Самая правильная ведьма. Трилогия (СИ) - Смирнова Ольга Викторовна - Страница 67

С заднего ряда с хорошей скоростью слетела крепенькая рыжеволосая коротышка в свободном желтом платье. Отработанным движением она в мгновение ока скрутила вообразившую себя зайцем пленницу и практически воткнула в пол в центре круга. Сама студентка при этом умудрилась даже черту не пересечь и ни одного начерченного символа не задеть. В качестве завершающего штриха девушка шепнула слово и алруна замерла.

— Зачет, Лиона, — бросил Рич, до этого никакого внимания на девушек не обращавший. Всевидящее око, чтоб ему икалось сто лет! — Зачетку мне на стол после пары.

— Спасибо, — выдохнула сияющая от счастья студентка и упругой походкой вернулась на место, провожаемая завистливыми взглядами сокурсников.

— Надеюсь, ни у кого никаких возражений по поводу справедливости моего решения нет? А может кто‑то хочет спросить, почему именно я поставил студентке зачет? — Рич говорил тихо, даже вкрадчиво, но столь значительно, что у учащихся резко пропало все желание обсуждать произошедшее. Студенты вновь сосредоточили свое внимание на ритуале.

Мира наблюдала за происходящим, неосознанным движением время от времени поглаживая оставшийся от пореза небольшой шрамик на запястье. Глаза ее неотрывно смотрели на пленницу, а в душе шла борьба. Еще оставалось время прекратить, еще можно было отступиться, Рич не начал проговаривать заклинание. Можно отказаться и умереть, или другой выход поискать. Мира всем сердцем чувствовала, что стоит на перепутье, а точнее, висит над пропастью, а сорвется она вниз или взлетит птицей — зависит только от нее самой. Способна ли она, неправильная сострадательная ведьма, всю жизнь притворявшаяся хуже, чем была на самом деле, пойти на настоящее преступление? Да, не ее руками будет убита алруна, но с ее разрешения и одобрения. С ее ведома и согласия будет проклята невинная душа — и кто угодно может говорить, что демоны — зло, это ничего не изменит. Как быть? На что решиться?

Мира до дрожи хотела бы, чтобы рыжий появился. Или чтобы в последний момент что‑нибудь случилось — ураган взвился, или потоп всемирный, или бомба на университет упала, да что угодно, что остановило бы запущенный процесс без ее вмешательства. И сняло непомерную тяжесть решения с мириных плеч. Но солнышко как назло светило ярко, ветерок если и был, то очень тихий — листва на деревьях почти не шевелилась. Мира в отчаянии оглядывалась по сторонам в тщетной надежде увидеть какой‑нибудь знак, что‑нибудь, что подскажет ей правильное решение. Что‑нибудь, что укрепит ее в намерении продолжать, или наоборот, заставит отменить все к богине.

Но все было как обычно. Никто не собирался облегчать девушке задачу. Рич тем временем не спеша вошел в круг и поманил пальцем Миру. Та отлипла от Тима и заторможенно двинулась вперед. И видела она перед собой не символы, колдунью и Рича, а почему‑то маму с папой. Они обнимали друг друга и несерьезно грозили дочке пальцем:

«Ты — наша радость и гордость», — говорили еле слышно. — «Ты — наше все, береги себя».

И что бы это значило? Что Мире надо смириться с тем фактом, что она станет убийцей и успокоиться? Или наоборот, вернуть алруну Тиму и отменить ритуал?

Мира моргнула и видение исчезло. Нервы, подумала ведьмочка и не без дрожи переступила меловую черту, ожидая боли. Та не замедлила прийти, но Мира была готова и даже не поморщилась. Только вдохнула поглубже, сжала руки в кулаки и встала на указанное Ричем место.

— Итак, все в сборе, — просто сказал колдун и поставил чашу с кровью на пол. В руках у него блеснул уже знакомый нож, которым он лихо рассек себе запястье. Хлынула темная, даже не красная, а бардовая, густая кровь — но не потоком, как ожидала Мира, а тонкой выверенной струйкой, мало того, бежала она, не подчиняясь закону тяготения. Причудливо извиваясь в воздухе, упорно ползла к краю круга, пока, наконец, не влилась в один из начертанных символов. И хотя ведьмочка не видела, но могла с уверенностью заявить, что взгляды всех присутствующих были прикованы к очередному магическому выверту Рича.

