Мумия блондинки (Сборник) - Гарднер Эрл Стенли - Страница 22

— Мое почтение, господин президент,— приветствовал его Винценте.

— Добрый день, Винценте. Хорошая погода сегодня, не правда ли?

Секретарь, казалось, решил убедиться в этом. Он поднял глаза и сквозь толстые очки посмотрел на синее небо, огляделся вокруг.

—Да... действительно,— пробормотал он.

Как всегда, независимо от времени года, он был одет в темный костюм и сорочку с твердым воротником. Даже в глубине джунглей Винценте одевался бы так, как считал необходимым согласно этикету.

— Садитесь же,— нетерпеливо проговорил Руйц-Ибарро.

Секретарь сел на край каменной скамьи, потом пошарил в своем портфеле и извлек папку.

— Вот список аудиенций на сегодняшний день, господин президент. Прежде всего — консул Соединенных Штатов Америки, мистер Броун.

— Дорогой мистер Броун...— мечтательно произнес изгнанник.— Вы не находите, что в последнее время он очень часто нас навещает?

— Действительно,— вздохнул Перец.

— Было время, когда консул Соединенных Штатов показывался реже,— продолжал Руйц-Ибарро.

— Это означает, что времена меняются, господин президент.

— Да, времена меняются...— задумчиво повторил изгнанник. Следовало бы еще добавить «и мужчины тоже», но он сдержался. Перец не понял бы его. Для секретаря президент даже в изгнании не меняется. Он из породы преданных, тех, кто нуждается в «идолах».

—Затем? — спросил Руйц-Ибарро.

— Затем — президент «Сит Петролеум Компани». Он уже два дня в Мадриде. Специально, чтобы увидеться с вами.

— Вот как! — удовлетворенно сказал изгнанник.— Этот тоже забывал про меня в течение двенадцати лет.

Минуту он с удовольствием вспоминал время, когда представители крупных нефтяных компаний толпились в очереди в его приемной, чтобы получить концессии на вновь обнаруженные залежи в районе Сабо Сан-Антонио. Он помнил их всех, этих сверхмогущественных воротил, с их портфелями, набитыми контрактами. И вот теперь они снова вспомнили дорогу в его кабинет.

— А в котором часу у меня урок рисования? — спросил Руйц-Ибарро.

Перец кашлянул и машинально поправил узел своего галстука, что было у него всегда признаком смущения.

— Гм!.. В восемнадцать часов, мне кажется...

— Да, в восемнадцать часов,— подтвердил Руйц-Ибарро.

Он брал уроки рисования в спокойной квартире на улице Гойя, со стороны Площади Испании. Профессора, старой женщины с седыми волосами, как правило не бывало дома, когда Руйц-Ибарро приходил на урок. Она предоставляла своей племяннице Пилар принимать высокого гостя. Пилар, тоненькой блондинке, было всего пятнадцать лет.

Старая мать-настоятельница Анна-Мария критическим взглядом окинула машину, черный «фиат» пятидесятых годов, которая блестела, старательно вычищенная Анжело, садовником. Он испытывал органическое отвращение к пыли и грязи. Психоаналитик увидел бы в этом некоторое указание на связь понятий «пятно» и «виновность». Мать-настоятельница машинально потерла небольшое пятнышко на ветровом стекле.

— Поехали, дочь моя,— сказала она сестре Магдалене, выполняющей функции шофера.

Сестра Магдалена была высокой, солидной девицей, сильной, как мужчина, и вполне способной вести тяжелую машину. Уроженка Пьемонта, загорелая, как горец.

— Я готова, преподобная мать.

Она открыла дверцу машины, и мать-настоятельница неловко водворилась в нее.

— Не заставляй ждать Его Преосвященство,— сказала она.— Он очень не любит этого.

— Мы приедем вовремя,— заверила ее сестра Магдалена.

Она выехала со двора и посигналила, чтобы сестра-привратница открыла большие ворота. Была чудесная погода. Легкие облака медленно плыли в синем небе, белоснежные, причудливые.

Сидя в машине и сложив на коленях свои худые руки, мать-настоятельница размышляла. Почему их вызвал епископ?.. Вероятно, по поводу этой неприятной истории с поруганной могилой. Мать Анна-Мария никогда не подумала бы, что ей могут поручить это дело. Понадобилось все влияние монсиньора ди Магистриса и долгие уговоры, чтобы она согласилась участвовать в том захоронении. И вот теперь кто-то пытался осквернить могилу. Обнаружили, что гроб пуст!

