Холод, пиво, дробовик - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 32

В кабинете нас дожидались двое. За столом сидел представительной наружности господин в дорогом костюме. Когда попытался разглядеть его, невесть с чего разболелась голова и заломило глаза — точно не человек передо мной, а магическая аномалия вроде иллюзорной елки.

Второй стоял у выходившего во двор окна, и с ним никаких неожиданностей не случилось. Высокий, широкоплечий дядька лет под шестьдесят, с открытым лицом и мощными руками. Рядом с уголками глаз и рта залегли глубокие морщины, под густыми светлыми бровями прятались колючие глаза.

Этот показался мне знакомым. Не сам по себе — типаж. Доводилось по работе разные предприятия посещать; если это не начальник службы безопасности, готов свою шляпу съесть. Точнее — шапку.

Пока же я ее просто стянул с головы и машинально пригладил волосы ладонью.

— А Эдуард Харитонович… — неуверенно протянул Кузьминок.

— Эдуард Харитонович? — переспросил сидевший за столом господин. — Эдуард Харитонович занят. Мы за него.

— Замечательно, Евгений Максимович. Так даже лучше, — улыбнулся контрразведчик, легко подавив мимолетную неуверенность. — Виктор Борисович, как служба?

Дядька у окна улыбнулся уголком рта.

— Идет, — просто ответил он и сразу перешел к делу: — Мне не совсем понятно, по какой причине контрразведка интересуется нашими сотрудниками. Если к ним есть какие-то претензии по работе, это функционал особого отдела промзоны. А если они замешаны в чем-то сами по себе — к чему ваш визит сюда?

— А если и то, и другое? — не растерялся Кузьминок. — Что, если сотрудники режимного предприятия совершили правонарушение во время выполнения должностных обязанностей? Как быть в этом случае? Расследование уголовных преступлений, в частности похищений, находится вне рамок ваших полномочий. И мы не стали бы вас беспокоить, если бы смогли просто допросить подозреваемых. Но они пропали. Скрываются.

Я сунул шапку в карман и принялся расстегивать куртку. Тот факт, что особый отдел промзоны не подчиняется контрразведке, изрядно удивил, зато становились понятны истинные мотивы Кузьминка. Ох, уж эти ведомственные разборки…

— Похитили? — хмыкнул Виктор Борисович. — Кого похитили? И почему этим занимается контрразведка?

— Персоналии не важны, а занимаемся мы этим, поскольку деятельность потерпевшего входит в сферу нашего внимания.

— И есть доказательства вины наших сотрудников?

Григорий при этих словах повернулся ко мне:

— Вячеслав Владимирович, расскажите, к каким выводам вы пришли.

Но тут улыбнулся сидевший за столом уник. Точно — уник. Ходячая аномалия, у меня только от магических аномалий так голова раскалывается.

— Так понимаю, Вячеслав Владимирович, не ваш штатный сотрудник?

— И даже не сексот, — не полез я за словом в карман. — Я компаньон потерпевшего.

— И к каким же выводам вы пришли? Поделитесь, будьте любезны, — скептически улыбнулся начальник особого отдела, но человек за столом неожиданно его перебил:

— Не надо, — махнул рукой Евгений Максимович. — Только зря время потеряем.

— И? — уточнил Кузьминок.

— Можете посмотреть личные дела. Это все. Если вы задержите подозреваемых, представитель особого отдела должен присутствовать на допросе. Любые расспросы касательно лаборатории недопустимы.

— Подождите, — опешил Григорий. — Чего такого секретного могут знать двое охранников и водитель-экспедитор?

— Хотите посмотреть их личные дела? — нахмурился начальник особого отдела.

— Да!

— Так мы договорились?

Кузьминок мрачно глянул в ответ, но игра в гляделки была недолгой, и он сдался.

— Договорились!

— Читайте! — указал Виктор Борисович на картонные папки на краю стола.

— Здесь?!

— Здесь.

Конопатый контрразведчик побагровел от возмущения, а вот я спокойно взял верхний скоросшиватель, открыл его и сразу отложил в сторону. Так же поступил со вторым и третьим.

Евгений Максимович на миг прикрыл глаза, потом наклонил голову и улыбнулся:

— Узнали кого-то?

