Против лома нет вампира - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 36

– Ты хочешь сказать, что могла бы заступиться за меня перед Старейшинами?

– Не знаю, была бы от этого польза или нет, но погавкались бы мы здорово, – вздохнула я. – Что за глупость ты городишь – больше вампиром! Это как стать больше помидором на грядке – или он там есть, или его там нет! И, ты прости, мне кажется, что большая жестокость не для тебя. Ты – художник до мозга костей. Если огрубеешь душой, ты станешь сильнее, но и слабее одновременно. Пойдет размен – частичка силы и жестокости за частичку творческого огня. Это неравноценно. Всегда может найтись кто-то, чтобы драться за тебя! Но кто смог бы за тебя творить?

– Ты и правда так думаешь?

– А ты думаешь иначе?!

Даниэль вдруг засмеялся.

– Стыдно признаваться в собственной нескромности. Но твои мысли – это отражение моих. И я думаю именно так. Я не согласен на такой размен!

Я прицелилась – и чмокнула его в щеку.

– И на что же ты согласен?

– Я уже начал рассказывать тебе про Мечислава. Он тоже был alunno у Елизаветы. Но меньше меня. И стал гораздо сильнее. Когда вампир достигает определенного уровня, при котором он может контролировать и себя, и других вампиров, он может либо разорвать связь с Креатором и держать ее только со Старейшинами, либо подтвердить ее. Если он принесет повторную клятву – будет более свободен, но в пределах вертикали власти Креатора. Если же пожелает разорвать связь – он должен быть чертовски уверен в себе. Испытание, которое проходит такой вампир, ужасно тяжелое. Я бы его не выдержал. Много вампиров гибло. Но добровольцы находятся всегда. Мечислав рискнул – и выиграл. Получил свою свободу. Стал ронином. Он долго странствовал в одиночестве. Больше пятисот лет. А потом, когда присягнул Старейшинам, стал создавать свою вертикаль власти. Своих alunno. Он облюбовал себе для проживания место подальше от Елизаветы. Сейчас он сам – Креатор. Хотя и не стал Князем. В его вертикали около пятнадцати вампиров, а этого не хватит, чтобы править городом. Но они представляют собой значительную силу.

Мне это ни о чем не говорило.

– Ты противоречишь сам себе. Их мало, но они – сильны. Как тебя понимать?

– Мне кажется, что ты уже все поняла. Мечислав – один из самых странных вампиров, которых я знал. Его идея та, что он должен получить власть добровольно. Власть только тогда становится истинной, когда она принесена и возложена к твоим ногам. Это как с браком. Можно клясться в верности и преданности, но по принуждению это будет до первого соблазна. Добровольно принеся те же клятвы, ты выстоишь даже перед богом любви. Мы с Мечиславом немного общались. Он хотел выкупить меня у Елизаветы, но она требовала взамен то, что он не смог бы дать. Свободу или жизнь. Его или кого-то из его вампиров. Он не стал бы обрекать никого на муки с Елизаветой. Я не виню его за это. Знаешь, пятнадцать вампиров, которые готовы за своим протектором в огонь и на солнце, – это очень немало. Это больше того, что может выставить тот же Андре. У него около сотни вампиров, но реально за него станут сражаться добровольно не более десяти человек.

– Солдат по принуждению – не солдат, так?

– Именно. Мечислав сможет замолвить за меня слово перед Советом Старейшин. И к нему прислушаются. Особенно если ты выступишь свидетелем.

– А мое слово будет иметь вес?

– Как обычного человека – вряд ли. Но ты не обычный человек. Ты – женщина, устойчивая к вампирскому гипнозу. Более того, специализация Дюшки – черт, вот ведь прилипает! – Андре – гипноз. Он может заставить кого угодно сделать что угодно. А ты осталась свободной от его воли. Это аргумент. Старейшины всегда прислушиваются к необычным людям. Хотя бы для того, чтобы получить их в собственность.

– Мне не слишком хочется быть чьей-то собственностью, – заметила я. – Тем более целой компании клыкастых отморозков.

– А моей? – Даниэль внимательно смотрел мне в глаза. – Если я перед Советом объявлю тебя своей собственностью, никто не сможет претендовать на тебя. Разумеется, это будет только игра. Ложь во благо.