Или оно само? Кто их разберет, эти магические ритуалы. Тем временем кровь повторила очертания символа и приступила к другому, и так по кругу. Напитанные кровью магические знаки начинали тускло светиться, а по телу Миры поползли мурашки. Внезапно ей показалось, что в помещении резко упала температура, и подул ледяной ветер. Поежившись и обхватив себя руками, девушка поняла, что остальные подобного дискомфорта не ощущают. С ней что‑то не так? — хотела спросить у Рича, но открыть рот не смогла. Язык стал вязким, толстым, губы онемели и не слушались. Мира испуганно дернулась в сторону, но колдун цепко схватил ее за руку и шепнул:

— Куда? А ну стой на месте! Нельзя прерывать, иначе нас откатом развеет.

Ведьмочка испугалась еще больше, но с места больше не рвалась. Лишь в голове царила полная неразбериха и паника. Мира уже раз двадцать передумала доводить ритуал до конца, но оказалось, что теперь пути назад просто нет.

Кровь колдуна продолжала творить чудеса и через минуту все символы мерно светились. Проведя пальцем по ране, Рич остановил кровь и положил нож на пол. Вместо него взял в руки чашу и подошел вплотную к пленнице.

— Пей, — поднес к ее губам.

Та презрительно сощурилась и плотно сомкнула губы.

— Пей, я сказал, — и, запрокинув алруне голову, силой влил в нее содержимое чаши.

Пленница отплёвывалась и булькала что‑то протестующее, но Рич твердо держал ее за волосы, не давая увернуться. Наконец, с этим было покончено, и Мира перевела дух. Она измучилась, наблюдая за этой сценой, будто это ей вливали чью‑то кровь в горло с нехорошей целью.

Небрежно поставив чашу на пол, Рич положил руки на грудь пленницы и слегка толкнул. Та послушно пошатнулась, устало прикрыла веки. Колдун нараспев проговорил пару строчек. Ладони его засветились багровым, Мира ощутила, как тело охватывает тепло, сменяя недавний мучительный холод. Она беспокойно затопталась на месте, утерла пот со лба, но жар усиливался, становясь невыносимым. Чувство дискомфорта просто зашкаливало. Кожа покраснела, стала зудеть и чесаться. Мира лихорадочно скребла себя ногтями, раздирая почти до крови. Рич запел громче, слова, поначалу неразборчивые, зазвучали отчетливее, и на невероятном по силе «Letre» ведьмочка содрала со своей кожи что‑то липкое и гадкое. От омерзения ее передернуло, она швырнула не глядя неизвестное «что‑то» на пол. «Что‑то» зашипело, как яйца на раскаленной сковороде, и Мира невольно посмотрела вниз. Там, извиваясь и выстреливая брызгами, лежал комок желтой слизи. Мало того, девушка поняла, что вся она с ног до головы покрыта этой гадостью. Не помня себя от омерзения, ведьмочка принялась отряхиваться, пытаясь от неё избавиться. Рич вскинул голову и предупреждающе глянул на девушку. Миранда не могла бы объяснить как, но поняла значение этого взгляда без слов и неимоверным усилием воли заставила себя стоять смирно.

В какой‑то момент Мира перестала замечать окружающих — взволнованного Тима, который метался из угла в угол как тигр в клетке; потрясенных студентов, которые хоть и были на пути к познанию магических истин не первый год, но подобного еще не видели; саму жертву с окровавленными губами; Рича, нараспев читающего заклинание. В ушах поселился равномерный звон.

Разум ведьмочки не выдержал подобного давления и на время отключился, параллельно нарастали неприятные ощущения. Зуд все усиливался и становился поистине нестерпимым. Мира с остервенением кусала губы, из последних сил сдерживая желание почесаться. Кожа горела и покрывалась волдырями, а слизь, медленно, но верно, под давлением магии колдуна, отлипала от девушки, собираясь в небольшие капли в воздухе. Эти капельки нерешительно повисели пару мгновений, словно не зная, куда податься, а потом устремились к груди пленницы, на которой по — прежнему покоились руки Рича. Свечение стало интенсивнее, символы, окружающие участников ритуала, вспыхнули, и черное пламя сплошной стеной взметнулось к потолку. Раздались чьи‑то испуганные возгласы, но Мира не обратила на них внимания. Стена трещала, по ней змеились искорки, и как только она приобрела насыщенный цвет ночи, стихли все звуки, доносившиеся снаружи, участников ритуала накрыла неестественная тишина. Означает ли это, что находящихся внутри также не слышно тем, кто остался за кругом? — мелькнула у Миры запоздалая мысль.