«Что за история, Езус-Мария? — бормотала мать-настоятельница.-- И еще полиция, которая непременно должна вмешаться! Надо было отказаться. Я могла сказать «нет». Они отлично обошлись бы без меня!»

Если бы она хоть что-нибудь знала! Если бы ее ввели в курс дела, сказали правду! Но нет, по обыкновению, ничего... Все они одинаковы: эти прелаты Курии и чиновники из Ватикана!.. «Дочь моя, сделайте так, сделайте то, займитесь этим!» А когда случаются неприятности, то на вопросы полиции должна отвечать мать Анна-Мария!

Эта Мария-Анжела Доминиати, «умершая по ту сторону морей», как говорилось в открытке, полученной из Ватикана... Она совершенно ничего не знала о ней... Совершенно ничего!.. «Благочестивая дочь нашей Святой Матери-церкви»,— так сказал монсиньор ди Магистрис. Она умерла чуть ли не святой! Но он не сказал, почему ее нужно было похоронить тайком на этом маленьком кладбище Санта-Клара ди Пиомбино. Конечно, мать-настоятельница знала, что у Ватикана есть свои секреты и что множество крупных событий, изменивших историю страны, хранится в его тайниках. Но она хотела, чтобы в делах такого рода обходились без ее участия.

— Быстрее, дочь моя! — крикнула она, очнувшись от своих мыслей.

— Мы едем со скоростью больше ста километров в час,— возразила сестра Магдалена.

И в самом деле, старый «фиат» уже дребезжал и шатался. Мать Анна-Мария снова погрузилась в размышления.

«...Готова держать пари, он опять попросит меня лгать! — думала она.— Ах! Почему, Ваше Преосвященство, вы сами не лжете, вместо того чтобы обременять этим такую старую несчастную деву, как я?»

Послышался резкий визг тормозов, «фиат» отбросило в сторону, и сестра Магдалена произнесла несколько слов, подозрительно похожих на проклятия. Потом твердой рукой выпрямила машину, в то время как большая «ланчия», резко повернув, ударила в бок их «фиат». Обе машины остановились. Красная от гнева, сестра Магдалена высунула голову в окно и закричала:

— Вы не можете быть внимательнее! Вы что, пьяны?

Двое мужчин вышли из «ланчии» и не спеша приблизились. Оба были темноволосы, с лицами латинского типа и оливкового цвета, оба небольшого роста и вполне прилично одетые. Старший церемонно снял шляпу.

— Пожалуйста, простите нас! Надеюсь, вы не ранены?

— Нет, разумеется, нет,— раздраженно ответила мать-настоятельница.— Но будьте впредь осторожнее.

— Вы — мать Анна-Мария? спросил мужчина в шляпе.

— Да. Вы знаете меня? — заинтересованно спросила мать-настоятельница.

— Я не имел этой чести, но жаждал встречи с вами.

— В самом деле, сын мой? Ну что ж! Вам придется отложить эту встречу до другого раза. Мы торопимся. Прошу простить нас.

Человек в шляпе улыбнулся. У него были отвратительные зубы, желтые и неровные.

— Огорчен, но я тоже тороплюсь.

Он открыл дверцу и влез в «фиат».

— Вы сошли с ума! — запротестовала мать-настоятельница.— Прошу вас, немедленно покиньте нашу машину!

— Ну, спокойнее, мадре. Я же вам сказал, что нам нужно поговорить.

Сестра Магдалена повернулась и схватила мужчину за руки.‘

— Выходите! — закричала она.— Выходите, или...

Она вынуждена была замолчать, увидев большой револьвер, который мужчина сунул ей под нос.

— Или? — спросил он, улыбаясь.

— Это нападение? — хладнокровно осведомилась мать Анна-Мария.

— Нет — просто просьба об аудиенции,— ответил мужчина в шляпе.— Теперь отъезжайте, сестра моя,— сказал он, приставив дуло револьвера к затылку сестры Магдалены.— Следуйте за машиной моего друга. И никаких фокусов! Я знаю, что вы мечтаете попасть в рай, но подумайте о той работе, которую вы должны еще проделать, чтобы помочь бедным рыбакам, таким, как мы, выполнить свой долг.

Ни слова не говоря, сестра Магдалена последовала за «ланчией», которая медленно тронулась в путь.