– Надо подумать. Кстати, ты можешь как-то объяснить мне мои способности? Я определенно не поддалась гипнозу вашего Дюшки. Хотя он и старался. И вчера был еще один интересный момент – если говорить о крови. Мне показалось – или меня как-то… ломануло? И тебя тоже, когда ты пил у меня из вены?

Вампир помрачнел.

– Это сложный разговор. И я честно признаюсь: теория магии – не моя стихия.

– Жаль. Сейчас это было бы полезно. Но хоть что-то ты знаешь?

– Знаю. Ты в курсе, что есть люди, которых называют экстрасенсами, колдунами, ведьмами…

– Это не про меня. Я даже билеты на экзамене не угадываю. В принципе.

– Или – про тебя, но немного не так, как ты думаешь. Колдун – это не только господин в длинной мантии и острой шляпе, который вызывает град и нападение саранчи…

– Ага, а еще швыряется огненными шарами прямо из пальцев.

– Есть и еще одна форма – стихийные волшебники.

– Это еще что за звери?

– Если прекратишь меня перебивать по поводу и без повода – узнаешь.

– Извини.

– Извиняю. Стихийные волшебники – это самые обычные люди. Не хуже и не лучше остальных. Но их дар пробуждается в критическую минуту. Да так, что потом все вокруг только удивляются – откуда что взялось. Марафонский гонец, например. Представь себе, целый день сражаться, а потом бежать. Для этого надо быть сверхчеловеком. Или стихийным волшебником, который твердо решил отдать все – даже жизнь – для победы. Истории известно немало подобных случаев. Особенно часто они происходили на полях сражений, сама понимаешь: война, угроза жизни, близость смерти – этого достаточно, чтобы снять все ограничения. Или люди, которых потом называли святыми. В критической ситуации их дар вспыхивал огнем. Конечно, это использовалось церковью в своих интересах.

– А почему нет? Если этот дар действительно от Бога? – возразила я.

– Оставим в покое сложные взаимоотношения вампиров и церкви. Знаешь, твой дар довольно необычен. Если бы это было только один раз – я бы все понял. Но у тебя все вспыхивало не меньше четырех раз, так?

– То есть?

– Я так понял, первый раз – это еще на даче. Второй раз в клубе. Третий раз – когда умерла вампирша. И четвертый раз – со мной. Можно добавить еще и пятый. Нормальный человек после твоих повреждений валялся бы в беспамятстве, а у тебя даже насморка нет.

– Это ж хорошо?

– Это опять две стороны одной монеты. Да, хорошо, что ты волшебница, хорошо, что ты настолько сильная, плохо другое. Наш Совет да и Дюшка… то есть Андре с удовольствием используют тебя в своих целях, вне зависимости от твоих желаний и предпочтений.

Я нахмурилась. И мне вдруг вспомнились рассказы деда про войну. Точнее – как фашисты решили убить его и привязали в проруби. Он должен был умереть, но выжил. И кто знает, может это – наследственное? Через поколение? Могло так быть?

Запросто. Вспыхнуло в войну, а потом не проявлялось.

Э, нет! Чушь! Девяностые годы был и страшными. Дедушка даже вспоминать их не любит. Но много вы знаете шестидесятилетних мужчин, которые могут в таком хаосе сколотить свое дело? Сколотить, а не наворовать, прошу заметить! Я вообще с ними не сталкивалась. Да и все остальное… И то, что дед выглядит и чувствует себя намного моложе своего возраста, и его характер, способности…

Но говорить об этом я не стала. Вампиры перетопчутся. Незачем семью подставлять. Да и козыри в рукаве быть должны. Обязаны. Вот.

– А как меня можно использовать? Прикладывать к вампиру и смотреть: вспыхнет – не вспыхнет? Так это можно до второго пришествия дожидаться.

– Все не так грубо и непрактично, – вампир оставался потрясающе серьезным. – Ты знаешь, что такое фамилиар?

– Демоническое животное, которое использовали ведьмы и колдуны, чтобы увеличить свою силу.

– Приятно иметь дело с образованным человеком.

– Мы – вкуснее?

– Калорийнее, – ехидно огрызнулся вампир. – Дело не в этом. Если люди приспособили для увеличения своей силы животных, то кого могли приспособить вампиры?