие по контракту в нелегальной лаборатории? И что свои изобретения они унесли с собой? Что их открытия пошатнут влияние кое-каких энергетических магнатов? А самое главное – что они могут быть очень-очень полезны для нашей армии?

Ни фига. Не отдам. Пусть желающие катятся на Сайгон и вербуют спецов. Там еще много осталось, я уверена. И не только в этой области.

– А где вам понравилось больше – в Шанхае или в Эльдорадо?

Ну, началось.

– Господин министр, в Эльдорадо я работала. Да, я была моложе, в юности все кажется привлекательней. Но в Пекине я отдыхала…

Ну да, отдыхала, ври кому другому.

– …и, конечно, отдых всегда приятней, чем работа.

– Верно я понимаю, что у вас остались негативные воспоминания об Эльдорадо?

Я подобралась. Разумеется, я следила за новостями о диссиде. Потому что слишком много странного происходило, и корешки росли из Эльдорадо – иногда тайно, а иногда и открыто. Порой мне казалось, что растут они на самом деле из Нью-Йорка, из какого-нибудь очередного секретного комитета при Сенате или из правительства… некоторые подозрения оправдывались, некоторые казались нелепыми.

Но в последние несколько дней новости об Эльдорадо выглядели так, словно их с потолка взяли. Все хорошо, тишина на границах, поток беженцев не усилился. Ни одного упоминания о том, что в Эльдорадо началась политическая реформа, которая в перспективе вполне может привести к установлению мира. Ни одного упоминания о том, что готовится наше официальное посольство в Золотой Мехико. Ни-че-го.

И это было уже не подозрительно, а прямо-таки угрожающе.

– Нет. Это сложная страна. В чем-то культура, выросшая из латиноамериканских реалий, которые сами по себе есть порождение реалий европейских, представляется более трудной, чем китайская, которая относительно монолитна и непрерывна в исторической перспективе.

Я замолчала. Больше ничего не скажу. Надоело мне разводить беседы и строить такие фразы, словно я сдаю экзамен по социологии, ни разу не заглянув в учебник. Честное слово, еще минута, и у меня банально не хватит фантазии выдумывать ответы, которые сошли бы за убеждения. К тому же я подозревала, что минимум в половине случаев ляпнула чудовищную глупость, и мое счастье, что министр в этих вещах понимает явно еще меньше.