Леди Ариэлла Уоторби (СИ) - Звездная Елена - Страница 17

Путь был долгим — около ста шагов мимо пустых комнат, откуда не доносилось ни звука, винтовая лестница, узкая, на которой едва ли уместился бы крупный мужчина, спуск на множество этажей, я уже утратила им счет, и выход, за которым слышался шум волн. Именно шум я услышала первым, и лишь подойдя в щели между кладкой, увидела берег моря вдали, пустырь поросший кустами мальвы, песчаный холм, уходящий на материк. Покинуть замок я не решилась. В первую очередь, потому что не была уверена что, выйдя, смогу найти вход, а во вторую — там тоже была стена. Разглядела я ее не сразу, но поняла, что из замка выйти этим путем смогу — из крепости нет.

Возвращаться назад оказалось сложно — если спуск дался относительно легко, то поднимаясь, я начала задыхаться уже к середине лестницы. Вынужденная остановиться, присела на ступени, отдыхая, и вдруг ощутила аромат цветочного чая. Такой чуть сладковатый, наполненный летними травами чай. Как заваривала моя тетушка в деревне. И почти сразу аромат горячих, только из духового шкафа булочек с корицей. Возвращаться обратно в спальню и так не было никакого желания, а уж теперь.

Я поднялась со ступеней, спустилась на этаж, шагнула в темный коридор, из которого и доносился вкусный запах. Сорок шагов с медленно догорающей свечой и я услышала голоса, шум посуды, смех двух женщин, немного обиженный мужской голос. Вскоре в проходе стало светло, и, загасив свечу, я поторопилась к щелям, откуда пробивался солнечный свет.

Там, за стеной, была кухня. Большая, просторная, наполненная светом. Здесь варилось и жарилось в огромных медных казанах и массивных кастрюлях, кухарки вынимали хлеб из печи, поварята сновали между столами. Похоже, готовился обед для гарнизона. Я вдруг поняла, что очень голодная, а еще хочется чаю и булочек.

И я начала искать выход. Искать пришлось долго, эта стена, несмотря на наличие щелей была монолитной, я прошла дальше, поняла что теперь я за стеной кладовой, и но и туда не было никакой возможности войти. Еще несколько шагов и помещение значительно более маленькой кухни, где среди грязной посуды, я увидела тот самый серебряный графин да и остальную посуду, которой сервировали стол. И почти сразу пальцы ощутили, как сдвинулся один из камней. Я замерла, боясь даже пошевелиться. Между тем кухня практически опустела, и там осталась только госпожа Винслоу, которая занималась тем, что чистила морских гадов, извлекая белое мясо и складывая в пиалу.

И тогда я решилась, и осторожно надавила на камень.

Стена открылась совершенно беззвучно, но женщина, краем глаза заметившая движение, повернулась, и едва сдержала крик, увидев меня — в пыли и паутине.

— Только не кричите, — шепотом взмолилась я.

Госпожа Винслоу всплеснула руками, торопливо поднялась, достала два чистых полотенчика и решительно направилась ко мне. Не прошло и пяти минут, как умытая, с чистыми руками, в передничке и с чепчиком на голове, я сидела за маленьким столиком в углу, скрытом от глаз любого вошедшего и пила чай, с булочками! Под причитания кухарки:

— Ироды бессовестные, бедный ребеночек голодный совсем, а они!

У меня возникло ощущение, что я снова дома, на нашей кухне, прячусь от всех и вся у няни под крылышком.

— А может суп сырный? — предложила госпожа Винслоу.

— С удовольствием, — выдохнула я, доедая булочку.

Женщина метнулась на вторую кухню, и вскоре вернулась с полной тарелкой и ломтем ржаного хлеба. Как же я соскучилась по простой и вкусной пище.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, и взялась за ложку. — Это мой любимый суп.

— Вы кушайте-кушайте, — она присела рядом, — ох, леди, мы тут думали вы как и все, к изыскам приучены. Уж с госпожой Тортон и так придумывали и эдак, а не едите ж совсем, тарелки все полнехонькие возвращались, уж думали, не угодили вам. Вчера к ужину как старались, а вы ж ничегошеньки не попробовали.

Я всхлипнула. Это как-то непроизвольно получилось, но и сдержаться не смогла.

— Что такое? — встревожилась кухарка.

— Вчера я не ужинала, — тихо призналась этой доброй женщине.

