Сквозь топку (ЛП) - Дашнер (Дэшнер) Джеймс - Страница 44

— По яйцам? — повторила Бренда. — Прошу прощения?

Мужик ткнул в Томаса.

— Это я про парня. С тобой может случиться и похуже, если не будешь держаться к нам поближе. Сама понимаешь, ты же баба.

От этой беседы Томаса затошнило — до того ему было не по себе.

— Да, здорово, конечно, но нам надо идти. Искать друзей. Может, мы вернёмся обратно.

Тогда вперёд выступил второй мужчина — невысокий, но довольно красивый, со светлыми волосами ёжиком.

— Да вы ещё совсем сосунки! Пора преподать вам первый жизненный урок. Время для веселья, кому говорят! Мы официально приглашаем вас на нашу дружескую вечеринку. — Каждое слово в последней фразе он выразительно подчеркнул, и, надо сказать, в них не было и намёка на радушие.

— Благодарим, но нам пора, — ответила Бренда.

Белобрысый вытащил из кармана своей длинной куртки пистолет. Давно не чищенный серебристый металл потускнел, но это была самая грозная и опасная вещь, которую Томасу когда-нибудь приходилось видеть.

— Я думаю, вы меня не поняли, — процедил красавчик. — Вас пригласили на вечеринку. От подобных предложений так запросто не отказываются.

Долговязый Страшила вынул нож. Конский Хвост вооружилась отвёрткой, кончик которой был вымазан чем-то бурым, должно быть, застарелой кровью.

— Так что вы скажете? — осведомился Белобрысый. — Не будете ли вы так любезны почтить нашу скромную вечеринку своим присутствием?

Томас взглянул на Бренду, но глаза девушки были устремлены на блондинистого красавчика, и на её лице явственно читалось, что сейчас она отколет какую-то невообразимую глупость.

— О-кей, — быстро проговорил Томас. — Мы пойдём.

Бренда резко повернула голову:

— Что?!

— У этого пистолет, у другого нож. А у бабёнки грёбаная отвёртка. Мне как-то совсем не улыбается, если мне вколотят мой собственный глаз в заднюю стенку моего же черепа.

— Похоже, твой дружок не дурак, — одобрил Белобрысый. — А сейчас идём, повеселимся. — Он махнул пистолетом в сторону ступеней и заулыбался. — Пожалуйста, только после вас.

Бренда кипела, но по её глазам Томас понял: она отдаёт себе отчёт, что им некуда деваться.

— Ладно, идём.

Белобрысый снова улыбнулся. Подобная гримаса была бы очень уместна на морде удава.

— Вот это другой разговор. Мило и приятно, и волноваться не о чем.

— Вас никто не обидит, — добавил Долговязый Страшила. — Только не кочевряжьтесь и ведите себя прилично. Когда вечеринка закончится, вы и сами захотите присоединиться к нашей группе. Уж будьте покойны.

Томас приложил все усилия, чтобы не дать владеющей им панике вырваться наружу.

— Пошли, — обратился он к Белобрысому.

— Ты первый. — Парень снова указал на ступеньки стволом пистолета.

Томас взял Бренду за руку и притянул поближе к себе.

— Ну что, любимая, пойдём развлечёмся? — Он вложил в свои слова весь сарказм, на который был способен. — Мы славно повеселимся.

— Ах, какая прелесть! — воскликнула Конский Хвост. — Я прям каждый раз чуть не плачу, когда вижу влюблённых. — И смахнула со щёк несуществующие слёзы.

Томас с Брендой, держась за руки, направились к лестнице, всё время ощущая направленный им в спины пистолет. Места на лестнице едва хватало, чтобы пройти бок о бок. Они спустились к старой, обтёрханной двери, и тут Томас обнаружил, что на ней нет ручки. Вопросительно приподняв брови, он оглянулся на Белобрысого, стоявшего в двух шагах позади.

— У нас специальный стук, — сказал тот. — Сперва три медленных удара кулаком, потом три быстрых, а потом два стука костяшками.

Ох, как Томас ненавидел этих недочеловеков! Ненавидел их любезные ужимки и сладенькие слова, полные ядовитой издёвки. Да эти уроды были, пожалуй, ещё хуже, чем банда мужика, желавшего вернуть себе носик. От тех хотя бы было ясно, чего ожидать.

— Стучи, — прошептала Бренда.