Он сходу догадался, что меня интересовали фотографии подозреваемых, и не ошибся — так оно и было на самом деле.

Как ему это удалось? Он ведь ничего не знал о похищении. Да я и сам ничего не планировал, просто накатило вдруг озарение.

— Что такое? — насторожился Кузьминок.

Я невесело усмехнулся.

— Говорят, контрольный выстрел в голову нужен, чтобы помешать медиумам порыться в мозгах убитого, — многозначительно произнес потом. — Если это так, нам чертовски не повезло.

— Не понял? — уставился на меня Григорий.

— Вот этот, — похлопал я по средней папке. — Стрелок с заднего сиденья.

В своих словах я нисколько не сомневался. Более того, помимо этого опознал и парня с заточкой: им оказался водитель-экспедитор.

Кузьминок раскрыл папку и спросил:

— А второй? Никого не узнаешь?

— Видели, что от его головы осталось?

Конопатый деловито развернул к себе телефонный аппарат и принялся крутить диск. Никто не сказал ему ни слова. Евгений Максимович, при всей своей невозмутимости, несколько потерялся от такого поворота событий, да и начальник особого отдела показался сбитым с толку.

Они хотели не дать контрразведке залезть в свои дела, но мое заявление выбило почву у них из-под ног. Возможно даже — табуретку. Если они замешаны в похищении, расследование и в самом деле может закончиться виселицей. У нас провинившихся вешают без оглядки на былые заслуги — круговорот элит в природе, как он есть.

— Внуков, ты? — произнес в трубку Григорий. — Кто-то остался у квартиры Остапенко? Отлично, пусть заходят. И комнату в общежитии обыщите. По результатам отзвонись.

Тут Евгений Максимович и Виктор Борисович переглянулись и потребовали у Григория объяснений с таким видом, будто действительно имели право требовать объяснений у контрразведки, но конопатый от них только отмахнулся. Он явно почувствовал себя на коне и, когда зазвонил телефон, быстро схватил трубку и едва ли не выкрикнул:

— Кузьминок слушает! — выслушал сообщение и опустил трубку обратно уже без былого задора. — Остапенко убит, — оповестил он нас.

— Ваши постарались? — помрачнел начальник особого отдела.

— Нет, уже нашли мертвым. Два выстрела в грудь, контрольный в голову. Соседи ничего не слышали, — покачал Григорий головой и уставился на меня. — Кто-то обрубил все концы.

— Ну… не все, наверное, — неуверенно произнес я. — Должны у них друзья остаться. Коллеги опять же.

— Личные дела мы забираем! — объявил Кузьминок. Возражать ему не стали, тогда контрразведчик спросил: — Вывоз отходов у вас по графику происходит?

— Понятия не имею, — признался Евгений Максимович. — Сейчас уточню.

Он переговорил с кем-то по телефону и пригласил в кабинет заочно уже знакомого мне Фомина. Потом откинулся на спинку кожаного кресла и побарабанил пальцами по лакированной столешнице.

— Игорь Даниилович, тут товарищи вывозом отходов интересуются, — объявил он, когда в кабинет вошел моложавый мужчина в неброской спецовке.

— А что такое? — удивился Фомин, который мог сойти совсем за пацана, если бы не морщинки в уголках глаз и рта.

— Просто отвечайте на вопросы! — потребовал Григорий.

— Какие? — растерялся Игорь Даниилович. — Не слышал никаких вопросов! — огрызнулся он.

— Успокойся, Игорь, — попросил начальник особого отдела.

— Да я спокоен!

Кузьминок скрипнул зубами, но сдержался и спросил:

— Как организован вывоз отходов?

— Что конкретно вас интересует?

— График.

— Первого числа каждого месяца.

— Первого? — удивился Кузьминок, потирая кривой нос. — Вчера было второе.

— А позавчера первое января, — фыркнул Фомин. — Нормально людей первого января на выезд отправлять? И кому потом в случае Чэ-Пэ отвечать?

— Когда перенесли выезд? — уточнил я.

Игорь Даниилович прищурился, но ответил без заминки.

— Заранее. Точную дату не назову, но на ворота мы отправили заявку еще в декабре.