Госпожа Винслоу смотрела на меня округлившимися глазами и как-то совсем потрясенно:

— Так и утром едва ли две ложки овсянки съели!

Внезапно поняла, что по щекам потекли слезы. Очень горькие слезы.

— Ох, леди, что ж вы так.

А я, отложив ложку, закрыла лицо руками и заплакала, уже не таясь.

И вдруг в кухню торопливо вошла женщина, тоже в возрасте, как и госпожа Винслоу, и испуганно прошептала:

— Герцог.

Слезы высохли мгновенно. Кухарка, утешающая меня, вскочила, испуганно огляделась и указала мне на дверь в кладовую. Метнулась туда, по пути опрокинув стул, и затаилась, прикрыв дверь. В кладовой пахло очень вкусно — копченой колбасой и окороками, чесноком и травами, на какое-то мгновение я снова почувствовала себя как дома, в том далеком детстве.

Ровно до того момента, как услышала голос оттон Грэйда:

— Госпожа Винслоу, Ирек обмолвился, что вы настаивали на встрече со мной.

— Я…

Начала кухарка, но была перебита раздраженным:

— Впредь, я просил бы вас проявлять больше уважения к моим секретарям и моему поверенному. Угрозы отшлепать всех троих поварешкой выглядели бы мило в отношении детей, госпожа Винслоу, но и только. Учтите — еще один подобный инцидент в крепости и я гарантирую — с первым же кораблем вы отправитесь в родовое поместье Грэйд.

Менее всего я ожидала возмущенного:

— Дэсмонд!

Голос принадлежал второй женщине.

— Госпожа Тортон! — прошипел взбешенный лорд. — Я просил бы вас не вмешиваться!

Насколько я поняла, вторая кухарка, обратилась к герцогу по имени. Этого я точно никак не ожидала. Более того, не ожидала, что женщина ничуть не испугается, более того, продолжит весьма фамильярное общение:

— Дэсмонд, я не могу не вмешаться. И госпожа Винслоу тоже никак не могла не вмешаться. Не знаю, понимаете ли вы, но у ребенка скоро начнутся голодные обмороки!

В помещении стало тихо. Там, в более большой кухне все так же гремели кастрюли, слышались голоса, правда смеха не было, они же не могли не увидеть герцога, а здесь…

— Госпожа Тортон, — голос лорда оттон Грэйда прозвучал угрожающе, — леди Уоторби не ребенок, ей шестнадцать лет…

— Батюшки, — воскликнула госпожа Винслоу, — бедная деточка, то-то все платьишки еще коротенькие. Да как вы…

— Госпожа Винслоу.

Кухарка умолкла.

— Дэсмонд, — госпожа Тортон начала говорить быстро и в то же время успокаивающе-примирительно, — естественно мы беспокоимся, девочка в Гнезде Орла второй день и практически ничего не ест, если это наша вина и блюда не подходят или не нравятся леди Уоторби, это одно…

— А если один бессердечный ирод чернокнижный девочку до слез доводит…

— Госпожа Винслоу! — прикрикнула госпожа Тортон, и уже спокойно продолжила: — Леди недовольна качеством подаваемых блюд?

На этот раз не было ни резкого тона, ни раздражения и гнева, герцог как-то устало ответил:

— Леди недовольна исключительно компанией, к меню это не имеет никакого отношения, Лессия. Но я понял тебя и уважаемую госпожу Винслоу. В любом случае ты могла прийти ко мне сама, а не высылать арьергард с поварешкой.

Я невольно улыбнулась, госпожа Винслоу и вовсе фыркнула, госпожа Тортон тихо ответила:

— Это была не моя инициатива, я не имела чести видеть вашу невесту, мой герцог, но госпожа Винслоу всем сердцем переживает за леди.

— Не кормят ребенка, а у меня больное сердце, — проворчала женщина.

— О, да, как же я мог забыть о вашем больном сердце, — не скрывая иронии, произнес оттон Грэйд. — Собственно мой старший секретарь отныне тоже не забудет о нем, учитывая тот сияющий краснотой и перспективой отсвечивать синевой артефакт, которым его наградил ваш незабвенный половник.

— В моем роду были суровые воины! — гордо заявила кухарка.

— И у всех было очень больное сердце, — поддел лорд. Но далее продолжать разговор не стал, и обратился ко второй женщине: — Лессия, ко мне вопросы еще есть?