Томас так и поступил: сжав руку в кулак, сделал три медленных удара, потом три быстрых, а потом стукнул пару раз костяшками. Дверь тут же распахнулась, и из неё, словно порыв ураганного ветра, вырвалась какофония звуков.

В дверном проёме стоял здоровенный мужик. На морде и ушах амбала живого места не было от пирсинга и татуировок. Длинные белые волосы доставали чуть ли не до пупа. Всё это Томас успел увидеть лишь мельком, прежде чем амбал проговорил:

— Привет, Томас. А мы тебя ждём.

ГЛАВА 37

Следующие несколько минут прошли как в тумане — до того Томас был ошеломлён этим приветствием.

Если целью Амбала было ввергнуть Томаса в шок, то он её вполне достиг. И не дав гостю опомниться, патлатый буквально заволок Томаса и его спутницу внутрь и повёл сквозь плотную толпу танцующих, вернее, кружащихся, подпрыгивающих, дёргающихся и обнимающихся тел. Музыка оглушала, а ударные, казалось, словно молотом бухали Томаса по черепу. С потолка свисало несколько ручных фонариков, и когда танцующие, случалось, задевали за них, они раскачивались, бросая лучи во все стороны.

Патлатый наклонился к Томасу и проорал:

— Спасибо Господу — у нас ещё есть батарейки! Когда они закончатся — это будет не жизнь, а дерьмо!

Томас едва расслышал его слова, хотя Патлатый Амбал орал ему в самое ухо.

— Откуда вы узнали моё имя? — заорал Томас в ответ. — И почему вы меня ждали?

Мужик заржал:

— Мы наблюдали за вами всю ночь! А сегодня утром увидели через окошко, как ты среагировал на табличку, ну и сообразили, что ты — тот самый знаменитый Томас и есть!

Бренда обеими руками обнимала своего спутника за талию и прижималась к нему всем телом. Наверно, чтобы не потеряться в толпе. Наверно. Но услышав слова Амбала, она просто-таки намертво вцепилась в Томаса.

Томас бросил взгляд за спину: Белобрысый и два его компаньона следовали за ними по пятам. Пистолета видно не было, но Томас прекрасно понимал — в случае чего, оружие тут же вернётся в руку хозяина.

Музыка ревела, басы грохотали, от ударника содрогались стены. Вокруг них дрыгались и подпрыгивали люди, лучи света, словно клинки, рассекали тёмное пространство помещения. От потных, разгорячённых тел в зале стояла непереносимая жара.

Дойдя до середины помещения, Амбал остановился и повернулся к ним лицом, встряхнув своей дурацкой белой гривой.

— Мы действительно очень хотим, чтобы вы присоединились к нам! — прокричал он. — В тебе, должно быть, есть что-то особенное! Мы защитим вас от плохих хрясков!

Хорошо, что этим людям было известно не так уж много. Может, Томасу с Брендой выпадет шанс улизнуть. Только продолжать ломать комедию, строить из себя «особенного», а там, глядишь, и подвернётся возможность слинять отсюда незамеченными.

— Я пойду принесу вам чего-нибудь выпить! — прокричал Амбал. — Веселитесь, будьте как дома! — И растворился в плотной дёргающейся толпе.

Томас обернулся, узрел Белобрысого и двух других — те не танцевали, лишь наблюдали за гулянкой. Конский Хвост помахала ему рукой.

— Давайте, танцуйте! — крикнула она, но сама и с места не сдвинулась.

Томас повернулся к Бренде. Им необходимо было переговорить.

А та, словно читая его мысли, закинула ему на шею руки и притянула к себе так близко, что её губы оказались прямо у его уха, обдавая его горячим дыханием.

— И как нас угораздило вляпаться в это? — спросила она.

Томасу ничего не оставалось, как обнять Бренду и прижать к себе. Сквозь влажную от пота одежду он ощущал жар её тела. Внутри него что-то шевельнулось. И снова его затопило чувство вины и тоска по Терезе.

— Ещё час назад я и вообразить бы себе такого не мог, — наконец проговорил он ей на ухо. Ничего другого ему просто на ум не пришло.

Мелодия сменилась. Теперь звучало что-то мрачное и заунывное. Ритм чуть-чуть замедлился, бас зазвучал поглубже. Томас не мог различить слов. Певец как будто оплакивал какую-то страшную трагедию, до того пронзительно и скорбно звучал его вой.